Путь между - Надежда Ожигина

— Хватит лирики, — сурово приговорил Эй-Эй. — Спать. Завтра труднее будет.

Король покорно закрыл глаза, падая в пропасть мимолетных видений. Рука брата подхватила его, вынося обратно, на поверхность, и с судорожным выдохом Денхольм понял, что ночь пронеслась над землей в звенящей боевой колеснице, что встает солнце, открывая глаза сияющему дню, что просыпается набравшаяся сил пурга и что надо вставать, готовить завтрак, идти дальше…

Проводник оказался верен себе и не солгал.

Было смертельно холодно, ветер гнал снежные тучи, но обледеневшее солнце сверкало в обмороженном посиневшем небе и слепило глаза. Неприветлив к путникам был перевал Кайдана, но по сравнению с пиками Сторожевых гор тянул на радушного хозяина!

Новый этап мучений. И ломота в теле. И слепота, ранящая глаза.

Легкая передышка ледника, работа заступов, брызги льда, ранящие щеки осколками стекла. Темные повязки на лицах, повязки, сберегающие зрение.

И снова стены, скобы, крюки.

Трещинки и разломы, заделанные безжалостной гномьей рукой, рукой мастера, не терпящего следов разрушений.

Ругань Эйви-Эйви, нудная и методичная, как и сам подъем.

Вбили ступени. Влезли на треть стены. Забили крюк. Подтянули вещи и оружие. Закрепили. Выдернули скобы. Подтянули. Вбили ступени…

Ползком, ползком, вживаясь в породу. Вниз не смотреть, бороться с удушьем и головокружением. Отплевываться снегом. Отхаркиваться кровью ободранного нехваткой воздуха горла. Пауками по отвесным стенам, тараканами.

Целый день, день без отдыха. Два перекуса, не придавшие сил, просто заглушившие возмущенные вопли желудков.

— Куда ты гонишь, проводник?

— К вечеру мы должны добраться до Сторожки…

Вперед, вперед! Во славу Кователя! Во имя собственной жизни — вперед!

Остановка — смерть, ехидная усмешка Йоттея, Крылатого, Шестирукого и Мудрого Бога, Хранителя Царства Мертвых: «Я же просил тебя, Потомок Богов, просил не торопиться!»

«Я не тороплюсь, Йоттей, нет! Я всего лишь лезу вверх, повторяя про себя бессчетное количество раз заветное: оно мне надо? оно мне надо? оно мне надо? Меня просто потянуло в герои, Йоттей, что-то шальное ударило в голову, заставляя отказаться от простого и познавательного пути, от знакомства с сумрачным народом Бородатых, презреть советы старика, не раз спасавшего мне жизнь… Ты не волнуйся, Йоттей, я продержусь еще немного! Вон до того выступа… Нет, пожалуй, до той гряды… Насколько хватит сил терпеть измученный оскал Эйви-Эйви, тянущего за собой двух самонадеянных щенков, возомнивших себя его спасителями!

Я не тороплюсь…»

— Не торопитесь! — хриплый голос вынимает из философской отрешенности, опрокидывает цепь рассуждений, заставляет вспомнить боль. — Еще немного, друзья! Вон она, Сторожка! Осторожнее на карнизе…

Ноги наконец-то чувствуют под собой некое подобие горизонтальной плоскости.

Такой поворот радует.

Еще сильнее радует то, что видят воспаленные глаза: вьсеченные в скале огромные ступени и дверь с охранными рунами.

Сторожка! Одна из девяти, охраняющих удобные подъемы. Когда-то здесь помещались караульные посты Людей и Гномов, внутри должны быть ступени, ведущие вниз, но если повезет открыть дверь и проникнуть в горную крепость, можно будет пройти сквозь гору на восточный склон, минуя пики и стены, закрывшие перевалы.

Сторожка!

Это слово заставило вздохнуть свободнее, перевести дух, потерять бдительность. Король оглянулся назад, оценивая пройденный путь, задыхаясь восторгом и гордостью. Он смог! Под его ногами сиял опасной белизной клок ледника, коварный язык, вырвавшийся из ненасытной утробы, дальше торчали два клыка скальных уступов, и за их обманчивой устойчивостью лежала пропасть узкого ущелья. Ниточка тонкого мосточка парила над бездной, а за неровной цепью острых зубцов виднелся игрушечный Рорэдол, в неверной дымке таяла Гали, крошечной точкой маячил суровый Галь, и прерывающейся цепью тянулась дорога на Вур…

Зачастившее сердце резануло от невозможности увидеть сверху Цейр-Касторот и дивное озеро Наурогри, острое, непреодолимое желание захватило все его существо…

Он услышал полный ужаса крик проводника, успевшего отцепить от пояса страховочную веревку и замереть в задумчивости возле двери, дернулся на крик, запоздало понимая, что дело вовсе не в проводнике, что это он сам скользит к обрыву, не в силах уцепиться, втиснуться в землю, корчась от боли в вывихнутой стопе…

Откуда-то сбоку метнулся шут, отталкивая короля от алчной пасти ущелья, почти спасая… Метнулся и оступился сам, взмахнул руками в наивной попытке удержать равновесие, впился пальцами, зубами в ненадежный скальный клык, разворачиваясь, опрокидываясь назад, дергая безжалостную связку… Быстрее мысли покатился в пропасть пытающийся укрепиться на полоске льда король, опережая шута, смахивая его вслед за собой…

И потерял сознание, метнувшееся в спасительную безумную тень, укрывшую от ужаса и боли падения…

— Ну я же предупреждал, — долетел еле слышный голос брата.

— Где ты, Йоркхельд? Я не вижу! Я ничего не вижу!

— Не крутись, Денхэ, соберись с силами и выныривай из омута наваждений. Постарайся, братишка, ну же!

— Ну же, Денни, приди в себя! Ну пожалуйста, малыш…

Мир возвращался постепенно, бесцветный мир, сохранивший лишь две блеклые краски: размытую черную и запачканную белую. Серый мир вставал перед глазами, покрытыми коркой заледеневших слез.

— Денни, родной! Помоги мне. Ну приди же в себя, мальчик!

Голос брата?

Как бы не так! Еле слышный шепот проводника…

Король одолел пелену льда, выдирая из век смерзшиеся ресницы, с трудом осмотрелся.

Небо. Высокое, ясное небо над головой, полная пригоршня звездной россыпи. Холодный, чуть удивленный серп ущербной луны. Стоны пурги далеко под ногами…

Так он еще не умер? Опять?..

Как холодно, как скучно играть со Смертью в догонялки. Кто же теперь от кого убежал? Как он устал… Может, сыграть наконец в поддавки?!

Король глянул вверх сквозь сопротивление онемевшей шеи и увидел Санди. Безжизненно болтавшегося Санди, покрытого инеем, бездыханного. С алой короной оледеневшей крови на бессильно откинутой голове. И от пояса коронованного Самой Смертью шута — перевитая железом нить, на которой висит он, король Священной Элроны…

Нить Жизни. Смешно.

«Прости, друг. Все из-за меня. Из-за моего упрямства, будь оно проклято!»

— Пожалуйста, Денни, ты сможешь, мальчик, я знаю…

Он немного извернулся и увидел худые изможденные пальцы, белые от холода, — сучья больного, корявого дерева, впившиеся в безвольную руку шута. Тонкие пальцы. Обмороженные пальцы. Пальцы менестреля и мечника, привыкшие сжимать посох…