Смертельное наследство - Билл Видал

— А как же мой бонус?

— Я позабочусь об этом! — Он разлил шампанское по бокалам.

— А размеры бонусов уже объявлены?

— На следующей неделе объявят. Ты должен получить где-то три четверти. Согласись, это неплохо. Так что доверься мне, сиди тихо, не высовывайся и отмечай Рождество. — С этими словами Гринхольм поднес шампанское к губам и, прежде чем сделать глоток, выжидающе посмотрел на Тома поверх бокала.

— О’кей, Хэл. — Клейтон поднял свой бокал. Пока это не шло вразрез с его интересами — и ему действительно хотелось спокойно отметить Рождество. А еще у Тома начал зреть некий план.

Покупка поместья и все связанные с этим формальности завершились за две недели до разговора Клейтона с Хэлом Гринхольмом. После возвращения из Ирландии Том продемонстрировал Кэролайн письмо продавца, в котором тот соглашался со всеми условиями Клейтонов. Кэролайн, хотя и заявляла недавно обратное, по-прежнему хотела жить за городом, в своем доме, и Том заверил ее, что они, несмотря ни на что, могут себе такое позволить. При этом он избегал в какой-либо форме обсуждать сложившие ныне между ними отношения.

Впрочем, после того как Том вышел из госпиталя, какая-то часть прежнего тепла вернулась в их отношения, но все же некоторая дистанция между ними сохранялась. Даже несмотря на то что теперь Том проводил весь день с семьей. Он имел основания подозревать, что история с цюрихским счетом каким-то образом запятнала его в глазах жены, но верил, что сможет восстановить утраченные позиции, и всячески к этому стремился. Приобретение Корстона представлялась ему чем-то вроде начала новой жизни, и он не мог себе позволить, чтобы дом ускользнул от него.

Для Кэролайн же покупка поместья являлась скорее возвращением к привычному укладу ее семьи, а уж потом новым элементом совместного с мужем существования. Она быстро полюбила Корстон, который ко всему прочему находился на значительном удалении от Сити с его вечными разговорами о деньгах, процентах и бонусах; здесь также не было всяких подозрительных иностранцев, а поблизости жили многие ее друзья. Уже за три недели до Рождества Кэролайн начала приезжать в Корстон, с тем чтобы понаблюдать за завозом мебели и работой строителей, постепенно возвращавших дому его прежний роскошный вид. Когда школы закрылись на каникулы, в некоторых комнатах уже вполне можно было жить, и Кэролайн решила переехать туда вместе с детьми. Постепенно зловещий образ Тони Салазара, похищение и связанные с этим испытания стали стираться из ее сознания, а на их месте утверждалось радостное предощущение рождественского праздника с его милыми развлечениями в виде покупки и украшения елки, выбора подарков, встреч с родственниками и их ребятишками, бегающими по дому вместе с ее детьми. Все это действовало на Кэролайн куда более благотворно, нежели сеансы любого психоаналитика.

Том, если не считать уик-эндов, редко присоединялся к ней. Есть работа в банке или нет, но он все равно чувствовал себя банкиром. Тем более в доступе к банковскому сайту ему не было отказано, и Клейтон с удовольствием наблюдал, как его инвестиции приносят все больший доход.

К двадцать второму декабря фунт упал до уровня два и пять по отношению к швейцарскому франку. В результате двадцать пять миллионов, которые Гринхольм выделил Тому для проведения сделок, принесли банку двадцать четыре миллиона фунтов. Том фактически удвоил выданную ему сумму.

Потом Клейтон бросил взгляд на собственные достижения. За двадцать миллионов фунтов он купил пятьдесят два миллиона четыреста тысяч франков; в результате теперь он имел прибыль в полтора миллиона долларов, что с лихвой покрывало убытки «Тауруса». Но этого Тому было недостаточно. Хотя в настоящее время у него имелось в Цюрихе тридцать восемь миллионов, а в Лондоне — пять, в скором времени ему предстояло отдать сорок три миллиона Шону. Неужели ему и в самом деле придется это сделать? Выходит, все его старания оказались абсолютно никчемными и он рисковал карьерой, семьей и собственной головой совершенно напрасно?

Том позвонил Аккерману и попросил его подвести итог. После уплаты комиссионных и различных сборов у Клейтона вместе с процентами оказалось на счете свыше полутора миллиона долларов чистой прибыли. Если разобраться, не так уж плохо. Можно начать все сначала и быстро увеличить эту сумму. Или так же быстро ее потерять…

Рождество в этом году совершенно не походило на прошлые — к празднику Клейтоны обустроиться не успели: три четверти дома все еще пустовало, а в остальных комнатах находилась пестрая коллекция предметов мебели — всех, так сказать, времен и стилей, — отданных родственниками за ненадобностью. Единственное исключение представляли три антикварных софы, купленных Кэролайн на Челтенхемском аукционе. Они предназначались для верхних комнат, но теперь использовались в качестве главного предмета обстановки в большой гостиной на первом этаже. Отверстия от пуль в стене, оставшиеся после той ужасной ночи, были заделаны штукатуркой, а прожженный паркет перед камином закрыт ковром, подаренным одним из кузенов Кэролайн. Незадолго до Рождества к дому подкатил фургон, доставивший содержимое чердака родового гнезда семейства Хорнби. Иные предметы из этого разномастного собрания своей древностью превосходили, вероятно, даже самого Санта-Клауса.

Зато Кэролайн снова начала смеяться. Здесь она казалась счастливой, и Том, глядя на то, как она, лучась от улыбки, расхаживала по участку неприбранная, облаченная в потертые джинсы, грязные веллингтонские сапоги и одетые один на другой свитеры, любил ее, как никогда в жизни. Они возобновили интимные отношения, поначалу неуверенно и даже робко, как малознакомые люди, но это прибавляло Тому надежды, что со временем все наладится и будет как прежде.

Но когда Том после секса лежал рядом с женой, сжимая ее в объятиях, ему все чаще приходила в голову мысль, что сам он резко изменился и стал другим человеком. В то время как Кэролайн при всех произошедших с ней переменах продолжала оставаться самой собой, он чувствовал себя каким-то самозванцем.

Как только они переехали в Корстон, Том сказал ей, что все их испытания закончились. Больше никаких Салазаров, Суини и грязных швейцарских денег. Отныне они будут жить спокойно вне зависимости от того, вернется он на прежнее место работы или нет. Том дал ей понять, что избавился от шальных цюрихских долларов, она же с готовностью приняла его заявление, даже не удосужившись спросить, как он это сделал. На самом деле ему нужно было еще придумать, как воплотить свои заверения в реальность.

На второй неделе января Том поехал в Лондон, сказав жене, что должен находиться в контакте с Сити, но в начале февраля, так и не получив никаких известий от Гринхольма, вернулся в Корстон. В поместье как раз заканчивали работу два садовника. Хотя плодам их деятельности предстояло предстать во всей красе только весной, каждый теперь мог видеть, что новые владельцы по крайней мере ухаживают за своей собственностью. Так, выбоины на подъездной дорожке были засыпаны гравием и заровнены. Оставались, правда, еще шрамы на деревьях, которые таранил наемный автомобиль из конторы «Херц», зато в доме точно в срок завершились все малярно-отделочные работы. И хотя запахи штукатурки все еще витали в воздухе, перспектива нормальной и даже комфортной жизни представлялась всем не менее осязаемой, нежели смолистые поленья, полыхавшие в камине.