Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

камнепады, рушились леса, от поступи его лап оставались вмятины размером с озера.

Медведь раскрыл гигантскую пасть и зарычал. А затем поднялся на задние лапы, став выше Малика, и замахнулся гигантской лапой.

Неповоротливый, но сильный и опасный.

Малик перехватил клинки и бросился на противника. И чуть не упал под чудовищную пасть — потому что из дымящихся разломов, пересекших всю страну под названием Рудлог, выстрелили огненные щупальца, оплели ему ноги, мешая двигаться.

Уклоняясь от лап медведя, тяжело утопающего в суше, а башкой раздвигающего облака, Малик рубил щупальца существа из-под земли. Так он долго двигался, отбиваясь сразу от двух исполинских противников, пока почти не уперся в горы, на ближних к морю пиках которых сражался Омир с богом-ветром.

Медведь, двигаясь вперед, слабел, шатался, получая удары, не способный быстро от них уклониться — от него откалывались скалы размером с горы, рушились вниз, туда, где меж разломов видны были поселения, разорванные дороги и реки. Малик побеждал, но, когда он замахнулся, чтобы срубить каменному противнику башку, из-под земли вырвалась исполинская изменчивая птица, созданная из огня, и сбила его с ног. А затем со стоном-выдохом, как будто ей было очень больно, нырнула обратно в разлом. Вновь вылетела из него в высоченных фонтанах лавы, вновь ударила… и с отрубленным крылом рухнула обратно.

Малик даже поверженный был опасным противником — и он, изогнувшись невиданным способом, встал на ноги и пошел на ослабевшего уже медведя.

Слабела планета, слабели существа, защищающие ее. И местные боги слабели — Малик видел сквозь расходящийся кругами ураган, что противник Омира с каждой секундой теряет в скорости и ловкости, и далекая богиня-вода уже тяжело поднимает мечи. Лишь Нерва с противником-огнем бились уже над материком Манезия так же быстро и смертоносно, как раньше, словно забыв обо всем и обо всех, словно сама битва и была для них целью, и Малик мог бы поклясться, что на губах у Нервы играет легкая улыбка. Да и само лицо Нервы выглядело сейчас куда более человекоподобным, чем ранее — будто он вернулся на много переходов назад, в то время, когда они еще помнили свои первоформы.

Малик обрушил на каменного медведя еще один удар — и не глядя уже на то, как он тяжело падает набок, образуя еще одну горную цепь поперек страны, повернулся к ближайшему порталу. Взмахнул крыльями и полетел к нему.

* * *

Василина

7.00–10.30 по Рудлогу

12.00–15.30 Тафия

5.00–8.30 Инляндия

То ли волнения последних дней сказались, то ли отсутствие отдыха, но зону чудовищной нестабильности на своей территории Василина ощутила даже не кожей — нутром, всей сутью. Она видела кабинет — а закрывая глаза, мысленным взором наблюдала красноватое полотно Рудлога, на юге которого сейчас наливалась темной мощью угроза, ощущаемая так, будто сотня вулканов одновременно решили взорваться.

Ей эта мощь была неподвластна. И не понимала она, что происходит, пока через пару десятков минут из срочного доклада Тандаджи не узнала, что начался выход чужих богов. И портал в Мальве закрыт, как и в Инляндии и Блакории, а отряд Александра не успел спуститься вниз и сейчас отправляется, разделившись, в Тафию и Йеллоувинь, потому что там должны остаться открытые порталы.

Она запретила себе думать о том, что будет, если все переходы закроются до того, как сможет выйти Алина. Связь с младшей сестрой все еще ощущалась тонкой и сонной — сколько раз Василина прислушивалась к ней, надеясь, что Алина очнулась!

Королева не сразу поняла, что не чувствует Ангелины — а когда заметила, выдохнула, сжав от беспокойства кулаки и мысленно пожелав ей удачи. Сестра не погибла — иначе отдача от порванной струны была бы заметна и болезненна. Нет, натянутая между ними нить словно растворилась, и оставалось только ждать, пока она появится снова.

Не так явно, как землю Рудлога, но ощущала Василина и всю Туру. Светились перед ее мысленным взором слабым серебром земли Инляндии и Блакории, травяной зеленью — Бермонт, янтарем — Йеллоувинь, мерцала лазурью Маль-Серена, синим и белым переливались Пески. Тянулись от всех стран нити стихий, окутывавшие Туру, которую саму она видела в виде скованного многогранниками шара.

А еще Василина откуда-то знала, что божественный отец ее вступил в бой, и могла бы даже сказать, в какой стороне он проходит — Воин со своим соперником пересек Север Рудлога и пошел на Йеллоувинь. В какие-то моменты она погружалась в странный транс, и словно слышала грохот оружия, и смотрела на битву глазами огнедухов, которые роились вокруг первопредка.

Он вел врага так, чтобы не задеть города, уводил в малонаселенные районы. Но все равно риск того, что рисунок боя заденет Иоаннесбург или другой город, был велик. И подвалы дворца были уже полны, и самой ей следовало бы спускаться туда — но она всегда сможет улететь, если понадобится. Если дворцовый щит не выдержит.

А вот бойцы на улицах, гвардейцы, защищающие дворец, никуда не могут уйти. Отступи сейчас под землю — сдашь столицу врагу. Оставалось уповать на защиту и мастерство Вечного Воина. И следить мысленно за тем, где он сейчас, ужасаясь тому, что она вообще может это делать.

Ей ново и страшно было это знание, и очень хотелось, чтобы рядом был еще кто-то из правителей: спросить, так же ли они ощущают своих первопредков, так же видят мысленно большой шар Туры и рябь возмущений, которая идет и под землей, и по земле, и в небесах, и в море?

Василина подошла к окну. Тура содрогалась, выла-свистела в небе буря. Щит, установленный фон Съедентентом, слегка сдерживал стихию: у земли ветер был поспокойнее и просто трепал ветви кустов и тяжелый брезент палаточного городка, а вот верхушки высоких деревьев уже склонялись параллельно земле, и чем выше, тем мощнее разыгрывался воздушный океан, кидая облака туда-сюда. За воем ветра почти не было слышно канонады артиллерии и звуков боев на улицах города.

Небольшие стаи уже долетевших до города раньяров, которые пробовали щит на крепкость, исчезли, как и не было их.

За дверью шуршала бумагами секретарь, которая отказалась спускаться в подвал, пока наверху находится королева. Все были заняты делом — кроме самой Василины.

«Пойду к детям, раз сейчас я совершенно бесполезна», — решила королева, тряхнув головой, чтобы вытащить себя из сонного оцепенения. Но не тронулась с места, вглядываясь в парк: где-то там у витой ограды дворцовой территории командовал обороной Мариан.

В какой-то момент она ощутила, что замерзла, и вновь направилась к камину.