Предельная глубина - Сергей Москвин

Зоя прислушалась, но не услышала ничего, кроме плеска волн, трущихся о борт. Потом к шелесту волн добавился новый звук, но через секунду Зоя сообразила, что это стучат ее собственные зубы. Что же делать? Она не знала. Первоначальное намерение позвать на помощь матросов уже не казалось верным, как минуту назад, до стрельбы. Вместо матросов (если они еще живы!) на крик могут примчаться и порожденные монстром безумцы. Так ничего и не придумав, Зоя ухватилась за нижний край иллюминаторного отверстия, подтянулась на руках и выглянула наружу: никого. Она обернулась, ткнувшись лицом в стекло, и посмотрела в другую сторону. В проходе и на видимой части кормы тоже было пусто. Бот как будто обезлюдел. Вполне возможно, что именно так и было.

Где-то рядом, буквально за стеной, вновь прогрохотал автомат. Зоя вскрикнула и разжала пальцы. Лишившись опоры, она сорвалась и с грохотом рухнула на пол. Она сильно ударилась бедром об угол стола, но, охваченная волнением и страхом, в первый момент даже не почувствовала боли. В мыслях Зоя уже представляла, как безумцы взламывают дверь кубрика и врываются внутрь. Их налитые кровью глаза синхронно со стволами автоматов шарят по стенам и находят ее лежащей на полу. Потом она умрет – быстро, если безумцы просто пристрелят ее, или медленно и мучительно, если вместо автоматов они пустят в ход свои когти и зубы. Зоя затравленно оглянулась, не вставая с пола, юркнула под ближайшие нары и забилась в дальний угол. Сердце бешено стучало в груди, и крик ужаса рвался наружу, но закричать сейчас было бы чистым самоубийством. Зоя стиснула зубами рукав матросской робы, которой снабдили ее заботливые моряки. Она вся обратилась в слух, но за стенами ее камеры вновь наступила тишина.

Убийца или убийцы находились рядом – Зоя интуитивно чувствовала это. Они чего-то выжидали. Это было необычно и страшно. Те безумцы, которых представляла себе Зоя по рассказам Игоря, не рассуждали. Они умели только убивать, убивать и есть. У них полностью отсутствовали все прочие инстинкты, кроме самых примитивных. Как подозревала Зоя, закороченная нервная система этих существ позволяла им действовать только по упрощенной программе. Но сейчас монстры своим поведением доказывали обратное.

Долго, очень долго Зоя не слышала ничего, кроме ударов собственного сердца. Потом до нее донесся шорох крадущихся шагов, скрежет открываемой двери, и все смолкло. Судя по звуку, мимо кубрика прошел один человек (человек ли?!), но это ровным счетом ничего не значило. Зое не нужно было гадать, куда он направился. Она прекрасно знала ответ. За следующей дверью располагался вход в водолазное отделение, где находилась барокамера, куда матросы поместили Игоря!

Какая-то неведомая сила буквально вытолкнула ее из-под нар. Зоя метнулась к двери, но, не добежав до нее, повернула к иллюминатору. Если и был какой-то способ выбраться на волю, так только здесь. «Проходит голова, пройдет и все остальное», – вспомнила Зоя чье-то изречение. Голову наружу она уже высовывала. Правда, тот, кто это сказал, видимо, забыл про плечи. Как бы там ни было, иллюминатор – это ее единственный шанс. Зоя мысленно прикинула его размер, потом решительно сбросила с себя матросскую робу, оставшись в одной тельняшке (еще один подарок матросов), надетой на голое тело, и, вытянув над головой руки, просунула их в отверстие.

