Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин

коридорной философии цивилизация — это постоянное уменьшение. Сначала компьютер был в два этажа, теперь умещается в кармане. Уменьшение — естественный процесс. Все становится меньше. Зевс был размером с гору, Поллукс сравнялся с деревьями, Ахиллес метр пятьдесят и страдал подагрой.

— Печальные перспективы, — сказал я.

— Тепловая смерть Вселенной, — вздохнула Аглая. — Ничего не поделаешь.

— Кстати, о смерти. Хазин умер.

Аглая, похоже, не поняла.

— Хазин, — повторил я. — Ты его еще…

Я замолчал. Лучше про огнетушитель вслух не говорить.

— Хазин?

— Да. Сердечный приступ. Умер на обочине. Нашли в машине.

— А зачем он вообще приезжал?

— Информацию предлагал, — сказал я.

На всякий случай приложился правой стороной головы к шунгиту. Он оказался прохладный, с виду матово-гладкий, но на деле ноздреватый, его можно истолочь в крем, перетереть с маслом и обмазываться, особенно хорошо мазать голову.

— О нашем случае?

— Да.

— Какую?

— Теперь вряд ли узнаем.

Захотелось отломить от Чагинска кусок, истолочь и намазаться.

— Ты думаешь… Ты думаешь, это связано? С расследованием?

— Аглая! — я постарался быть максимально убедительным. — Аглая, послушай…

Я закрыл дверь.

— Аглая, — повторил я. — Ты меня, пожалуйста, услышь. Никакого расследования у нас нет и быть не может. Мы не расследуем, мы пишем книгу, всего лишь книгу, на книги всем насрать…

— Ты говорил, они должны напугаться.

— Правильно, напугаться. Но несильно. Если напугаются несильно, они возьмутся за кошелек. А если сильно, то за пистолет.

— У этого Хазина был пистолет.

— Да какой там пистолет, макет… Или травмат.

— А если мы чего-нибудь найдем? — спросила Аглая.

Я потер лоб.

— Или мы не можем ничего найти?

— Можем, — ответил я. — Мы можем что-то найти, иначе Хазин бы не приехал. Но вряд ли мы сможем использовать то, что найдем. И…

Я подошел к двери, выглянул. В коридоре никого.

— Аглая, я хочу тебя попросить… Не относись к этому слишком серьезно! Я понимаю, ты… тебе это трудно… Но, постарайся. Рома… он к этому слишком ревностно относится, это неправильно…

— А что правильно?

Я прикрыл дверь. Правильно делать дело и немножечко оставаться в живых.

— Почему съехал из котельной? — спросила Аглая.

— Рома попросил. Он Снаткиной боится. И правильно, Снаткина дерзкая женщина, приходит по вечерам, смотрит, спрашивает: «Что, соколик, почесать тебе пятки-то?»

— Понятно…

Глупо пошутил, мог бы придумать получше, про пятки столько отличных шуток, я выбрал самую за три копейки.

— Нет, это я пошутил. Но Снаткина… Роман просыпается ночью, а руки у него намазаны желтым маслом. А сам он не намазывал… Такие дела.

Получилось еще хуже.

— Так ездили сегодня в лечебницу? — не заметила Аглая.

— Не нашли, — сказал я. — Там лес сплошной, никакой лечебницы, одни пущи.

В кабинет ввалился взволнованный Роман.

— Электричество кончилось, — сообщил он. — И принтер заело.

— Опять… — поморщилась Аглая.

Она пощелкала выключателем, света не было.

— Часто отключают? — спросил я.

— Бывает… Минут через двадцать дадут.

Заглянул мальчик, приклеивший поляну.

— У меня там в принтере больница застряла, — пожаловался мальчик.

Аглая с надеждой посмотрела на нас.

— Сейчас поможем.

Вернулись в читальный зал.

Аглая и Роман стали возиться с принтером, а ко мне обратился мальчик с клеевым пистолетом.

— Поляна не взялась, — сказал он. — Надо переклеить. Подержите?

