Предельная глубина - Сергей Москвин

3

Никому из четверых матросов, обыскивающих трюм водолазного бота, не доводилось выполнять подобную работу. Они участвовали во многих поисково-спасательных операциях, тренировочных и реальных, и спасли немало потерпевших бедствие моряков. Но искать человека, пропавшего на родном судне, им еще не приходилось никогда. Необычность поставленной задачи вызывала смятение и страх. Исхоженный вдоль и поперек водолазный бот, который каждый из них знал от форпика до ахтерпика[5]как свои пять пальцев, внезапно превратился в таинственный и опасный лабиринт, изобилующий множеством ловушек. Если бы поисками руководил лейтенант Мамаев, матросы чувствовали бы себя гораздо увереннее. Но Мамаев в тяжелом состоянии находился в барокамере и наверняка еще не скоро сможет прийти в себя. Оставалось рассчитывать на собственные силы и помощь товарищей.

Судовой моторист, по праву самого опытного, распахнул дверь, отделяющую входной тамбур от машинного отделения, и первым ступил на уходящую в темноту крутую металлическую лестницу.

– Обожди, – остановил его старшина.

Нашарив на стене тамбура распределительную коробку, он нажал кнопку рубильника. Внизу тускло вспыхнули забранные матовыми плафонами электрические лампы. Они не рассеяли мрак, но осветили центральную часть машинного отделения и молчащие дизели.

– Вроде никого, – заметил стоящий на лестнице моторист.

Старшина понял, что тому ужасно не хочется спускаться вниз. Он и сам испытывал те же чувства. Старшина не верил, что им удастся отыскать Никодимова, как не удалось найти пропавшего ранее мичмана Ермакова. Он подозревал, что и остальные члены команды думают так же. Но приказ есть приказ. Старшина не собирался оспаривать, тем более нарушать его, поэтому замечание подчиненного оставил без ответа.

Сообразив, что никто не собирается ему отвечать, моторист шумно вздохнул и начал осторожно спускаться по лестнице. Следом за ним так же осторожно двинулись остальные матросы. Старшина подумал, что до того, как на озере началась вся эта чертовщина, они буквально летали по судовым переходам, а теперь еле-еле переставляют ноги, пугаясь звука собственных шагов.

В машинном отделении все было как прежде. Во всяком случае, старшина не заметил каких-либо отличий. Пока он осматривался, моторист обошел заглушенные дизели, хотя с самого начала было видно, что за ними невозможно спрятаться, посветил фонарем в темные углы машинного отделения, куда не достигал свет установленных под потолком электрических ламп, и негромко сказал:

– Я же говорил, никого.

Вместо удовлетворения в его голосе чувствовалась обида.

– Ладно, не дрейфь, – чтобы поддержать его и других матросов, ответил старшина. – Осталось два отсека.

Он перевел взгляд на моториста, и в этот момент в машинном пропал свет. Разом погасли все лампы, и людей окутала плотная темнота. Старшине даже показалось, что он услышал донесшийся сверху щелчок выключателя, но этот звук заглушил стук покатившегося по полу фонаря, который от испуга выронил моторист. Фонарь не погас, но откатился к самой стене, так что луч света уперся в стальную переборку. Испуганные матросы повернули головы к двери тамбура, которая осталась открытой. Но что-то большое и темное закрыло собой дверной проем.

Кто-то икнул, кто-то оступился, запнувшись за невидимое в темноте препятствие. Не обращая внимания на эти звуки, старшина бросился к лежащему у стены фонарю. Он судорожно схватил фонарь и успел направить его вверх (луч высветил металлические ступеньки, чьи-то ноги в заправленных в сапоги галифе), когда на фоне темного силуэта полыхнула огненная вспышка и тишину разорвало многократно множащееся эхо автоматной очереди.

