Люди Кода - Павел Амнуэль

Легким движением сознания, будто губкой, смоченной мыслью, И.Д.К. стер с неба серую перхоть имен и открыл, наконец, материальный тоннель в мир — из того многомерного «пузыря», в котором пребывал Саграбал, отделенный от привычного четырехмерия многочисленными сфирот. Звезды вспыхнули будто ханукальные свечи, а несколько шаровых скоплений, тусклыми пятнами повисшие низко над горизонтом, определили положение Саграбала в обретенном мире четырехмерия.

— Там, — махнул рукой И.Д.К. — центр Галактики.

Голос Йосефа был тих, но ясен:

— И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной…

— Йосеф, — немедленно отозвалась Людмила, — ты можешь сотворить их сам, если есть желание.

— И создал Бог два светила великие, — подхватил И.Д.К., рисуя на сером уже восточном небе оранжевые отблески рассвета.

— Подождите, — неожиданно сказал Хаим и, чтобы не объяснять словами свою мысль, открыл перед всеми глубину сознания; будто шипящая пеной волна окатила И.Д.К., и он, не успев еще осознать, но успев понять, ответил, не задумываясь, потому что и сам пришел уже к подобному выводу, хотя, не желая ускорять события, и не поддавался новому ощущению.

— Солнце? — переспросил Йосеф с сомнением.

— Почему нет? — отозвалась Дина.

— Илья, Ричард, — позвал И.Д.К. — вы слышите?

— Да, — мысль Мессии вторглась в сознание, а Ричард ограничился странным жестом, который И.Д.К. воспринял кивком согласия и одновременно — желанием отстраниться от событий, происходящих в материальном мире.

— Солнце, — подумал И.Д.К.

Мысль Хаима была здравой: над всеми мирами, где уже поселились или еще поселятся люди Кода, должно сиять одно и то же привычное светило — Солнце. Солнце планеты Земля.

Одно Солнце — для всех миров Кода, где бы и когда бы они ни находились в материальном четырехмерии.

— Мне всегда это казалось странным, — сказал И.Д.К., обращаясь к Йосефу, но не скрывая мысль и от остальных. — Я имею в виду текст Торы: "И создал Бог два светила великие…" Единственность человечества, созданного Творцом, и множественность миров, среди которых Солнце — мелочь, не стоившая божественного внимания.

— Противоречия всегда просты, — улыбнулся Йосеф, улыбка повисла в сознании подобно угасающему эху.

— Да будет так, — произнес И.Д.К.

И стало так.

Рассветная мгла лопнула, как пробитый острой иглой света мешок, и диск Солнца возник на горизонте, всплывая из-за холмов, будто перевернутая джонка — первым был луч зеленый, а следом ринулись, расталкивая друг друга, все цвета, чтобы слиться в золотую гамму наступившего дня.

— Илюша, — сказала Людмила, и лишь по стесненной интонации И.Д.К. догадался, что обращается она не к нему, а к Мессии, — Илюша, как жаль, что ты не видишь этой красоты…

— Я вижу, — прошелестел голос Мессии, — и ты видишь то, что вижу я…

Видели все — над мирами людей Кода восходило Солнце. Странно было понимать, что восходит оно одновременно везде, и что этого не может быть, и что это происходит реально, и что одновременность охватывает миллиарды лет первого измерения времени.

— Теперь я понял, наконец, — задумчиво сказал И.Д.К.

Легкий смешок Мессии дал ему понять, что мысль, ставшая лишь сейчас ясной, как пресловутый и никогда не существовавший Божий день, возникла и в сознании Элиягу Кремера.

— Ты создал этот камень сам, верно? — сказал Мессия. — Я не вижу, но чувствую — ты не дашь Хаиму посидеть спокойно.

— Почему же? — удивился И.Д.К., — мало ли камней…

Но Мессия был прав — он оценивал не ситуацию и не поступки, а следствия.

— Хаим, — сказал И.Д.К., — Хаим, ты так удобно сидишь, что мне неловко просить тебя…

Хаим поднялся с камня, Андрей подошел и вложил в руки отца зубило и молоток — настолько стандартно земные, что И.Д.К. невольно поискал на металлическом наконечнике выбитое клеймо завода-изготовителя.

— Я подумал, — сказал Андрей, — что тебе захочется сделать это своими руками.

И.Д.К. кивнул и, примерившись, точными ударами зубила (сам удивился, как легко рука угадывала нужное направление и силу) начал выбивать надпись:

"И сказал Господь Моше, говоря: в день шестой месяца Нисан года пять тысяч семьсот пятьдесят девятого придет Мессия, сын Давида, в святой город Иерусалим, отстроенный племенем твоим. И имя ему будет…"

Он занес руку для нового удара и ощутил, как замерло все. В молчании всех бесчисленных сфирот лишь голос Элиягу Кремера послышался мысленным шепотом и угас, едва И.Д.К. понял мысль Мессии:

— Свобода выбора, Илья. А ведь ты не сможешь выбить на этом камне чье-то иное имя, кроме моего.

— Почему же? — подумал И.Д.К. и провел зубилом тонкую черту, след буквы «алеф». — Смогу.

— Но не станешь, верно?

Буквы «алеф», «ламед», «йуд» появились на поверхности камня, как показалось И.Д.К., даже прежде, чем он сформулировал в мыслях ответ.

— Не стану, — согласился он. Мессию звали Элиягу Кремер, и знание это находилось так глубоко в его подсознании, что не подлежало изменению никакими мысленными усилиями. Это обстоятельство не то, чтобы поразило И.Д.К., собственно, оно и неприятным не было — как может знание быть неприятным само по себе, безотносительно к следствиям? — но И.Д.К. все же не хотелось показать даже Мессии, что думал он в тот момент вовсе не о камне, не об имени и не о зубиле даже, по которому рука его била податливым молотком. Иная мысль пришла ему в голову, иная суть забрезжила ему, и он поторопился завершить надпись, которую, конечно, помнил наизусть, но которая, как ни странно, казалась ему сейчас рождавшейся из пустоты непринятого еще решения.

— Проблема теперь в том, — сказал он, нанеся последний удар, — чтобы доставить камень в точности туда и тогда, куда и когда это необходимо.

— Нет проблемы проще, — впервые подал голос Муса.

И.Д.К., который не ощущал присутствия Мусы уже довольно долго и думал, что он попросту ушел в нематериальные сфирот, неожиданно понял, что Муса изменился. Это было так, и для И.Д.К. не составило труда разобраться в причине.

— Нет проблемы, — согласился он. — Ты прав. Это последнее, чего я еще не понимал.

— Нас десять, — продолжал И.Д.К. — Кто-нибудь из вас задумывался над тем, почему нас именно десять?

— Миньян, — сказал Йосеф. — Миньян может говорить с Творцом без посредников.

— С Творцом, — прошелестел голос Мессии, — или с собственным «я», не так ли?

x x x

Они были вместе, и вместе они были всесильны.

Каждый из них сохранил себя, но каждый уже не оставался тем, кем был прежде.