Смертельное наследство - Билл Видал

— Надеюсь, вы уже подумали, в каких долях?

Так-то лучше. Салазар на мгновение расслабился:

— Вы у нас адвокат, вы и думайте. Представьте себе, что рассматривается дело об опеке. Предположим, имеется ребенок, которому… хм… восемнадцать месяцев отроду. При этом я отец, нянчивший его с рождения. Так что у вас права лишь приходящего опекуна. С этой точки зрения мне представляется, что восемьдесят на двадцать будет справедливо.

— Вам, значит, восемьдесят процентов, а мне — двадцать? — задал риторический вопрос Шпеер, скривившись от неприязни к банкиру.

— Я, мой друг, щедрый человек. Поэтому могу набавить еще пять. Итого вам причитается двадцать пять. — «Если он скажет хоть слово против, я убью его», — подумал Салазар.

— С другой стороны, — Шпеер решил развить идею Салазара в русле германской логики, — ребенок в настоящее время находится за пределами страны. Представьте также, что я его мать, которая заботится о нем и держит за руку. А это плохой сценарий для отца, настаивающего на учреждении опеки.

— Да, ты мать! — взревел выведенный из себя Салазар. — В том смысле, что мать твою так! Ты еще обо мне узнаешь! Я доберусь до твоей задницы!

Прачка швырнул трубку на рычаг, после чего схватил телефонный аппарат и швырнул его в стену, каковое деяние заставило подслушивавшего разговор агента ДЕА, находившегося в соседнем здании, сорвать с головы наушники и выругаться из-за пронзительной боли в барабанных перепонках.

А Джо все никак не мог успокоиться и орал так громко, что его охранник вбежал в комнату, чтобы выяснить, что случилось.

На неделе Имон Суини собирался отметить свой девяносто пятый день рождения, но вместо этого ему пришлось хоронить старшего сына. Он сидел в своем старом кресле с тартановым пледом на коленях, не обращая внимания на доносившийся из соседней комнаты нестройный хор голосов. В большом доме в лесистом графстве Вестчестер отдавали последний долг покойному, на каковое мероприятие приехали многие ирландские семьи из Нью-Йорка. Имон предпочел остаться наедине со своими мыслями в отдельной комнате, куда прибывшие с соболезнованиями гости входили по одному. Имон любил Ричарда и никогда не сомневался, что Господь, дабы избавить его от страданий, призовет к себе отца раньше сына. Этого, однако, не произошло. Углубляла скорбь Имона и причастность к нынешней трагедии Джо Салазара, его давнего знакомца.

Следующим посетителем оказался молодой парень с внешностью уличного бойца. Костюм он носил так, что сразу становилось ясно: эта одежда ему непривычна. Войдя в комнату и тихо прикрыв за собой дверь, он подошел к Имону Суини, присел перед ним на корточки и заключил его правую недействующую руку в свои твердые, словно вырезанные из дерева ладони.

— Я привез вам соболезнования из Донегола, сэр, — сказал он с выраженным ирландским акцентом Западного Белфаста. — И послание от коммандера Шона.

— Вас прислал Шон? — Имон сразу обрел интерес к жизни и поднял глаза на молодого человека. — Как он поживает? Как его семья?

— Слава Создателю, все живы и здоровы, сэр.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Риордан Мерфи, сэр. Я из…

— Сообщите содержание послания.

Суини выслушал парня очень внимательно. Несмотря на весьма почтенный возраст, его сознание и органы восприятия функционировали вполне исправно. Кроме того, он обладал удивительной проницательностью и способностью постигать суть вещей. И когда Имон снова заговорил, печаль вернулась в его голос.

— Скажите Шону, что я благодарю его от всего сердца. Итак, Рори, насколько я понимаю, вы собираетесь исполнить это не откладывая?

— Так точно, сэр.

— Передайте ему, однако, что я не стану рисковать людьми из своей организации для осуществления частной вендетты.

— В данном случае, сэр, личные мотивы отсутствуют. Речь идет об общем деле. — И Мерфи разъяснил старику суть дела.

Тяжесть прожитых лет словно по волшебству упала с плеч Суини. Он широко улыбнулся, выпрямился в кресле и сказал с неожиданной энергией:

— Рори Мерфи, сейчас вы сделаете для меня две вещи: прежде всего откроете вон тот буфет и нальете мне большую порцию виски. Потом вернетесь к гостям, — Имон указал кивком на сопредельную с его комнатой приемную, — найдете среди них Дэниела О’Доннела и приведете ко мне.

Когда Мерфи вышел, Имон Суини поднес к носу стакан с виски и вдохнул его запах, после чего, отсалютовав стаканом потолку, опрокинул в себя выдержанный «Джеймисон» одним глотком. Как один из основателей организации «Эйр эйд», Имон и по сию пору продолжал оставаться ее казначеем, и его главной заботой были финансы. Война, которая велась на земле, откуда он приехал, стоила, как все войны, очень дорого. Оружие, амуницию и взрывчатые вещества найти нетрудно, но за них надо платить, и в этом смысле богатое Восточное побережье США представлялось идеальным местом для его деятельности. Добровольцы с ящиками для пожертвований ходили по улицам и барам, собирая по праздникам вроде Дня святого Патрика до миллиона долларов. Другие сборщики обходили состоятельных ирландцев. В конечном счете все эти деньги уплывали из Америки в Ирландию или оседали на законспирированных счетах в офшорных банках, при посредстве которых оплачивались поставки взрывчатки «Семтекс» из Чехии и огнестрельного оружия, поступавшего от многочисленных теневых дельцов, не обремененных избытком морали. Имон Суини контролировал и эту деятельность, а кроме того, обеспечивал людей из своей организации фальшивыми визами и проездными документами. Он также возглавлял наиболее секретный отдел, имевший в подчинении небольшие группы боевиков, составлявших ядро так называемой североамериканской ирландской армии. Когда финансы организации истощались, эти группы проводили операции по экспроприации, грабя инкассаторов или небольшие банки. Они же осуществляли казни предателей и иных неугодных лиц, если получали такой приказ. Эти убийцы, обладавшие в своем большинстве одномерным восприятием действительности, не требовали для себя иной награды, кроме почета и признания единомышленников, и гордились своей тайной службой. Совершенно понятно, что официально с организацией «Эйр эйд» они никак не были связаны.

Если бы это вдруг выяснилось, то нанесло бы непоправимый ущерб имиджу ирландских патриотов, традиционно пользовавшихся в Америке большим уважением и симпатией. Так что, когда таких боевиков арестовывали, они проходили по разряду обычных уголовных преступников, с чем сами неизменно соглашались. Они никогда не задавали вопросов и беспрекословно выполняли все указания руководства.

Дэн О’Доннел припарковал машину, пересек улицу и зашел в битком набитый в этот пятничный вечер популярный бостонский бар. Люди, с которыми он договорился о встрече, уже находились там — Дэн в первую очередь заметил рыжие кудри Энди. О’Доннел протолкался сквозь толпу и тепло приветствовал двух ожидавших его мужчин так, как будто встретил добрых друзей после долгой разлуки. Потом купил себе пива и некоторое время болтал с ними о всякой всячине.