Черная Орхидея - Джеймс Эллрой

Я вошел.

Стены были увешаны порнографическими фотографиями, изображавшими увечных и обезображенных женщин. Монголоидные лица, сосущие члены; обнаженные девушки с высохшими и закованными в протезы ногами лежали на спине; лишенные конечностей калеки, злобно глядящие в камеру. На полулежал матрас, насквозь пропитанный кровью. На нем отпечатались разные жуки и мухи, которым так и не удалось выбраться после пира. На дальней стене прикрепленные кнопками висели цветные фотографии, которые, казалось, были вырваны из учебника по анатомии: снятые крупным планом больные органы, истекающие кровью и гноем. На полу виднелись следы застывшей жидкости; рядом с матрасом был установлен небольшой прожектор на треноге, лампа направлена в центр матраса. Желая узнать, как этот прожектор подключается к сети, я нагнулся и посмотрел на нижнюю часть этой штуковины, источник электропитания находился именно там. В углу комнаты была сложена стопка книг, обрызганных кровью, — в основном научная фантастика, среди них выделялись «Анатомия для аспирантов» под редакцией Грея и «Человек, который смеется» Виктора Гюго.

— Баки! — Я обернулся. — Найди Расса. Скажи ему о том, что мы нашли. А я здесь все обследую.

— Расс только завтра приедет из Тусона. Слушай, у тебя какой-то нездоровый вид...

— Черт возьми, убирайся отсюда и дай мне поработать!

Гарри выскочил из домика, его самолюбие было явно задето; я подумал о том, что совсем близко находятся владения Спрейгов и, возможно, где-то рядом бродит этот псих Джорджи Тильден, сын знаменитого шотландского патологоанатома. «Да ну? У него медицинское образование?» Открыв свой чемоданчик и достав все необходимые принадлежности, я стал искать улики в этой лачуге из ночных кошмаров.

Сначала я осмотрел потолок и пол. Кроме следов от грязи, оставленных недавно, — возможно, их оставил Гарри, — я нашел тонкий кусочек веревки под матрасом и соскреб с нее еле заметные частицы кожи, а в другую пробирку положил темный волосок с запекшейся кровью, снятый с матраса. Проверив кровь на цветность и увидев, что она была темно-бордового цвета, я взял еще несколько образцов на анализ. Затем я пометил и убрал веревку вместе с анатомическими и порнокартинками. Заметив на полу след от мужского ботинка, окаймленный кровью, я сделал замер и перенес частицы пыли, взятые с того места, где ступала подошва, на прозрачную бумагу.

После этого я занялся отпечатками пальцев.

Я обследовал все предметы в комнате, на которых, по моему мнению, могли быть отпечатки; все, за что можно было ухватиться или обо что можно было облокотиться; корешки и страницы книг, лежащих на полу. В книгах ничего существенного; на других поверхностях расплывчатые пятна, следы от перчаток и несколько совершенно отчетливых отпечатков пальцев. Закончив обследование, я взял ручку и обвел места, где они были обнаружены — на полу, дверном косяке и на стене, у изголовья кровати. Взяв увеличительное стекло и образцы отпечатков Бетти Шорт, я стал сравнивать.

Один аналогичный отпечаток.

Два.

Три — достаточно для судебного слушания.

Четыре, пять, шесть, мои руки задрожали оттого, что, вне всякого сомнения, именно в этом домике и была зарублена Черная Орхидея; дрожь в руках стала настолько сильной, что я не мог перенести на пластину оставшиеся отпечатки. Достав нож, я вырезал из двери кусок, на котором было четыре отпечатка, и завернул его в тряпку — прямо как лаборант-любитель. Упаковав свои принадлежности и весь дрожа, я вышел наружу и, увидев ручей с бегущей водой, понял, что именно там убийца вымыл тело. Внезапно мне в глаза бросился какой-то предмет, окрашенный в странный цвет.

Бейсбольная бита — верхний конец окрашен в темно-бордовый цвет.

