Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней - Энтони Гилберт

– Просто подумал, что кому-то надо первым попытаться взломать лед, – пояснил Хью. – И не успел оглянуться, как оказался в ситуации, из которой с трудом выбрался. Подожди, придет и твоя очередь выносить ее выходки. Она уже успела соблазнить нынешнего возлюбленного Люсиль, а как только та узнает об этом, семье придется готовиться к очередным похоронам.

– Она смелая женщина, – пробурчал Кристофер. – Отравленный горячий шоколад был бы вполне в стиле Люсиль.

– А где она возьмет яд? Попросит Гарта снабдить ее?

– О, найти отраву не так уж сложно, как мы оба с тобой знаем. Я могу с гарантией добыть достаточно зелья, чтобы отравить всю семейку отсюда и до Кембридж-серкус. Так все-таки какая она?

– Лукреция Борджиа без намека на сексуальную привлекательность. Оставь ее наедине с бутылкой бренди, и она, скорее всего, прикончит ее одна. Боже, уже так поздно? А я обещал лучшей девушке мира пригласить ее на ужин. Одолжи мне пятерку, пожалуйста. Наша дражайшая маленькая кузина опустошила мой кошелек.

II

В квартирке на Блейксли-авеню современная Лукреция Борджиа пылко пыталась отстаивать свои права.

– Нет, Джулия, – заявила она в сотый раз. – Я не стану завтра встречаться с мистером Татэмом. У меня уже есть свой адвокат, и будет глубоко неправильно отправляться на консультацию к другому стряпчему.

– По крайней мере, ты должна назвать мне его фамилию, – потребовала мисс Карбери, но Дороти считала это совершенно несущественным.

– Предположим, с тобой что-то случится, – не унималась Джулия. – Нам может понадобиться возможность связаться с ним немедленно.

– Если чему-то суждено произойти, можете не сомневаться, он сам с вами свяжется. Но я твердо убеждена, что ничего такого со мной не будет. Для меня важными стали его заверения об оплате работы только в зависимости от результата. Такого принципа он придерживается.

– Как раз это очень необычно, – заметила мисс Карбери. – Половина моих знакомых юристов уже обанкротились бы, если бы практиковали на подобных условиях.

– Вот почему я и убеждена в своей безопасности, – простодушно призналась Дороти. – Как мне представляется, он никогда прежде не получал своих гонораров понапрасну. По этой причине он сделает все возможное, чтобы мне не был нанесен непоправимый вред, пока я с ним не расплачусь. А поскольку он не сможет с меня ничего получить до того, как я унаследую деньги, то отсюда следует «…как день следует за уходящей ночью», – лирично добавила Дороти, чья матушка обожала стихи Теннисона, – что мне суждено стать наследницей.

– Тебе бы пошло на пользу взять уроки логического мышления, – язвительно сказала мисс Карбери. – Уж не знаю, чем тебя напоил твой кузен…

На Дороти тут же нахлынули приятные воспоминания.

– Мы выпили по два больших гиньоля, а потом перешли на изысканное белое вино. Не скажу точно, сколько вина выпила, потому что каждый раз, когда мне предстояло поднять свой бокал, его успевали наполнить до краев. Теперь я думаю, насколько непростительно было для мамы воспитать меня трезвенницей, потребляющей только чай.

– У тебя будет достаточно времени наверстать упущенное, – заверила ее мисс Карбери. – Хочется на это надеяться.

– Только вот сейчас для меня спиртное малодоступно, – пожаловалась Дороти. – Но знаешь, – она снова предалась восхитительным воспоминаниям, – мне кажется, я выпила чуть больше, чем следовало. В «Волшебном гриле» стояла невыносимая духота. И, по-моему, я даже поставила кузена Хью в неловкое положение.

– В твоем кузене Хью пропадает талантливый актер, – критически отозвалась о нем мисс Карбери весьма жестким тоном.

– Это было, когда я предложила сахар одной старой леди.

– Что-что ты сделала? – удивленно переспросила мисс Карбери.

– Мне это показалось страшной несправедливостью, – затараторила Дороти. – Видишь ли, она хотела выпить чашку кофе, но у нее не оказалось при себе сахара, зато у меня сахар был, а от кофе я отказалась. И потому отдала ей свой… Имеется в виду сахар.

Мисс Карбери неодобрительно посмотрела на нее.

– Тебя скоро совсем перестанут приглашать в «Волшебный гриль», если ты вытворяешь там такое.

– Хью пытался помешать мне, но я чувствовала необходимость поступить по-своему. Мне вспомнились слова викария в день Благовещения о том, что истинное благородство всегда выглядит вполне естественным.

Джулия оглядела ее, как редкое животное в зоопарке, но воздержалась от дальнейших комментариев.

– Я обязательно пойду к мистеру Мидлтону вместе с тобой, – твердо заявила она потом. – Тебе не обойтись без поддержки.

Дороти посмотрела на нее с неприязнью. Ей мнилось, что для первого раза она совсем неплохо справилась с делами: купила новый наряд, отобедала в «Гриле», сумела распознать охотника за чужими деньгами и нашла себе юриста без помощи мисс Карбери. Более того, вопреки ее противодействию.

«Она все преувеличивает», – подумала Дороти, решив отказаться от традиционного обычая тщательно расчесывать на ночь волосы. Сто раз провести щеткой утром и столько же вечером, вверх и назад – таким было ее давнее правило. Но сегодня ей не хотелось нарушать замечательные маленькие завитки, зная, что самой ей уже не удастся потом их восстановить. Чтобы успокоить совесть, она все-таки несколько раз прошлась щеткой без всякого ущерба для своей прически, натянула лимонного цвета сетку, которую ее уговорили купить в салоне красоты, и открыла баночку с восстанавливающим гормональным кремом для лица, совсем уж непостижимым образом оказавшуюся в числе ее приобретений. Дороти понятия не имела о гормонах, но это, должно быть, что-то очень полезное, подумала она, учитывая цену. Едва ли сознавая, что делает, нанесла крем из баночки на лицо и устроилась на ночь в постели, весьма довольная собой.

На следующее утро ее самоуверенность несколько ослабла. Но она по-прежнему не собиралась отдавать бразды правления в руки мисс Карбери, а потому поднялась рано, ощущая прилив бодрости, небрежно отбросила в сторону одеяло, уже гадая, какие новые приключения сулит ей наступивший день. Когда Дороти вошла в комнату, мисс Карбери с мрачным видом просматривала газету. Это было одно из тех популярных изданий, которые, если верить их собственной рекламе, радовали многие сотни тысяч читателей. Достигалось это крайне просто. Если новости оказывались хорошими, газетчики стремились выделить их, тем самым подчеркивая, что неким таинственным образом каждый из числа подписчиков был причастен к позитивным событиям. В других случаях газета заверяла свою аудиторию в той или иной ошибке правительства, в его общей слабости, которую журналисты давно подметили. Редакционные статьи вскипали гневной пеной, раздавались требования немедленно начать расследование преступной халатности, и у читателя создавалось ощущение, что пусть страну и постигла неудача, репортеры так просто этого не оставят.

– Только взгляни на то, что здесь публикуют, – сказала мисс Карбери, раскрывая центральный разворот газеты прямо под носом у Дороти.