Пираты Черных гор - Гарри Тертлдав

– Мне жаль, – третий раз произнес Ланиус. Если он будет продолжать говорить это, может быть, рано или поздно, она ему поверит... или не поверит. И услышал в ответ:

– Тебе действительно жаль и ты серьезно мне обещаешь, что никогда так больше не сделаешь?

– С Зенейдой? Да, клянусь богами, я обещаю тебе это, – поспешил заверить ее Ланиус.

Признаться честно, он уже начал уставать от всех этих разговоров.

– О, я позаботилась о Зенейде. Ее больше нет во дворце, – заявила Сосия.

Не сослала ли дочь Граса служанку в Лабиринт, как когда-то пригрозил его тесть? Не имеет же она в виду, что Зенейды больше нет среди живых. Тем временем жена продолжала:

– Нет, я про другое. Я про то, что ты никогда не станешь больше ни за кем бегать. Пообещай мне это.

Если бы на его месте был Грас... Старший король сразу пообещал бы это, зная, что первое же хорошенькое личико заставит его отказаться от своих слов. Ланиус уже открыл рот, но упрямая честность заставила его поколебаться. Вместо предполагаемой и ничего не значащей фразы он сказал:

– Как можно знать будущее?

Сосия посмотрела на него так, как будто он был грязью на подошве ее башмака.

– А ты знаешь, каким будет твое будущее, если ты станешь забавляться с другой распутной служаночкой?

– Скверным, – ответил Ланиус.

Он не сомневался, что Сосия могла бы сделать его будущее очень скверным. Но, с другой стороны, если жизнь с королевой становится скверной, не имеет ли король все основания тогда поискать утешения с кем-то еще? Так казалось Ланиусу. Однако он не думал, что Сосия с этим согласится. Со вздохом он произнес:

– Я попытаюсь, Сосия.

Что он собирался «попытаться»? Ланиус и сам толком не знал.

– Это все, что я могу добиться от тебя, не так ли? Ты «попытаешься», – с горечью проговорила она. – Ты попытаешься и время от времени будешь делать то, что тебе приятно. А потом ты будешь сожалеть. Ты всегда потом сожалеешь. Что мне следует делать в следующий раз? Заранее практиковаться в метании посуды, чтобы попасть в тебя первой же чашкой?

Уши у Ланиуса горели. Он смотрел на черепки на полу. Попала или нет Сосия в него чашкой, но слова ее угодили точно в цель. Женщина догадывалась о том, что ждет их впереди, точно так же, как и он. Вместо того чтобы признать это, Ланиус произнес:

– Мне жаль. Я попытаюсь.

Жена кивнула, как будто поверила ему.

За то время, что король Грас не видел принца Всеволода, борода изгнанного властителя Нишеватца стала белее снега. Его грубое лицо теперь сплошь покрывали морщины, а руки еще больше напоминали корни дерева. Но по-прежнему в его глазах ярко пылал огонь.

– Ты избавишься от Василко, да?

Грас тоже мог бы пожаловаться на своего сына. Но по сравнению с трудностями Всеволода его жалобы едва ли были достойны того, чтобы их замечать. Орталис, в конце концов, никогда не намеревался захватить аворнийский трон. Василко не только попытался украсть у Всеволода Нишеватц, он преуспел в этом. Король ответил:

– Зима пока неохотно уступает место весне. Мы пойдем на север этой весной, да, ваше высочество.

– Это хорошо. Это очень хорошо. Я вернусь в свой собственный город. Я правлю в своем родном городе. Мне не надо жить из милости у чужих, – сказал принц.

– Мы дали вам кров не из милости, ваше высочество, – заметил Грас.

– Нет. Это правда. Милость – значит помогать кому-то по доброте сердца. – Всеволод покачал головой. – Вы не делаете этого. Вы помогаете мне из-за того, что я могу сделать для вас.

И он с гордым видом покинул кабинет. Грас уставился ему вслед, с удивлением отмечая, насколько прямой, несмотря на возраст, выглядела спина принца.

Независимо от того, какие чувства испытывал старший король к Всеволоду, он действительно хотел вернуть ему трон Нишеватца. Армия была готова к походу на север, осталось только дождаться, чтобы погода стала еще теплее, а дороги высохли.

И настал, наконец, день, когда Ланиус и Сосия вышли за ворота города пожелать Грасу успеха. К удивлению Граса, к ним присоединились Орталис и Лимоза. Грас не мог припомнить подобного случая; возможно, это была идея Лимозы. Дочь опального казначея, судя по всему, оказалась хорошей женой.

А может быть, Орталису было интересно посмотреть на людей, которые охотились на других людей, зарабатывая этим на жизнь. Грас иногда спрашивал себя, почему его сын отказывается участвовать в сражениях. Это бы дало Орталису возможность удовлетворить его жажду крови, не вызывая в свой адрес единодушного осуждения. Очевидно, то обстоятельство, что на войне ты – охотник, но одновременно и дичь, мешало его сыну надеть кольчугу и взять в руки меч.

Орталис пристально смотрел на него:

– Пусть удача сопутствует тебе, отец.

– Благодарю.

И что можно было найти неправильного в его словах?

– Пусть удача сопутствует тебе, – сказал Ланиус – Пусть тебе удастся вернуть Всеволода на его трон. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что черногорца поблизости нет, и тихо добавил: – Желаю тебе избавить нас от Всеволода навсегда.

– Да будет так.

Короли обменялись улыбками. Бесспорно, правитель Нишеватца был трудным гостем для Аворниса. Ланиус продолжал:

– Я также буду молиться о мире.

– Хорошо. Молись.

Младший король смотрел не на юг, в направлении Стуры, и даже не на восток, в сторону побережья. Он не спускал глаз с Сосии. Грас понял, о каком мире шла речь, и не мог не согласиться, что он не менее нужен, чем тот, который наступает, когда армия остается дома.

– Я знаю, вы победите, ваше величество, – сказала Лимоза. – В конце концов, время на вашей стороне.

Так ли? Грас сомневался. У Василко было много времени, чтобы укрепиться в Нишеватце. Сколько жителей города ждут возвращения Всеволода? От скольких людей, желавших этого возвращения, избавился Василко? От многих – Грас был уверен в этом и не надеялся на чью-либо помощь.

Он пожал плечами.

– Если боги будут благосклонны, мы вернемся назад с победой – и без Всеволода.

Дважды ему не удалось взять Нишеватц. Один раз он даже не успел ступить на землю Черногории, так как плохие новости заставили его повернуть назад. Он уже повстречался со всеми видами неудач, когда оказывался на севере. Не значило ли это, что когда-нибудь вскоре ему причиталась удача? На этот вопрос самому себе король ответил пожатием плеч. Он думал, у него есть в этой кампании лучший шанс, чем в тех, прошлых, – если кочевники заняты своими распрями, предполагается, что Низвергнутый тоже должен быть занят. Грас надеялся на это, а значит, и на победу. Если нет, он снова вернется домой разочарованным, если вообще вернется.