Коглин - Деннис Лихэйн

кто ждет своей очереди в приемной:

Трескотт, секретарь-протоколист БК.

Макрей, казначей.

Слэттерли, вице-президент.

Фентон, пресс-секретарь.

Как раз Макрей и встал им навстречу:

— Что творится, черт побери? Полчаса назад мне позвонили и велели немедленно явиться в Пембертон. Дэн? Марк? Что это такое?

У Дентона был такой вид, словно его контузило. Он положил ладонь на руку Макрея.

— Кровавая баня, — прошептал он.

Выйдя на лестницу, они закурили.

— Не могут они так поступить, — вымолвил Дентон.

— Только что поступили.

— Временно, — произнес Марк. — Я позвоню нашему адвокату Кларенсу Раули. Он начнет бить во все колокола. Добьется судебного запрета.

— Какого запрета? — удивился Дэнни. — Он же нас не отстранил от работы, Марк. Он нас просто перевел. Это в его власти. Иск не предъявишь.

— Когда журналисты узнают, они… — Он умолк и затянулся папиросой.

— Может быть, — согласился Дэнни. — Если выпадет денек, небогатый на новости.

— Господи, — негромко проговорил Марк. — Господи.

Дэнни посмотрел на пустые улицы, потом вверх, в пустое небо. Прекрасная погода: свежо, безветренно, ясно.

Глава двадцать вторая

Дэнни, его отец и Эдди Маккенна собрались в кабинете Коглина-старшего. Эдди не мог остаться на рождественский обед: его ждало собственное семейство. Он сделал глоток бренди из бокала.

— Том, этот человек просто-напросто объявил крестовый поход. И неверные для него — мы. Вчера вечером он распорядился провести переподготовку всех моих людей, кто занимается надзором за массовыми мероприятиями и акциями неповиновения. Более того, он желает, чтобы я из них сформировал конные отряды. А теперь он взялся за клуб?

Томас Коглин наполнил ему бокал:

— Мы выстоим, Эдди. Нам и в худшие времена удавалось выстоять.

Эдди кивнул. Томас Коглин одобрительно похлопал его по спине и обратился к Дэнни:

— Этот твой Дентон, он связался с адвокатом БК?

— Да, обратился к Раули, — ответил Дэнни.

Томас сел, прислонившись спиной к столу, потер ладонью затылок и нахмурился: признак усиленной работы мысли.

— Комиссар все ловко разыграл. Перевод на другую должность — против этого не попрешь. И он подловил тебя с этой террористкой, с которой ты путался.

Дэнни вновь наполнил собственный бокал, заметив, что предыдущий ушел довольно быстро.

— От кого он узнал? Я думал, это секретная информация.

Глаза отца расширились.

— Не от меня, если ты на это намекаешь. А ты что скажешь, Эдди?

Эдди произнес:

— Я слышал, несколько недель назад ты повздорил с какими-то агентами Минюста. Вроде бы на Салем-стрит? Вытащил какую-то девушку из машины?

Дэнни кивнул:

— Через нее я и вышел на Федерико Фикару.

Маккенна пожал плечами:

— Так ведь Минюст — это тебе не девственница, Дэн, в нем полно дырок.

— Черт. — Дэнни хлопнул по боковине кресла.

— Для Кёртиса пришел час расплаты, джентльмены, — проговорил Томас. — За все издевательства, которые он претерпел в бытность мэром — и от Мартина Ломасни ,[65] и от других районных боссов. За все ничтожные должности, которые он получал во всевозможных захолустьях. За все обеды, на которые его не приглашали. Он «брамин» до мозга костей, джентльмены. А еще неделю назад был «брамином» опальным. — Он поболтал бренди в бокале и потянулся за сигарой. — На его месте любой захотел бы поквитаться.

— Что же нам делать, Томас?

— Просто тянуть время. Не высовываться.

— Такой же совет я дал нашему мальчику не далее как на прошлой неделе. — Эдди улыбнулся, взглянув на Дэнни.

— Я говорю серьезно. Тебе, Эдди, придется в ближайшие месяцы частенько подавлять в себе гордость. Я капитан, но за некоторые огрехи он и меня может вызвать на ковер, но мой корабль хорошо держится на плаву, и на моем участке, с тех пор как я его возглавил, уровень тяжких преступлений снизился на шесть процентов. Именно здесь, — он показал в пол, — здесь, в Двенадцатом, а эти места с давних времен считались одним из самых криминальных районов города. Он мало что сможет мне сделать, если только я сам не предоставлю ему шанс, а я уж постараюсь его не предоставлять. Но в тебя он вцепится, дружок, не сомневайся. Вцепится мертвой хваткой.

— Значит?..

— Значит, если он хочет, чтобы ты взнуздал лошадок и держал своих ребят на парадах до второго пришествия, изволь с радостью это исполнять. А ты, — обратился он к Дэнни, — держись подальше от БК.

— Нет. — Дэнни осушил бокал и встал, чтобы наполнить его снова.

— Ты не слышал, что я тебе…

— Я буду работать под его началом и не собираюсь жаловаться. Начищу пуговицы и башмаки, на здоровье. Но БК не подставлю.

— Тогда он тебя уничтожит.

Раздался негромкий стук в дверь.

— Томас?

— Да, дорогая?

— Обед через пять минут.

— Спасибо, дорогая.

Шаги Эллен Коглин затихли; Эдди снял с вешалки пальто.

— Похоже, нам предстоит веселенький Новый год, джентльмены.

— Выше нос, Эдди, — отозвался Томас. — Видишь ли, мы — районная власть, а этот город контролируют именно районы. Не забывай.

— Не буду. Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

— И тебе также, Дэн.

— Счастливого Рождества, Эдди. Наши самые лучшие пожелания Мэри Пэт.

— Она будет очень рада это услышать, очень рада.

Он вышел из кабинета. Дэнни глотнул и почувствовал на себе отцовский взгляд.

— Кёртис выбил у тебя почву из-под ног, мой мальчик?

— Ничего, я ее верну назад.

Какое-то время оба молчали. До них доносилось громыхание передвигаемых стульев и стук тяжелых чаш и тарелок, которые ставили на обеденный стол.

— Фон Клаузевиц говаривал, что война — это продолжение политики другими средствами. — Томас улыбнулся и поднял бокал. — Мне всегда казалось, что на самом деле все наоборот.

Коннор вернулся с работы меньше часа назад. Ему поручили дело о поджоге, и от него до сих пор пахло сажей и дымом. Пожар четвертой степени, сообщил он, передавая Джо картошку, двое погибших. И видимо, все ради страховки, нескольких жалких добавочных сотен к тем, которые владельцы могли бы выручить при законной продаже своей недвижимости. Поляки, пояснил он, закатывая глаза.

— Тебе следует быть осторожнее, — заметила мать. — Ведь теперь ты живешь не только для себя.

Дэнни увидел, как при этих словах Нора покраснела, а Коннор улыбнулся и подмигнул ей.

— Я знаю, мам. Знаю. Буду. Обещаю.

Дэнни посмотрел на отца, сидевшего справа от него, во главе стола. Глаза Коглина-старшего ничего не выражали.

— Я пропустил официальное оповещение? — спросил Дэнни.

Коннор покосился на мать, поглядел на Нору, потом на Дэнни:

— Она согласилась, Дэн. Нора.