Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый

Дело, конечно, не в 24 кронах за кружку, а в повсеместной демократичности, в доступности жижковских общения, товаров и услуг, в своего рода элегантной простоте, которая кажется изяществом, чтобы не быть бедностью. Для вашего понимания: бухариков тут немного, иногда на лавочках в лучах солнца нежатся безобидные бомжи с пакетами франковки[63] в обнимку, дожидаясь приезда кареты с ласковыми социальными работниками. Эти люди несложившейся судьбы выполняют важную общественную функцию: помогают Жижкову размывать социальные границы. Жижков приемлет в свое лоно и чешского инженера, и словацкую домохозяйку, и итальянского брадобрея, и русского журналиста, и британского учителя английского для тех, кто не способен ничего выучить, и китайского массажиста, и украинского гастарбайтера, и айтишника без имени и родины, и американского студента, явившегося в Европу, чтобы написать великий роман. Эта центровая традиция, традиция дружелюбного равенства без снобизма, за 150 лет существования Жижкова зацементирована и, уверен, неубиваема. Ученые всего мира поэтому спорят о том, какое из множества здешних уютных местечек самое правильное.

Radýne в таком соревновании, при всех достоинствах этой алкоточки, все же не победить. Представители одной научной школы утверждают, что лучшей из лучших в Жижкове в сумме многоборья является пивная U vystřelenýho oka («У выбитого глаза») на улице У Божиих воинов, прямо под холмом Витков и мощной статуей кривого воеводы. Эта пивная — честный мир наследников гуситского движения и диссидентов советской поры, мир бескомпромиссного рок-н-ролла и потрепанных судьбой и дешевым спиртным хиппи. Другие исследователи определились в пользу самого старого в окру́ге заведения, почти с полуторавековой традицией и безупречной родословной U slovanskě lipy. Под этой воображаемой липой собираются порассуждать о политике местные Спейблы — пикейные жилеты, продолжатели дела Гашека с его пародийной, но на деле боровшейся за власть Партии умеренного прогресса в рамках закона (в 1911 году на довыборах в австрийскую палату депутатов она собрала не менее 17 голосов избирателей). Далее, многие знатоки жижковских реалий полагают выдающимся экспатовский бар Tiki Taki, в гавайском стиле, открытый до самой зари, till the last idiot. Этот бар назван его татуированным австралийским владельцем именем своей собаки, невероятно уродливого и к тому же одноглазого, как предводитель гуситов или генерал-фельдмаршал Кутузов, мопса. С Тики-Таки я водил крепкую дружбу, до самой его смерти. Миллениалам в клетчатых рубахах, коротающим время в этом бессонном баре, в равной мере фиолетово, два часа ночи сейчас, среда или октябрь, они сидят над хайболлами, уткнувшись в свои IPhone 11, пока бариста разворачивает на стене проекцию французского немого кино.

Большинство местных патриотов, и я разделяю их выбор, склоняется к тому, что дух и характер района в превосходной степени передают Planeta Žižkov, Republika Žižkov и Žižkavarna, самими вывесками подтверждающие тезис о гордом свободолюбии жижковского народа. В общем, если взять огромный циркуль и провести вокруг дома, в котором мы живем, окружность радиусом в пять минут неторопливой прогулки, внутри этой огненной черты окажутся не менее 42 (а может, даже 56) предприятий общественного выпивания. Наивно предполагать, что такой круг возможно замкнуть за один вечер. Снова сошлюсь на Гашека: даже Швейк за одну ночь смог побывать всего лишь в 28 местах, хотя признавался честно, что нигде больше трех кружек пива не выпивал. Эпицентр вечного праздника Жижкова, полагаю, в XXI веке сместился на улицу (Князя) Борживоя: по данным одного путеводителя, здесь 25 баров, кафе и рюмочных, по данным другого — на 11 больше. Видимо, в разном состоянии считали.

Я прожил в Жижкове 15 лет, собираюсь прожить еще вдвое дольше, а потому давно уже стал добровольным заложником этого района и его раскованного образа жизни. Откровенно говоря, Верхний Жижков (среди своих Žižkopec, от сложения Žižkov и kopec, «холм») мне нравится куда больше Нижнего (по-народному — «глубокого») Жижкова, что за улицей Яна Желивского[64], там пока совсем без джентрификации. Но в общем и целом я всюду и всем активно пропагандирую Жижков как место, прекрасно подходящее для труда и досуга хоть аристократу-джентльмену, хоть самому худородному пану. Я приобрел фуфайку футбольного клуба Viktoria Žižkov и иногда надеваю ее, несмотря на то, что никаких заметных викторий за этой колхозной по уровню мастерства командой уже который год не числится. Я изучил жижковские исторические закоулки и норовлю продемонстрировать их (обычно без особого встречного интереса) всем своим приезжающим в Чехию родственникам, друзьям и знакомым. Мне не все равно, кто станет районным старостой, потому что от этого зависят график вывоза мусора, если он вдруг скопится, и темпы починки ночного освещения, если оно вдруг погаснет. Впервые я понял, что это означает: чувствовать привязанность не только к красивому и удобному городу, но и к его отдельно взятому, пусть не самому роскошному, не самому чистому и еще не до конца приведенному в порядок, если судить по строгому евростандарту, району. У нас в Жижкове, 3-м районе Праги, про таких, как я, говорят — pa3ot. Мы не сдаемся без боя.

Часы ратуши в Жижкове

Фрагмент оформления ратуши в Жижкове

Для чешской столицы локальные привязанности вообще характерны, многие горожане считают, что живут в первую очередь в Баррандове, в Карлине, в Албертове, в Нусле или в Смихове и только потом в Праге. До того как сложиться воедино, город существовал в виде совокупности местных коммун и общин, раньше бывших пригородными деревнями или самостоятельными городками, и швы все еще видны. Глобализация стирает различия между соседними районами, но окончательно пока не стерла, некоторые сопротивляются, и в последние годы эта бунтарская сила, по моим наблюдениям, не ослабевает. Напротив, множатся «локальные» вывески над витринами магазинов и дверями ресторанов, выходят свежие книги и брошюры о местной топонимике и топографии, набирают популярность экскурсии по окрестным кварталам и рынки со «своими» товарами, растет число районных праздников и конкурсов, учреждаются маленькие, но приятные премии и стипендии. Когда я делюсь с чешскими друзьями идеями об этосе Жижкова, они пожимают плечами — мол, Ватсон, это элементарно! — однако, исходя из своего опыта проживания в других пражских районах (например, во вполне комфортных Гайе и Крче), могу сказать: ничего такого я там не ощущал.