ДНК - Ирса Сигурдардоттир

Зато другого следователя мало кто-то перепутал бы с адвокатом: на его голове топорщилась отросшая сверх всякой нормы шевелюра, к тому же он беспрестанно жевал жвачку.

– Всё в порядке, Карл? – Следователь языком запихал жвачку за щеку. – Ты нормально себя чувствуешь?

Карл сверхосторожно повернул голову вправо, затем влево.

Не получив ответа, следователь обратился к адвокату:

– У него нет температуры?

– Откуда мне знать? Он говорит, что с ним всё в порядке.

Следователь с шевелюрой, наклонившись вперед, коснулся лба Карла. Тот даже не шевельнулся – у него не было на это энергии, да и, в принципе, ему было все равно.

– Температура, кажется, нормальная… Ты что-нибудь употребляешь?

Карл никак не отреагировал. Он уже отвечал на этот вопрос несколько раз, всегда одно и то же: нет.

– В твоем доме при обыске найден гашиш. Может, ты балуешься чем-то посильнее? Проводишь какие-нибудь химические эксперименты, а?

И на это Карл отвечал уже несколько раз, всегда одно и то же: нет.

Волосатый снова обратился к адвокату:

– Давайте на короткое время прервемся. Вы можете пока поговорить с вашим клиентом, а я позвоню медсестре. С парнем что-то не так. – Он встал. – Хотя, может, он просто хороший актер.

Карл проводил взглядом, как волосатый и хорошо одетый выходили из комнаты.

– Не стоит притворяться больным, это никак не поможет. Если ты не хочешь отвечать, они мало что смогут с этим поделать, так что нет нужды симулировать болезнь. – Внимательно поизучав лежавшую на столе собственную ладонь, адвокат продолжил: – Но, исходя из того, как ты отвечал в самом начале, я очень даже понимаю, почему ты сейчас не хочешь говорить. Положение у тебя, прямо скажем, незавидное. Весьма незавидное.

Туман в голове Карла немного рассеялся.

– Я никого не убивал.

– Да-да, конечно. – Адвокат, видимо, не счел этот факт относящимся к делу. – Тебе решать, как это обыграть. У тебя будет достаточно времени, чтобы позже пересмотреть свою позицию, но ты должен учитывать, что у них есть неопровержимые доказательства твоей вины.

У Карла получилось легонько кивнуть. Он будет слушать, копить силы, а потом уже ответит. Спешить некуда. Полиция подала ходатайство о его заключении под стражу, и, согласно адвокату, оно почти наверняка будет удовлетворено. Для начала его собирались продержать здесь две недели. На вопрос Карла, будет ли он освобожден после этих двух недель или полиция собирается подать на продление, адвокат не ответил, сказав, что Карлу лучше сосредоточиться на своем нынешнем положении, а не раздумывать о том, что может произойти потом. Карл решил последовать этому совету – отвлекаться на что-то другое сейчас было неразумно.

– Ну, хорошо, дружочек, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь себя не лучшим образом; конечно же, это большой стресс. Но давай попробуем спокойно пройтись по всем фактам, а ты остановишь меня, если что-то будет не так: может, ты где-то неправильно ответил или какой-то твой ответ был неверно истолкован… Если ты сможешь дать всему рациональное объяснение, ясно и четко, тебя отпустят. Полиция не имеет права держать тебя здесь, если ты сможешь доказать, что они арестовали не того человека. Но пока дела идут не очень хорошо. Иногда лучше сказать меньше, чем больше.

Адвокат заглянул Карлу в глаза; его мясистые щеки словно подталкивали глаза вверх, что придавало дородному лицу азиатский вид.

– Давай начнем с положительного, а положительное у нас то, что они не смогли найти никакой связи между тобой и убитыми женщинами. Чего нельзя сказать о мертвом молодом человеке, твоем друге. Теперь вопрос: может полиция позже откопать какую-нибудь связь между тобой и этими женщинами?

Карл отрицательно тряхнул головой. При этом боль удвоилась, и несколько мгновений он не был способен о чем-то думать, сконцентрировавшись на дыхании. Наконец боль вернулась к прежней отметке, но он все же не решился добавить, что, учитывая, как легавые при допросе перевернули все с ног на голову, они таким же образом могут обнаружить все, что им вздумается. Фраза казалась слишком сложной, чтобы произнести ее вслух сейчас, когда он себя так чувствовал.

Адвокат продолжил:

– Хорошо, очень хорошо. Хуже с этим твоим другом. – Он пробежал глазами сделаннные во время допроса заметки. – Ты уверен, что у тебя есть паяльник? – Поднял глаза на Карла, тот слабо кивнул. – Понятно. Хотя, конечно, мало что изменилось бы от того, если б это был не твой паяльник, так как они нашли на нем твои отпечатки.

Карл перевел взгляд на свои синие кончики пальцев. Отпечатки были взяты вчера вечером, когда его привезли в отделение, после чего он был со всех сторон сфотографирован.

– И, конечно, плохо то, что третья жертва была найдена в твоем доме и что находилась она там какое-то время. Ты живешь один, поэтому трудно понять, как мог кто-то посторонний проникнуть туда без твоего ведома, так как никаких следов взлома не обнаружено. – Адвокат ненадолго замолчал, продолжая просматривать свои записи. – Эти ключи, которые, как ты сказал, исчезли… возможно, на связке был ключ к этой пристройке?

Карл кивнул. У него не хватило ума упомянуть об этом, когда полиция спросила его о пристройке. Причиной, из-за которой ему было трудно ответить, была не столько головная боль, сколько мысль о Халли, лежавшем там связанным всего в нескольких метрах от него, о Халли с паяльником в ухе – его паяльником.

– Почему ты не сказал им об этом? – Адвокат, похоже, и не ждал ответа на свой вопрос. – Ну, ладно, хорошо. А твой друг Бёркур, он подтвердит, что эта связка ключей исчезла?

Карл снова кивнул, хотя уверенности в этом у него не было. Бёркур был непредсказуем. Если легавые смогли самого Карла так запутать, Бёркура они раскрутят так, что он в конце концов признается во всех нераскрытых убийствах в стране, в том числе совершенных до его рождения. Или повесит их на Карла.

– Будем надеяться, будем надеяться… Также хорошо бы получить его подтверждение, что он был свидетелем трансляций, как ты говорил. Это очень важно, так как, вероятно, кроме него, никто их не слышал.

Карл заставил себя заговорить. У него появилось ощущение растекавшегося по телу странного онемения, он почти перестал чувствовать одну руку.

– Возможно, кто-то еще слышал, другие радиолюбители… В Рейкьявике есть общество, вы можете спросить там.

Ну почему он не пошел на собрание и не рассказал там об этом? Тогда они нашли бы эту станцию и тоже слушали. А так, конечно, маловероятно, что одноклубники наткнулись на нее сами – они не интересовались номерными станциями, поэтому никто из них никогда не торчал в коротковолновом диапазоне.

– Хорошо, по крайней мере, я укажу на это следствию. – Быстро черканув что-то в блокноте, адвокат потер шею. – И еще. Поскольку ты утверждаешь, что невиновен, может, у тебя есть свои предположения относительно того, кто мог убить этих людей?