Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей - Стефан Владимирович Машкевич

Ты, Васька, вор! Ты, Васька, плут,

Не Васька!.. Смольный институт!

Его бранят, его ругают,

Ему нотации читают…

со всех сторон звучит протест:

“Ты язва всех российских мест“,

А Васька слушает да ест…

К чему протесты и укоры!..

Пав так, что трудно ниже пасть,

Теперь в столице держат власть

Все эти “тушинские воры“,

Сидят Лжедмитрии царьки

Иль господа большевики…

Но не напрасны наши речи,

Мы верим, что угар пройдет.

Народ свои расправит плечи

И нечисть всякую стряхнет…

Пока же нам, судите сами,

Не обойтись без скверных слов:

“Большевики, большевиков,

Большевикам, большевиками“…{903}

На киевском съезде после ухода большевиков выступили генеральные секретари Ткаченко, Порш, Шаповал… после чего к поднятому большевиками вопросу – съезд или совещание? – вернулись! Проголосовали. Единогласно решили считать себя съездом – и так же единогласно, под бурную овацию, выбрали почетным председателем съезда Михаила Грушевского, присутствовавшего в зале.

Грушевский произнес длинную речь. Обратил внимание на то, что Совнарком предъявил ультиматум Центральной Раде в день открытия съезда. «Вони на цей з’їзд покладали великі сподіванки, але тут вони дуже помилились і в цьому винні не українці», – заметил он. И заявил, однако: если съезд постановит, что Центральная Рада должна быть переизбрана, то Рада «примет во внимание» это постановление. После Грушевского выступили генеральный контролер Золотарев, товарищ генерального секретаря финансов Мазуренко и генеральный секретарь образования Стешенко. Заседание закрылось около 6 часов вечера{904}.

Следующее заседание, открывшееся в цирке в 10 часов утра 6 (19) декабря, стало последним. На нем продолжили обсуждение ультиматума Совнаркома. В отсутствие большевиков, разумеется, имело место полное единодушие. Во время заседания в зале появился Грушевский, вновь встреченный овацией.

«В то время, когда мы здесь заседаем, на Украину движется враждебное ей войско. Оно уже вступило на украинскую землю и получило приказ во что бы то ни стало пробиться к центру нашего государства. Посылают это войско на нас те самые так называемые народные комиссары, которые лицемерно кричат везде и повсюду о своей любви к миру. Заключив с неприятелем [т. е. немцами. – С. М.] перемирие на всех фронтах, народные комиссары объявили войну нам (ш у м, к р и к и «Г а н ь б а»).

Товарищи! Центральная рада всегда стояла за мир. Исполняя волю всего народа украинского, она делала все, что было в ее силах для того, чтобы приблизить день мира. И вот, теперь, когда этот долгожданный день казалось бы уже недалек, нам объявляют войну. Здесь говорили, что совет народных комиссаров объявил войну не украинскому народу, а центральной раде. Но разве центральная рада не есть украинский народ? А разве трудящиеся массы Украины допустят разгон центральной рады? Вы должны дать здесь на этот вопрос ясный и определенный ответ. Наступил момент, когда вы, товарищи крестьяне, рабочие и солдаты Украины, должны поддержать вашу центральную раду не только словом, но и делом. Вам придется поддержать раду во всех отношениях, во всех областях жизни. Вы дадите продовольствие, вы окажете доверие деньгам украинской народной республики, потому что если вы доверяли царю и Керенскому, то неужели не поверите вашему народному правительству? (Бурные аплодисменты, крики «верим», «поддержим»).

Вы будете также содействовать тому, чтобы земельная реформа была проведена на Украине планомерно и организованно. Еще раз выражаю надежду, что вы всеми силами поддержите в этот трудный момент вами же созданные новые, свободные учреждения. Думаю, что ваше отношение к центральной раде и генеральному секретариату[,] достаточно ясно здесь проявленное, вы закрепите определенной резолюцией».

Речь М. С. Грушевского была покрыта громом долго не смолкающих аплодисментов и восторженными кликами: «Слава батьке Грушевскому», «Слава центральной раде и генеральному секретариату», «Слава украинскому войску», «Слава всему народу украинскому».

Говоря «Но разве Центральная Рада не есть украинский народ?», ее председaтель в некоторой степени выдавал желаемое за действительное. Осенью 1917 года Центральную Раду в украинских городах поддерживало 9—13 % населения (исключением был Киев, где эта цифра составляла 25 %{905}). Правда, среди крестьян, которые тогда составляли большинство населения, рейтинг Рады был гораздо выше. Поэтому на съезде, где крестьян также было большинство, аплодисменты Грушевскому в ответ на такие слова были гарантированы.

Дебаты продолжались целый день, но исход их был, конечно, ясен заранее. Резолюцию, осуждавшую ультиматум Совета народных комиссаров и признававшую ноту Генерального секретариата «достойным ответом» на него{906}, приняли большинством голосов, при 2 «против» и 16 воздержавшихся. Воздержались от голосования меньшевики и бундовцы, потому что съезд отклонил предложенную ими поправку: во фразе «централистические тенденции теперешнего великорусского правительства, переходя к войне между Великороссией и Украиной, тем самым грозят окончательно разорвать федеративные связи, к которым стремится украинская демократия» заменить слова «теперешнее великорусское правительство» на слова «совет народных комиссаров». По вопросу об организации власти на Украине – ради которого большевики и собирали съезд – большинством голосов, против 2‑х при 2‑х воздержавшихся, приняли резолюцию о полном одобрении и полной поддержке Центральной Рады. Поздно вечером съезд закрылся{907}.

Но, как это часто бывало в украинской истории, даже под угрозой со стороны внешнего врага сами украинцы не смогли преодолеть свои внутренние противоречия. В период, когда Украина фактически вступила в войну, возник конфликт между ее премьер-министром (председателем Генерального секретариата) Владимиром Винниченко и военным министром (Генеральным секретарем военных дел) Симоном Петлюрой. Есть некая ирония в том, что конфликт этот возник вокруг того же вопроса, из-за которого, в значительной мере, «поссорились» Центральная Рада и Совет Народных комиссаров – отношений между Украиной и Доном.

Большинство выступивших, в том числе Петлюра, высказались за нежелательность разрыва связей с казаками («тоді Україна буде оточена зо всіх боків ворогами», сказал Александр Шульгин).

На заседании Генерального секретариата 12 (25) декабря первым пунктом повестки дня был вопрос, поставленный по инициативе Винниченко. Последний сообщил о приезде делегации рабочих Донбасса, «які розсказували про великі репресії Донського правительства щодо робітників. Винниченко радить рішуче поставить справу нашого відношення до козаків, які вже одверто проявляють контрреволюційні наміри». Постановили не прерывать пропуск казачьих частей на Дон, а по вопросу о репрессиях составить ноту донскому правительству{908}.

Винниченко хотел порвать связи с Доном. 20 декабря (2 января 1918) на заседании Генерального секретариата была процитирована его фраза: «Украінська Республіка швидче буде воювати з Доном, ніж його підтримувати»{909}.