Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии - Эжен Марен

В следующем веке первое место среди монашеских обителей занял знаменитый палестинский монастырь Святого Саввы – вероятно, благодаря значительному влиянию святого Иоанна Дамаскина на религиозное движение, но вскоре после этого один из константинопольских монастырей, не менее знаменитый Студийский монастырь, чьи устав, традиции, ортодоксальность и даже литургию затем часто сравнивали или противопоставляли тем, которые были в палестинской обители, тоже дал миру одного из тех смелых и плодовитых гениев, которые увлекают за собой массы своих современников и оставляют после себя долговечный сияющий след – свои сочинения, который в течение столетий освещает и указывает путь любопытным и послушным душам. Монахи-савваиты и монахи-студиты почти одновременно нашли, одни в лице святого Иоанна Дамаскина, другие в лице святого Феодора, свой идеал монаха, ярчайшее воплощение тех моральных добродетелей и интеллектуальных качеств, которые были характерны для этих двух больших религиозных семей.

Мы не будем знакомить читателя дальше с литературными трудами знаменитого настоятеля Феодора. Мы лишь напомним, что своими громкими полемическими высказываниями во время иконоборчества, а потом во время михианства, своими речами, своими многочисленными посланиями, множеством своих разнообразных посланий, а также своими сочинениями, посвященными аскетизму, и поэтическими произведениями Феодор заслужил себе особое место в истории византийской литературы. Он не только блестяще писал во всех жанрах – в житиях и богословской литературе, в сочинениях по мистике и аскетизму, в поэзии и красноречии, но и когда истолковывал божественные догматы, а умелая рука обогащала мир посланиями; помимо этого, Феодор умственной активностью, которую пробуждал вокруг себя, и (в первую очередь) тем, что дал толчок изучению литературы и искусств в подчиненном ему монастыре, а также тем, что организовал там процветающие школы, быстро ставшие центром литературной и художественной жизни Константинополя, заслуживает звания «вселенского ученого», которым наградил его Навкратий. Справедливость этого славного прозвища станет еще понятнее, когда читатель узнает о значительной роли Феодора и студийских монахов в развитии и расцвете византийской гимнографии.

Автор не планировал включить в число писателей очень многих константинопольских патриархов, которые получили литературное и религиозное образование в монастырях или приходили в эти благочестивые убежища просить укрытия от превратностей судьбы или несправедливостей политики. Святой Аттик, преемник Иоанна Златоуста, Максимиан, преемник Нестория, Флавиан и очень многие другие были воспитаны в монастырях; позже святой Кир и святой Герман, оба изгнанные с Патриаршего престола, вместе вели монашескую жизнь в монастыре Хора; святой Никифор, тоже изгнанный со своего престола, закончил свои дни в основанном им самим монастыре; святой Мефодий и святой Игнатий принадлежали к монашескому сословию до того, как были возведены в сан епископа. И нужно назвать по меньшей мере еще одного писателя из тех, чью славу Византия могла бы считать своей, – святого Нила Древнего. До того, как стать настоятелем Синайского монастыря, он исполнял должность префекта Константинополя – города, где он родился. Он был учеником Иоанна Златоуста и уже в столице империи следовал монашеским добродетелям, хотя и не был монахом. Его многочисленные послания, трактаты о нравственности и все его сочинения на тему аскетизма обеспечивают ему место в первом ряду тех, кто учит духовной жизни.

Самые известные из писателей-монахов – это летописцы и историки. Ведь их труды не были адресованы почти исключительно ограниченному и обособленному кругу служителей религии, как сочинения на темы богословия и аскетизма; они были интересны для всех, кому было любопытно узнать о прошедших событиях, вызвать в своем уме или оживить в чужих умах воспоминания о давно ушедшем времени или образы ушедших из жизни великих людей. Над богословскими или аскетическими сочинениями их читатель размышлял по обязанности, в присутствии Бога, чтобы получить от них пользу для своей души; их можно было знать плохо или совсем не знать без ущерба для своего духовного развития; но изучение событий прошлого не только полезно, оно необходимо любому, кто хочет жить не для себя и не желает замыкаться, как в неприступном убежище, в своих узких и эгоистических взглядах; озаряя светом ум, познание прошлого расширяет кругозор мысли и учит жить, показывая, как жили раньше. Назначение истории – наставлять людей примерами тех, кто жил до нас. Вот почему из всех писателей именно историков охотнее остальных читают и цитируют, у них ищут справки и пытаются подражать их сочинениям, предпочитая тех, кто вернее всех передал потомству память об ушедшем времени. А в Византии летописцы, историки и биографы почти всегда были монахами. Сделавшись кем-то вроде писцов-нотариусов, записывавших все основные события византийской истории, монахи стали учителями будущих поколений в еще большей степени, чем просветителями своих современников.

Именно так Иоанн Малала (его прозвище означает «ритор») и после него все другие византийские летописцы до XII века вносили свой вклад в обучение и подготовку если не интеллектуальной элиты византийского общества, то по крайней мере его основной части – широких масс монахов и мирян, желавших узнать, как шла история мира. О жизни Иоанна Малалы мы почти ничего не знаем. Он родился в сирийской Антиохии, жил при императорах Зеноне, Анастасии Первом, Юстине Первом, Юстиниане Великом и в начале правления Юстина Второго. Его «Хронография» («Хроника»), из которой до нас дошли лишь несколько частей, – летопись мировой истории от начала мира до смерти Юстиниана. Каким бы ни было мнение автора об этой хронике, он не будет обсуждать ее здесь; он лишь отметит, что хроника Малалы, составленная на основе многих ценных источников – сочинений Юлия Африкана, Феофила, Тимофея, Нестория, Иоанна Антиохийского, стала образцовой византийской летописью и, в свою очередь, была источником ссылок для всех более поздних писателей – автора «Пасхальной хроники», Феофана, Георгия Монаха.

«Пасхальная хроника» – это летописное повествование, которое начинается сотворением Адама и заканчивается двадцатым годом правления императора Ираклия (630); ее автор был современником этого императора, вероятно, был служителем церкви и входил в окружение патриарха Сергия.

Георгий Синкелл, несомненно, принадлежал к монашескому сообществу Константинополя. Он был синкеллом патриарха Тарасия, а после смерти этого патриарха удалился в монастырь, где написал летопись под названием «Избранная Хронография» (русское название «Временник». – Пер.), которая охватывает время от Сотворения мира до царствования Диоклетиана. Его сочинение – один из важнейших источников сведений о возникновении христианства.

Но самый знаменитый из византийских летописцев – это монах Феофан, друг Георгия Синкелла и продолжатель его труда. Феофан, которого против его воли женили на дочери византийского патрикия, очень уважаемого при дворе, сумел убедить свою жену, что они оба должны удалиться от мира. Она ушла в монастырь на острове Принкипо возле Константинополя, а Феофан ушел в один из монастырей Вифинии. Позже он стал настоятелем монастыря на Большом Поле в горной области Сигриана, возле города Кизик. На Никейском соборе 787 года он отличился своей ревностной ортодоксальностью и усердным соблюдением монашеских добродетелей. В царствование Льва Армянина, возвращенный этим императором в столицу, он, несмотря на старость и болезни, мужественно сопротивлялся всем попыткам привлечь его в ряды иконоборцев. Он умер примерно в 817 году в изгнании, на острове Самофракия, на бесплодной скале. Греческая церковь включила Феофана в число святых исповедников. Его жизнеописание составил другой исповедник веры, святой патриарх Мефодий; другое из нескольких жизнеописаний Феофана долго приписывали святому Феодору Студиту, который был его крестным отцом.