Мальчик нанес на Чагинск клеевые капли, а я приложил поляну и прижал.

Аглая и Роман перенесли принтер ближе к подоконнику и разбирали.

— Я в клубе работаю, — рассказывал Роман. — Чиню все — от кипятильника до синтезатора. А местные как прознали, так и стали мне все таскать: телевизоры, кофеварки, утюги, электрокосы. Денег не платили все, в основном продуктами: то маслом, то рыбой. А однажды приходит старушка и приносит…

Роман приблизился к Аглае и прошептал ей на ушко. Аглая сделала удивленные глаза.

— Честно! — заверил Роман. — Сам удивился! Бабушка, спрашиваю, а зачем вам этот предмет? А она и отвечает — для здоровья полезно, от мужа осталось. Раз в месяц пойдешь в лес, бахнешь — как новенькая потом! А сейчас что-то не бабахает, посмотри. Я с такими вещами не работал никогда, ну, разобрал, посмотрел, оказалось, пружины ослабли, поставил новые — все четко.

— И дальше что?

— Что-что, головняк сплошной. Патроны кончились, бабка поехала в магазин покупать, ну а там как полагается. Участковый, изъятие, все дела, зачем вам, бабусечка, сей агрегат? Хорошо, менты нормальные попались, поржали и оформили как добровольную сдачу. А бабка потом захворала…

Хазин умер — и денег не получить. А я, признаться, на них возлагал. Отныне можно не возлагать… Зато свобода, можно смело валить. Хоть завтра. С утра.

— Чего только не приносили, — продолжал Роман. — Парашют однажды приволокли. Ну и старье, куда без него. Типа купи, этой дверной ручке сто лет… Аглая, нажми вон на тот рычажок…

— Да, сейчас. А что с парашютом?

— Парашют я потом продал одному дурачку, он из него сделал крыло для кайта. А сколько кандалов…

— Кандалов?

— Ну да. Там недалеко каторжный тракт проходил, так этих кандалов в округе было по колено. Я их полбочки накопил, хотел уже выкидывать, как приехал один ценитель…

— Ценитель?

— Оказалось, это вполне себе коллекционные предметы, — рассказывал Роман. — Их собирают, реставрируют…

— Кто?

— Ролевики, например. Или реконструкторы. Знаешь, есть любители реконструировать Третье отделение или жандармский корпус, Тайную экспедицию. А другие наоборот… косплеят вольнодумцев. Одни наряжаются в кандалы, другие гонят их в Вилюйск…

— Дальше не рассказывай! — отмахнулась Аглая.

— Нет, это очень познавательные мероприятия, человек полностью раскрывается в таких условиях…

Аглая слушала, Роман старался.

— Все! — сказал мальчик. — Отпускайте.

Я отпустил палец.

Поляна приклеилась.

— Виктор, иди к нам! — позвала Аглая.

Я не хотел чинить принтер. То есть в целом я был не против починить принтер с Аглаей, но не в присутствии Романа. К тому же Роман был наверняка гораздо искушеннее в принтерах.

— Я, пожалуй, домой лучше, — ответил я. — Что-то голова болит, поеду, полежу. Аглая, был рад увидеть… Чагинск просто отличный… лучший из тех, что я видел. Всем пока!

Элвис покинул библиотику.

Я сел в машину, завел двигатель, отъехать, однако, не успел, поскольку прибежал Роман, схватился за дверцу.

— Слушай, Вить, я тебя попросить хочу…

Перепачканный в тонере.

— Рассказывать девушке про кандалы и Тайную канцелярию — прекрасный ход, — сказал я. — И про бабушкин обрез тоже неплохо, переходи к дедушкину калоприемнику…

— Да нет, про другое хотел.

Роман достал синюю флешку.

— Ты хотел доверить ей свою книгу… О, Рома, я сейчас прослежуся…

Роман смутился и слегка покраснел.

— Да, хотел, чтобы она посмотрела… но электричества нет… Может, ты все-таки посмотришь? Ну, что я там набросал?

— Да, само собой.

Роман вручил флешку и побежал чинить принтер, я же