Я шел к машине и думал о Бетти, живой, счастливой, влюбленной в парня, который никогда ей не изменит. Проходя мимо парка, я посмотрел на холм Ли. Указатель содержал теперь только буквы ГОЛЛИВУД; оркестр играл мелодию под названием: «Шоу-бизнес — лучший бизнес».

* * *

Я поехал в центр. Отдел по учету кадров городской администрации, равно как и офис службы иммиграции и натурализации были закрыты. Я позвонил в «Ар энд Аи», но узнать что-либо про уроженца Шотландии Джорджи Тильдена не смог — было ясно, что если я не получу подтверждения по отпечаткам пальцев в эту ночь, то сойду с ума. Оставалось только три варианта: звонить в вышестоящие организации, вламываться в них или давать взятку.

Вспомнив про дворника, который убирался во дворе здания, где располагался Отдел по учету кадров, я остановился на третьем варианте. Старик выслушал мою липовую историю, взял двадцать баксов, открыл дверь и провел меня к шкафам с документацией. Выдвинув ящик, подписанный «Работники, обслуживающие объекты городской недвижимости, — совместители», и достав увеличительное стекло вместе с деревянной пластинкой, посыпанной специальным порошком, я затаил дыхание.

"Тильден Джордж Редмонд, родился в Абердине, Шотландия, 4.03.1896. Рост 161 см, вес 80 кг, шатен, глаза зеленые. Адреса нет, занесен в список как «Приезжий — связываться через Э. Спрейга, телефон BE 43 91. Водительские права выданы в Калифорнии — номер ЛА 68224, марка машины: „форд“-пикап 1939 года, номер машины 6В 119 А. Уборка мусора на участках от Манчестер-стрит до Джефферсон, Ла Бреа и до Гувер-стрит — 39-я и Нортон — посередине». Внизу страницы отпечатки, снятые с обеих рук; один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять совпадающих отпечатков — три достаточно для ареста, шесть для направления в газовую камеру. Привет, Элизабет.

Я задвинул ящик обратно, дал дворнику еще одну десятку, чтобы он молчал, собрал свои принадлежности и вышел из здания. На улице я посмотрел на часы 20:10, среда 29 июня, 1949 года, вечер, когда коп-неудачник раскрыл самое нашумевшее дело в истории Калифорнии. Я дотронулся до травы на газоне, желая убедиться, что она осталась прежней, помахал рукой проходящим мимо служащим и представил, как сообщу эту сногсшибательную новость падре, Таду Грину и директору Хорраллу. Я уже видел себя снова на работе в Бюро, через год уже лейтенантом, мистер Лед, воплотивший в жизнь самые невероятные мечты Огня и Льда. Увидел свое имя в заголовках газет, Кэй снова со мной. Представил, как прижмут Спрейгов, как их опозорят за соучастие в убийстве, все их деньги окажутся бесполезными. И тут все мои мечты разбились о реальность: я не мог арестовать их, не признав того, что в 47-м году я скрыл улики по Мадлен и Линде Мартин. Оставалась либо анонимная слава, либо публичный позор.

Либо тайное правосудие.

Я поехал в Хэнкок-парк. «Кадиллака» Рамоны и «линкольна» Марты перед домом не было, зато там стоял «крайслер» Эммета и «паккард» Мадлен. Своим невзрачным «шевроле» я заблокировал им выезд, упершись задними колесами в клумбу с розами. Входная дверь казалась неприступной, зато боковое окно было открыто. Я взобрался на подоконник и запрыгнул в комнату.

Чучело Балто по-прежнему стояло возле камина и охраняло несколько коробок, стоявших на полу. Я проверил их содержимое; они были забиты одеждой, столовым серебром и дорогостоящим английским фарфором. Картонная коробка в конце была заполнена дешевыми вечерними платьями — довольно странная аномалия. В углу располагался альбом для зарисовок, на верхнем листе были нарисованы женские лица. Я подумал о художнице Марте, и тут же услышал голоса наверху.