Аспекты - Джон М. Форд

слово «покажется». В дверь постучали. Лумивеста, уже в дорожной одежде, принесла два картонных стаканчика чаю, горячего и крепкого до черноты.

– Завтрак не подают, – сказала она. – Слишком рано, да и пассажиров мало. Иногда я была единственной в вагоне.

Сильверн ничего не ответил.

Поезд остановился у неказистой станции. Действительно, в спальном вагоне были только Лумивеста с Сильверном, хотя из остальных вагонов на перрон вышли десятка три пассажиров.

Когда состав отошел от станции, Сильверн увидел, что близ путей, рядом с депо, вырос настоящий поселок. Сильверн с Лумивестой прекрасно позавтракали в небольшой станционной таверне, где было много путейных работников и пахло угольным дымом. Чуть дальше по улице их ждали две великолепные лошади под седлом. Сильверн купил в какой-то лавочке свежий хлеб, колбасу и три сорта сыра.

По наезженной дороге Сильверн и Лумивеста выехали из поселка. Веяло осенней свежестью. Вдали, на западе, виднелись гряды холмов, а на севере, в синей туманной дымке, высились горы. Лумивеста молчала, глядя по сторонам, будто заново знакомилась с окрестностями. Сильверн увлеченно изучал ландшафт.

Спустя час Лумивеста сосредоточенно устремила взгляд вперед, и Сильверн решил, что теперь можно и поговорить.

– Вы собираетесь приехать в усадьбу на праздник Солнцестояния?

– Сейчас – да. Но обещать ничего не могу.

– А я и не жду обещаний.

– Я лично представляю свой коронат в парламенте. Других представителей у меня нет, да я и не знаю никого, кому могла бы это поручить. – Она вздохнула. – Извините, Сильверн. Это очень дурно прозвучало.

– Я скажу вам еще раз, пока тут никого нет, кроме нас троих…

Она удивленно взглянула на него и наконец улыбнулась, чего он и добивался.

– Так вот, вы друг, кого любит мой друг, – продолжил Сильверн. – Мы в этом нисколько не сомневаемся. А к чему это приведет, мы не знаем.

Лумивеста снова отвернулась.

– Вы говорили с Березаром?

– Об этом? Миледи, никому в усадьбе, даже Странжу, не удастся вытянуть что-нибудь из Березара. На это не способны ни Семь Костров Души, ни бутылка ферангардского красного.

Лумивеста рассмеялась, и Сильверн тоже.

– Надо будет попробовать ферангардское красное, чтобы самой понять, насколько оно ужасно, – сказала она. – А вот Семь Костров… Неужели палионов этому учат?

– У нас всестороннее образование.

Они снова засмеялись. Семью Кострами называли пыточный допрос, настолько жуткий, что для некоторых он превратился в своеобразную шутку, вот как ферангардское красное вино; иногда приходится смеяться от ужаса.

– Мы с вами так и не обсудили, сколько времени вы проведете в моем коронате, – напомнила Лумивеста.

– Ровно столько, сколько понадобится. Я хотел бы обязательно побывать у Березара на церемонии причастия и поеду в усадьбу Странжа на празднование Солнцестояния. Надеюсь, к тому времени я закончу топографическую съемку, потому что среди зимы ее все равно не проведешь. В общем, предположим, я останусь на три месяца, с вашего позволения, конечно…

– Я всегда буду вам рада. Но, наверное, у вас есть и другие обязанности.

– Да, я предоставляю консультации колианам, но с Зимнего Солнцестояния до самой весны в Брина-Коли обычно никто не ездит.

– Вы думаете, что наши зимы не самые суровые на свете? – с улыбкой спросила Лумивеста. – Да будет вам известно, что зимой у нас отламывают кусочки воздуха и сосут их, чтобы дышать. А если оставить костер без присмотра, то языки пламени расколются, как стекло.

– Наверное, есть еще какая-то легенда о влюбленных коронах, – сказал Сильверн и осекся, заметив выражение лица Лумивесты. – Но… я ее не знаю.

– Да, наверное, – кивнула Лумивеста. – А вот и граница моего короната.

У подножия невысокого холма стояла сторожевая будка. Сильверн сообразил, что холм скорее всего и служит пограничной отметкой, потому что никаких других признаков границы не было – дорога как дорога, без шлагбаума.

Из будки вышли два стражника в длинных синих шинелях. Лумивеста подняла руку в приветствии, они отдали честь, и путники поехали дальше.

Спустя два мила дорога обогнула еще один холм, на вершине которого стоял человек. Лумивеста тоже помахала ему.

За холмом начиналась долина, примерно в треть мила шириной. Посреди долины раскинулся поселок: несколько больших домов, кузница с дымящим горном, две мельницы – нет, одна мельница и литейня; слышался дробный стук молотов. Рядом с одним из домов виднелись две стойки – одна с копьями, вторая с луками. Сам поселок не был военным фортом: дети играли в мяч на специально размеченной площадке, соседи переговаривались через ограду, на веревках сохло белье.

Дорога, мощеная и ровная, пересекала поселок и уходила дальше. Вдоль дороги тянулись низкие каменные стены, непонятно зачем; отрезки таких же стен там и сям пересекали ландшафт. Сильверн хорошо знал, для чего они: они преграждали путь наступающим войскам, разделяя их на небольшие колонны, которые становились прекрасными целями для стрел, пуль и пушечных ядер.

Дорога вела к высоким холмам; крутые склоны казались сплошной стеной серо-коричневого камня с медными прожилками. Солнце уже клонилось к закату, и под холмами сгустилась неестественная тьма, только справа у дороги прорывались сквозь ущелье ало-золотые лучи. Там и сям темнели купы деревьев, зеленая хвоя выглядела почти черной; удивительно, как они вообще росли среди камней.

– Врата Странсты, – прошептал Сильверн. – Я никогда их не видел.

– Я очень рада, что могу вам их показать, – с гордостью в голосе сказала Лумивеста. – Правда, чтобы рассмотреть их поближе, придется заночевать в поселке, а не на постоялом дворе. Но это даже удобнее. Если уехать завтра утром, то домой мы приедем в сумерках.

– В таком случае, миледи, давайте не будем останавливаться.

– Что ж, в другой раз, – сказала она.

Они поскакали к ущелью. Редкие путники на дороге махали им или отдавали честь; Лумивеста отвечала на все приветствия.

На широкой открытой площадке перед входом в ущелье – там, где часть конницы Странсты, дар Богине, встретила сначала кверков, а потом и Ее, – стояли две каменные сторожки: к той, что поменьше, тянулись провода магнографа, а вторая явно была казармой, вмещавшей около двадцати солдат; оттуда пахло похлебкой. Из сторожки поменьше вышел человек и остановился, дожидаясь, когда путники приблизятся. На нем был темно-зеленый форменный китель, отороченный коричневой кожей, коричневые бриджи и черные, давно не чищенные сапоги.

Лумивеста остановила коня.

– Добрый день, энскорат Аржентан.

– Миледи коронесса, – с поклоном сказал он. – Добро пожаловать домой.

Он учтиво, но с настойчивым вопросом взглянул на Сильверна.

– Палион Сильверн, – сказала Лумивеста, – позвольте представить вам Аржентана, энскората коронатской гвардии, командира стражи Врат Странсты. Аржентан, это палион Сильверн, арматьер.

– Рад знакомству, палион. – Офицер коротко кивнул Сильверну и повернулся к Лумивесте: – Миледи,