Путь между - Надежда Ожигина

— С кем ты связался! — фыркнул Торни, еще крепче сжимая плечи друга. — Такой момент, зараза, испортил! Не мог подольше мертвым попритворяться!

— Приятель его еще хуже, между прочим! — не упустил случая наябедничать проводник. — Вот и сейчас: сопит, пыхтит, а сам от любопытства разве что зубами не скрежещет.

— А чего вы так тихо говорите? — оскорбился шут, приподнимаясь на локте. — У человека голова болит, а тут напрягаться приходится!

— Любопытные, говоришь? — огладил бороду гном. — Да еще и нахалы, каких поискать: за старшими подслушивают, а раскаяния — ни в одном глазу! Умишком Боги обидели, а упрямства на двух Кастов[15]хватит… Слушай, побратим! Они тебе, часом, не родственнички? Все родовые приметы налицо!

— Родовые — это в смысле «гномьи»? — не остался в долгу Эйви-Эйви. — А я им в Купели не дал поплавать…

— Думай, что несешь, шушера наземная! Не вам, людишкам, с Кастами умом тягаться!

— Куда уж нам! Ум-то у вас в бороду уходит: борода длинная, голова — маленькая! Но ведь дело не в количестве, а в качестве!

— А вам что качество, что количество — едино по спинному мозгу!

Король слушал вполуха, устав удивляться. Честно говоря, сначала он ожидал, как говорится, смены стиля общения, потом испугался предчувствием новой ссоры. Но, секунду спустя, понял, что сыпать из горсти такими оскорблениями могут только настоящие друзья. Побратимы. И успокоился, принявшись с удовольствием разглядывать гнома.

Как истый представитель Народа Кастов, он был низкоросл, коренаст и широкоплеч, приближаясь в соотношении длины и ширины к квадрату. Особенно забавно гном выглядел рядом с проводником, которому не доставал и до впалой груди. Эйви-Эйви был вдвое выше и раза в три тоньше, словно компенсируя ростом выпирающие ребра худобы.

Одежда гнома Торни отличалась добротным качеством и модным покроем, а холеная борода была заплетена в косицы с особым, щегольским порядком пропускания прядей: девять маленьких косичек, перетянутых золотой тесьмой, сходились в одну большую, скрепленную нарядным обручем. Все это великолепие, хоть и изрядно потрепанное во время спасательных работ, выдавало отменный вкус и знатное происхождение хозяина, в полный голос пело о достатке и заслугах перед сородичами.

Король с насмешливой грустью вспоминал те дни, когда пугался общения с этим странным и замкнутым народом, полагая, что знает о нем слишком мало. А теперь, встретившись с Кастом лицом к лицу, удивленно находил в своей памяти нужные страницы манускриптов Итанорской библиотеки. Ведь гномы гораздо чаще, чем прочие народы, сталкивались с мечтой его детства — с Драконами! И, расписывая в красках мудрейших Зверей Мира, летописцу трудно было не задеть хоть краешком их извечных врагов, а упомянув гномов — не обратиться к их обычаям!

Вот теперь и не получалось тайны из девяти косиц — волшебного и счастливого числа Мира Хейвьяра, числа, приписываемого Кастами Самому Кователю. И золотом украшали бороды только принадлежащие к высшей касте[16], и изукрашенными самоцветами обручами скрепляли косы лишь именитые горожане[17]. Три серьги в левом ухе тоже не вызвали замешательства. Изумрудная капля в оправе когтистой лапы рассказывала посвященному о старшинстве: Торни был первенцем в семье, надеждой и опорой Рода. Железное простенькое колечко носили Мастера оружейного дела, а вот неверная искра аметиста словно обвиняла гнома в непоседливости, в пристрастии к дорогам Мира…

— Гм! — послышалось недовольное покашливание. — Чего твои черви безрукие на меня пялятся?! Я же не брошка на лотке!

Только теперь король заметил, что Торни с крайним неудовольствием наблюдает за его действиями и совсем уж свирепо — за наворачивающим круги шутом, от любопытства даже подскочившим с постели.

— Им интересно, — миролюбиво одернул проводник. — Мне, кстати, тоже. Чего это ты так вырядился, Торни?

— Тебя, беспутного, шел встречать, — буркнул гном, хватая Санди за пояс и укладывая на место. — Мог бы и не стараться, зная твои привычки к шееломательству!

Он помолчал немного и добавил чуть тише:

— Мне вот тоже интересно: как давно ты написал свою песенку?

— Я не помню, — вздохнул старик. — Может быть, сразу после ссоры? До того тошно было, что стал придумывать нашу следующую встречу… И, можешь мне поверить, совсем не так я ее представлял!

— Если не секрет, из-за чего вы поссорились-то? — не упустил своего непокорный Санди, презрев обязанности по стонам и робким жалобам на головную боль.

— Какой уж тут секрет! — улыбнулся Эйви-Эйви. — Вся Гора, поди, слыхала.

— Ага, поставили гномы табличку: «Не копать! Тайная кладовая!»

— Поругались мы, ваша любознательность, из-за Светлого короля. — Губы старика тронула странная усмешка, но Денхольм так и не успел решить, что она в себе таила.

— Из-за кого? — изумился шут. — Из-за Денхольма, что ли?

— Из-за него, родимого.

— Чем король-то вам не угодил? — с самым искренним интересом спросил король.

— Угодил, не угодил… — проворчал Эй-Эй. — Зачем ворошить былое? Давайте лучше поедим. И выпьем, само собой, а то совсем тоскливо!

— Все бы тебе пить! — перебил гном. — Не видишь, что ли: мальцы любопытствуют! И правильно делают, между прочим! Это только такие слюнтяи, как ты, могут свитки оправданий сочинять: ах, да он еще совсем молоденький! ах, да повзрослеет — все исправит! Ни фига он не исправит, размечтался! Страну до грани довел, на честном слове держится! Поздно уже взрослеть-то, мечи точить пора!

— Ох, Торни, не зря тебе старейшины выговаривают: любишь ты нос в людские дела совать! — с укором перебил проводник. — И ничегошеньки в них не смыслишь!

— Сам дурак! — огрызнулся в запале гном. — Разберись сначала, кто ты: либо Человек, либо Каст, не болтайся серединка на половинку! Суди, но только мерку выбери!