Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко

Главное положение «Конституции» заключалось в том, что отныне государственное управление Рима признавалось принадлежащим и императору, и папе. Папа получал права местного правителя, императору же принадлежала верховная власть, верховный суд и надзор за распоряжениями апостолика, касающимися политической сферы. Вместе с тем «Статусом» признавалась и политическая власть папы — жителям Рима предписывалось повиноваться ему, как обычному правителю. Для предупреждения беспорядков было установлено, что никто не вправе вмешиваться в процедуру избрания очередного папы, хотя роль самого императора при избрании осталась крайне неопределенной. В виде отдельной преференции гражданам Рима была предоставлена возможность выбора права, по которому они желают быть судимы: римское, салическое или лангобардское[500].

В соответствии со «Статусом», перед избранием очередного папы римляне обязывались дать следующую клятву: «Я клянусь Всемогущим Богом и всеми четырьмя Святыми Евангелиями, Крестом нашего Господа Иисуса Христа, а также мощами первого апостола святого Петра, что с сего дня и навечно буду верен нашим господам императорам Людовику и Лотарю и что без обмана и зловредности буду существовать и не соглашусь на то, чтобы избрание на Римскую епископскую кафедру проводилось по-иному, чем это происходило законно и согласно канонам. И тот, кого избрали папой, не должен быть с моего согласия посвящен до тех пор, пока он не даст клятву в присутствии послов императора и народа, как это добровольно сделал папа Евгений»[501].

При внешнем превосходстве Лотаря над апостоликом многим стало очевидно, что папа Евгений выиграл стратегический спор с императорским двором. И ироничная реплика историка, что в результате договоренностей «папа взял больше, чем давал ему на картине апостол Петр, и мог взять у императора и все остальное», верно отражает возможности понтифика и его растущую власть[502]. Итак, теперь на Западе начинают царить два владыки, политическая правоспособность каждого из которых закреплена правовым документом.

Увы, далеко не равноправных. Уже сам Людовик Благочестивый видел смысл своей жизни в приумножении силы и авторитета Римской церкви. А его преемник Людовик II (855–875) прямо утверждал, что получил свой статус от Римского епископа, и без миропомазания последнего никто императором стать не может. В одном из своих писем в Константинополь он писал: «Император приобрел власть над Римской империей не самовольным ее захватом, как ты предполагаешь, а по велению Божьему и по решению Церкви, через рукоположение и помазание от верховного священнослужителя».

Западное духовенство открыто рассуждало о своем преимуществе перед светскими владыками. И на Соборе в Вормсе в 829 г. епископы открыто высказались в том духе, что Церковь является божественным институтом, стоящим выше государства, а потому власть священника возвышается над властью императора. Чуть позднее, когда начались нестроения в королевской семье, депутация епископов объявила о низложении, а потом она же и вернула императору статус. А участники Собора 859 г. на своем заседании 14 июня установили общее правило, что епископы, взаимно советуясь и помогая друг другу, должны «руководить в Боге и исправлять королей, сановников и народ»[503]. Авторитет императорской власти стремительно падал вниз.

III

Это было далеко не единственное и не последнее разочарование Людовика Благочестивого. 3 октября 818 г. скончалась его супруга, королева Ирмгарда, и император в отчаянии даже собирался принять монашеский постриг, но затем одумался. Через год он вновь женился, и его вторая жена Юдифь (800–843), юная дочь Баварского герцога, вскоре приобрела решающее влияние на мужа. Она была воспитанна, недурна собой, получила прекрасное образование и считала своим долгом покровительствовать искусству и литературе.

В 823 г. у королевской четы родился сын Карл, прозванный впоследствии «Лысым», и королева предприняла решительные усилия, чтобы обеспечить права своему сыну. Неглупая и коварная, она попыталась сыграть на противоречиях между сыновьями своего мужа от первого брака и привлекла к себе Лотаря. Презрев имперские планы супруга, Юдифь встала на сторону тех, кому «личное право» казалось более традиционным способом обеспечивать государственные устои[504].

По тайной договоренности Карлу должны были достаться те наделы, которые по первоначальному замыслу Людовика Благочестивого отошли Пипину Аквитанскому и Людовику (его еще называли Людовиком Баварским или Немецким). В свою очередь Лотарь согласился защищать наследственный удел своего единокровного брата и обеспечить тому права на оставшиеся земли. Однако вскоре понял, что он — лишь часть комбинации Юдифи, имевшей куда более далекие планы. Вскоре их отношения совершенно охладели, причем отец, Людовик Благочестивый, принял сторону жены, которая манипулировала им как хотела.

В это же время Людовику Благочестивому пришлось приложить немало усилий, чтобы прекратить славянизацию западных земель. В 819 г. те нанесли поражение маркграфу Кадолаю, и только в 822 г. объединенное войско алеманов, франков и баварцев разгромило войско маркграфа Людевита, погибшего в следующем году в Далмации. Как следствие его усилий, начатки славянской государственности к западу от Болгарии были уничтожены[505].

Но вернемся к королевской семье. Первое открытое столкновение между Лотарем и Юдифью произошло в 826 г., когда в Испанской марке началось восстание. Получив это известие, император приказал своим подданным Гугону Турскому и Матфриду Орлеанскому, сторонникам и друзьям Лотаря, помочь королю Аквитании. Но пока те собирались и продвигались к театру военных действий, восставшие и их союзники-арабы, подданные Омейядов, успели захватить большую добычу и скрыться.

Неудача была поставлена вельможам в вину как сознательное неисполнение приказа императора, и на ассамблее в Ахене в 828 г. по настоянию Юдифи ее муж освободил графа Орлеанского от должности. Это был тяжелый удар для Лотаря (Гугон Турский приходился ему тестем), усугубленный тем, что вскоре королева приблизила ко двору Бернара Барселонского, опытного и храброго военачальника, ранее успешно сражавшегося с сарацинами на Юге Франции.

Как известно, умение использовать малейшие нюансы имеет едва ли не решающее значение в политических делах. Не желая упускать выпавший ему счастливый случай, в 829 г. Людовик Благочестивый на созванном в Вормсе сейме перераспределил Западную Римскую империю между своими сыновьями. Шестилетнему Карлу Лысому досталась Алемания и верхняя Бургундия, а владения Лотаря были разделены на две части с новыми административными центрами в Ахене и Реймсе. Нужно сказать, что Алемания представляла собой обширную область с включением современной Швейцарии, Эльзаса, Лотарингии, Вюртембурга, Бадена и была заселена дикими германскими племенами, яростно боровшимися с франками и очень неохотно поддававшимися романизации.