Минск 2200. Принцип подобия - Майя Треножникова

Ударило в голову с полглотка — много ли надо полу-больному измученному Магниту? Целест сжал запястья Вербены.

— Почему, черт возьми? Ты же…

«Прелестная танцовщица, богиня Виндикара… боги порой жестоки, но чем провинился Виндикар?»

Вербена болтала длинными ногами. Она босая, у нее миниатюрные ступни — ребенка, не взрослой женщины. Седина возле заколки чужеродна, словно накрасилась маминой краской, нацепила «взрослое» платье и украшение. Встряхнуть бы ее, да…

«Я хотел уйти. С тобой, и еще Рони захватить, но вообще-то — с тобой. Зачем тебе этот Виндикар, зачем мир-то уничтожать?»

— Времени мало. — Вербена вздохнула. Целест дожевал и хлеб, и персик; она сползла с подлокотника к нему на колени. Теребила мочку уха и щекотала растрепанными волосами. Заколка поблескивала — однотонно с глазами, словно каменный цветок тоже хотел плакать, вместе с хозяйкой.

— Я расскажу все. Ты ведь пришел за этим? — Она вновь дотронулась до лезвий. — Я расскажу, Целест. Хотя сама всего не знаю…

По потолку бегали тени. Теплое дыхание пахло виноградом и персиком. К черту рассказы — бросим все и все-таки уйдем, лично мне плевать, что ты Амбивалент, да хоть сама смерть с косой.

Лезвия по-прежнему торчали. Целест вогнал их в кресло.

— Да. Я Амбивалент.

Будто выплюнула, да не слюну, а что-то горькое или гадкое, вроде мокрицы. Вербена шмыгнула носом, прежде чем продолжить:

— Они меня так называют. И назвали давным-давно, еще до моего рождения… это все ученые, дешифраторам мозги запудрили, а те уже вам. Ученые и хранители Архива.

— Главного Архива? — уточнил Целест.

— Ну да. Иерусалимский Архив, — заученно проговорила Вербена, и предупреждая лишний вопрос: — Это место моего рождения. Мои первые слова.

— Ты никогда не рассказывала, где родилась, — прозвучало упреком.

— Я не помнила. Правда. Не торопись, Целест, у нас мало времени, но рассказать я должна все по-порядку.

Мало времени. Боковым зрением отмечал, как тлеют и корчатся в агонии фитили, мокрый воск пачкает стеклянный стол, застывает непрозрачной лужицей. Мало времени… почему?

Рано.

Время можно использовать по-разному. Темнорозовые губы и прерывистое дыхание. К черту древние истории, мне хватило вымороженного подвала и железного получеловека, который потребовал платой смерть. У меня вырезали лицо, но не тело, едва не прошептал Целест, однако Вербена продолжила, и он проглотил наваждение.

— Вы, Орден Гомеопатов и Магниты, считались единственным средством против эпидемии. Уничтожать одержимых, исцелять подобное подобным… только это не лечение, Целест. Это просто убийство.

«Ты говоришь об убийствах?» — но не спорил, пожал плечами и кивнул.

— А еще задумайся, почему знания Архива — запретны, почему контрабандисты выцепляли книги и диски по одному, почему Архив спрятан под землей? Что можно прятать? Рецепты изготовления оружия? Наркотиков? Разве Мир Восстановленный не… восстановил все это? Что на самом деле они прятали столько лет?

В таких случаях полагалось знать ответ. Целест догадывался, хотя и не складывалось немного.

— Тебя… но тебе восемнадцать. Или ты впрямь вечно юная богиня? — Он засмеялся, раззявив обезображенную челюсть; в зеркале бара мелькнуло отражение — вроде пиратского символа, «Веселого Роджера». Целест решил смотреть на Вербену. Более приятное зрелище.

Она рассмеялась тоже.

— Лекарство от эпидемии. Его изобрели давным-давно. Гораздо раньше, чем появились Магниты.

Пустую глазницу тихонько дергало. Боль расплывалась куда-то вглубь, гематомным пятном. Целест потер лоб, а затем теснее прижал Вербену. Ее тепло успокаивало.

— Не понимаю. Извини.

— Не понимаешь — чего? Почему не воспользовались лекарством? А разве толстяк и бой-баба, — Вербена фыркнула, — недостаточно объяснили? Власть Магнитов, людей со сверхспособностями, — страшно. Но Магнитов-то мало, всего тысяч десять на Виндикар, все города и Пределы…

Она запнулась.

«Было», — уточнил Целест. До того, как ты поубивала большинство.

— …а представь, если бы каждый стал… таким. Амбивалент — панацея. Подобное подобным, по вашему принципу, только не уничтожение. — Она вырвалась из объятий и взмахнула руками, точно собираясь взлететь.

— Не уничтожение. Пробуждение.

Головная боль закралась за уши, теперь пилила шею. Целесту чудилось, будто взвалили целый валун, скалу, размером с Цитадель — или все ее развалины. Пробуждение… панацея. Вербене не идет быть умной. Нет, серьезно. Она милая девочка и универсальный убийца, но не…

— Чужие слова, — перехватила, видимо, мысль и обиженно надула губы. — Ладно, я сама не сразу поняла. Только ты уж дослушай…

«Мало времени», — огарки пузырились. Огонь захлебывался белым жиром.

— Оно в моей памяти. Как… у человека-машины.

Вербена дернулась, хлестнув Целеста по губам и шее волосами, и заговорила низким ровным голосом:

— Проект «Альфа»: кодовое название «Амбивалент». Универсален. Заморожен. Эпидемия продолжается. Разработан проект «Бета»: пожиратели. Поглощение чужой силы (пометка: силы зараженных, именуемых здесь и далее «одержимыми») без наличия собственной. Предрасположенность только к одному виду атаки: физической либо психической. Пометка: проект запущен. Генетическое вмешательство: проведено. Ген: рецессивный, с проявлением в одном случае из двадцати тысяч. Дополнительные примечание: легенда о самозарождении, разработка философской базы. Разработано: Орден Гомеопатов. Название «пожиратели» не годится: негативное восприятие. Принять наименование: Магниты.

— Твою мать.

Не выдержал, заорал. Шуточки Амбивалента, смерть — как скучно. Сладкий десерт напоследок, с объятиями, поцелуями и подражанием уроду из мерзлого подвала.

Целест ненавидел Вербену.

Выхватил лезвия из плюшевой массы кресла — свистнуло протяжно, подстреленной птицей.

Остановился.

Тонкая струйка крови текла по ключицам Вербены. Убил? Смертельное ранение? Ха-ха, я подловил (панацею) Амбивалента, я (пожиратель) спас мир… во второй раз…

Вербена осторожно вернула его руку на место. Укоризненно мок рваный кошачий порез, неглубокий, но болезненный — наверняка болезненный. Хорошо, яд весь в плюше остался.

— Прости, — сказал Целест.

Поцеловала, будто клюнула.

— Ничего. Я понимаю. Мне тоже было нелегко это все… вспоминать.

— Слушай. Так получается, Магниты никакие не… то есть мы вот высасываем одержимых, верно?

— Именно так. — Вербена смотрела куда-то в сторону. На закрытую дверь Элоизиной комнаты, закрытой наглухо, как заколоченный гроб. Недоставало гвоздей и лаковой черноты.