В одно мгновение дизельный отсек наполнился грохотом. Пули рикошетили от стен, пола и защитных кожухов двигателей. Словно рой разъяренных ос, они носились по машинному отделению, снова и снова жаля мечущиеся человеческие тела. Когда в отсеке вновь зажегся свет (две из четырех ламп каким-то чудом уцелели, хотя рефлектор ручного фонаря пробила пуля), там не осталось никого. Кроме трупов.

4

Услышав за дверью отдаляющиеся шаги, Зоя замолчала. Напрасно она унижалась перед Шелестом. Кричать и биться в запертую дверь не имело смысла. Еще не было случая, чтобы Шелест переменил свое решение.

Зоя вспомнила свое недавнее заточение в штабе – проведенную под замком ночь и ужас, который она испытала после пробуждения. Как ни странно, сейчас она почти не испытывала страха. Злость на Шелеста оказалась сильнее.

Отступив от двери, Зоя оглядела место своего заключения. Она очутилась в помещении примерно три на три квадратных метра с двухъярусными нарами вдоль стен, столом, привинченным к полу, и единственным круглым иллюминатором. Видимо, здесь жили служащие на боте матросы или в перерывах между погружениями отдыхали водолазы. Толстое стекло иллюминатора плохо пропускало солнечный свет, отчего даже днем в кубрике стоял полумрак. Обнаружив под потолком осветительный плафон, Зоя поискала глазами выключатель, но не нашла его. Тогда она подошла к иллюминатору и выглянула наружу. Рассмотреть удалось не так уж много. Она увидела только узкую часть палубы напротив иллюминатора с металлической стенкой фальшборта и простирающуюся за ним пустынную поверхность озера. И ни одного человека.

– Эй! Кто-нибудь! Отзовитесь! – изо всех сил выкрикнула Зоя в иллюминатор.

Никто не отозвался. Шелест понятно, но матросы? Похоже, они ее не слышат. Внутри запертого кубрика голос звучал очень громко – Зоя даже сморщилась от собственного крика. Но звучит ли он так же громко снаружи? Она так не думала. Если бы удалось открыть иллюминатор…

Зоя осмотрела его конструкцию. Иллюминатор держался на одной поворотной петле, а запирался или, как говорят моряки, задраивался с помощью болта и накручиваемого на него металлического барашка. Зоя взялась двумя руками за барашек и попробовала его повернуть. К ее удивлению, он повернулся довольно легко – очевидно, матросы не забывали смазывать запорный механизм. Дальше дело пошло быстрее. Меньше чем за минуту Зоя открутила барашек и сняла его. Очень гордясь собой, она надавила на иллюминатор. Сначала казалось, что ничего не происходит. Иллюминатор как будто прирос к своей раме. Но потом Зоя почувствовала, а затем и увидела, как он начал поддаваться. Между зажимающей стекло стальной окантовкой и стеной кубрика показалась щель, а когда Зоя добавила усилие, щель увеличилась, и… иллюминатор распахнулся.

Зоя облегченно выдохнула. Вот теперь матросы услышат ее, где бы они ни находились. Она набрала в грудь воздуха, но готовый вырваться крик застрял у нее в горле. Где-то из-под палубы донеслась протяжная автоматная очередь. В последние дни Зоя так часто слышала выстрелы, что не спутала бы их ни с чем иным. Автомат бил целую вечность, а потом все смолкло, и наступила тишина. Мертвая тишина.

Закусив губу, Зоя стояла перед распахнутым иллюминатором и боялась перевести дух. Автоматы были только у охранников Шелеста, а это означало… Зоя гнала от себя страшную мысль, но та снова и снова возвращалась к ней еще более страшным ответом. Ответов было целых два. Первый: пропавший матрос не стал добычей жуткого подводного монстра. Он сам превратился в монстра-людоеда, напавшего на команду Шелеста и вынудившего охранников защищаться. Второй ответ был еще ужаснее: чудовищем стал один из гладиаторов или они оба. Но в этом последнем случае у команды водолазного бота не было никаких шансов остаться в живых. Абсолютно никаких. А как же Игорь?! Без сознания он совершенно беспомощен, и если кровожадные безумцы обнаружат его…