До локтей руки прошли свободно, а потом… Потом стальное кольцо тугим обручем сдавило плечи. Оттолкнувшись ногами от пола, Зоя рванулась вперед, и ей действительно удалось втиснуться в отверстие еще на пару сантиметров, но едва ноги потеряли точку опоры, движение остановилось. Зоя беспомощно взмахнула ногами, но это было все, чего она смогла добиться. Сдавленные плечи ныли так, будто их жгли огнем. Зоя попыталась повернуться, чтобы хоть немного уменьшить боль, и не смогла. Да она, черт возьми, не могла даже пошевелиться! Она застряла! Застряла, как пробка в узком горлышке бутылки. Если резко выдохнуть, уменьшится объем грудной клетки. Зоя выдохнула – никакого эффекта. «А чего ты ожидала, если застряли плечи, а не грудь!» – разозлилась на себя Зоя. Игорь говорил, что водолаза на глубине подстерегает множество опасностей, поэтому в любых ситуациях очень важно не поддаваться панике. Паника – это верная смерть. По примеру Игоря Зоя попыталась успокоиться. На фоне постоянно нарастающей боли в плечах это было нелегко. Если наступит отек мышц, ей ни за что не выбраться из своего капкана. Она так и будет висеть на стене, пока не умрет от жажды, или, что вероятнее, от кровоизлияния в мозг, или, что еще вероятнее, пока ее не прикончат рыщущие по судну безумцы-людоеды.

«Но пока ты еще жива, – раздался в голове у Зои голос Игоря, – и можешь бороться». Голос показался настолько реальным, что она даже вздрогнула от неожиданности. Верно! Она жива, и она еще поборется! Зоя закрыла глаза и попыталась вспомнить план кубрика. Собственно, вспоминать было нечего. Всю обстановку составляли нары и стол. Прикрученный к полу стол справа от иллюминатора! Если бы удалось до него дотянуться! Зоя согнула левую ногу и уперлась коленом в стену, а правой попыталась нащупать невидимый стол. От нетерпения она так сильно махнула ногой, что едва не расшибла щиколотку об угол столешницы. Но вместе с приступом боли почувствовала и облегчение. Зоя уперлась босой ступней в ножку стола, резко оттолкнулась, и… протолкнула застрявшие плечи в отверстие иллюминатора. Дело сразу пошло быстрее, потому что теперь она могла помогать себе освобожденными руками. Ей еще пришлось пережить несколько неприятных и весьма болезненных мгновений – последние, когда она мешком шлепнулась на палубу, – но все это была сущая ерунда. Потому что она наконец обрела свободу!

Потирая ушибленные места, Зоя поднялась на ноги и осторожно осмотрелась. Кажется, ее освобождение, довольно шумное в последний момент, не привлекло ничьего внимания. На палубе было все так же безлюдно. Только пустая автоматная гильза перекатывалась под ногами. Зоя подняла ее и понюхала. Гильза была еще теплая и пахла гарью.

Бот ощутимо качнуло, видимо, в борт ударила увесистая волна, и из-за угла рулевой рубки выкатились еще несколько таких же гильз. Зоя осторожно приблизилась к рубке (дверь туда почему-то была приоткрыта, хотя Зоя прекрасно помнила, как Шелест велел рулевому запереть ее) и заглянула внутрь. Она догадывалась, что там увидит, и все равно оказалась не готовой к этому. К горлу подступила тошнота, и Зое с трудом удалось сдержать рвотный позыв. Оставленный в рубке матрос лежал на полу возле штурвала. Его ноги были широко раскинуты, а руки, наоборот, плотно прижаты к груди. Возможно, он пытался зажать ладонями свои раны. Но ран оказалось слишком много – тело несчастного было буквально изрешечено пулями. Самую страшную рану Зоя обнаружила на голове. Очередь снесла матросу нижнюю челюсть, и его изуродованный, забрызганный кровью череп скалился с пола раскрошенными зубами.

Не в силах сдерживать поднимающуюся тошноту, Зоя отпрянула, но не успела даже добежать до борта. Рвотный приступ согнул ее пополам, и она исторгла содержимое желудка себе под ноги. Стало немного легче. Но стоило Зое подумать об Игоре, представив его на месте расстрелянного матроса, истекающего кровью и чувствующего, как жизнь по капле уходит из тела, как ее сразил новый приступ рвоты.

Отдышавшись и немного придя в себя, Зоя вытерла со лба холодный пот. Ужасная картина – Игорь в луже собственной крови – так и стояла у нее перед глазами. Зоя отчаянно замотала головой. Нет, только не это! Она этого не допустит! Иначе ей просто незачем жить!