Не хочу быть полководцем - Валерий Елманов

– Сказывал ведь тебе, – попрекнул он. – Негоже по единому гласу поклеп возводить. Чай, князь он, а не тать шатучий.

– Князь, – кивнул я. – Не тать.

– Ну вот. А ты на него с напраслиной. И я тоже хорош. Ажно стыдоба пробрала, – сокрушенно вздохнул Воротынский.

– А вот что касаемо стыдобы, то она проняла тебя понапрасну, – медленно произнес я и полез в свой сундук, благо разговор происходил в моем кабинете-светелке (или горнице), так что далеко ходить не понадобилось.

Отперев его, я извлек с самого верха нарядный платок и, не разворачивая, положил на стол перед князем.

– Это что? – удивленно спросил он.

– Разверни, княже, – посоветовал я вместо ответа.

Он опасливо развернул небольшой сверток. Свеча давала не так уж много света, но его вполне хватило, чтобы высвобожденные из платка камешки приятно засветились и заиграли призрачными голубоватыми огоньками.

– Узнаешь? – поинтересовался я.

– Погоди-погоди. – Воротынский сморщил лоб и нахмурился. – Так это же подарок, кой ты отвезти собирался.

– Я не собирался, я их и отвез, – последовал мой ответ.

– А сызнова как они к тебе попали? – осведомился Михайла Иванович.

– У Андрея Тимофеевича с деньгой небогато, вот он и отвез бабке Лушке как плату за отраву. А когда Светозара, что ныне в поварской, от старухи ушла, она их и прихватила. У нее я эти серьги и забрал. Так кого стыдоба должна разобрать?

Воротынский обмяк и медленно покачал головой. Один раз, второй, после некоторого перерыва – третий. Он то ли сосредотачивался, размышляя, что теперь делать дальше, то ли просто терялся от возмущения, вспоминая, как нагло надул его Андрей Тимофеевич. Вспомнить было что. Долгорукий даже предложил в подтверждение своей непричастности немедля послать на женскую половину холопку, которая принесет особо чтимую икону их семейного покровителя – Симеона Столпника, на которой он готов поклясться. Жаль, что смущенный донельзя Михайла Иванович отказался, о чем сейчас сильно жалел.

– Ну и времечко пошло, – сокрушенно произнес он. – А ведь не молод, всего-то на пять лет постарее меня будет. Как же это он? А мне-то ранее почто их не дал?! – обрушился он на меня, скрывая тем самым свою неловкость и смущение.

Я замялся. Особо хвалиться было нечем, равно как и гордиться.

– Светозара лишь недавно мне их отдала, – нашелся я наконец, хотя на самом деле все обстояло несколько иначе, потому что увидел я их на самой княжне.

Точнее, это я поначалу думал, что на княжне…

Светозара появилась на подворье за неделю до приезда князя Воротынского и в первый же день, точнее, ночь, попыталась нырнуть ко мне в постель. Но я вместо этого усадил ее рядом с собой и провел очередную политбеседу на тему, что продолжать нам ни к чему. Пошалили разок, порезвились, и будя. Мол, всем ты хороша, красна девица, но влечение тела ничто по сравнению с любовью, а потому…

Вообще-то я собирался поговорить с ней начистоту гораздо раньше. Давно назрело. Судя по обрывкам некоторых фраз, неосторожно вырывавшихся из ее уст во время очередного приема мною лекарства, напрашивался вывод, что у дамы, вдохновленной первой нашей близостью, далеко идущие планы, отказываться от которых она отнюдь не собиралась. Зря я надеялся, что ей не понравится. Оказалось, что все обстоит как раз наоборот – согласно ее словам, я был первым, и единственным, в ее жизни мужиком, который доставил ей такое удовольствие.

Она настолько горела желанием продолжить, что даже была согласна под венец, наплевав на свою ведьмовскую принадлежность, тем более в нынешнее время, как я узнал у Воротынского, такой мезальянс в отношении будущих жен допускался сплошь и рядом, начиная с самого царя, не брезговавшего невестами из дворянских родов, даже если они из числа захудалых. Наглядный пример Марфы Собакиной явно вдохновлял Светозару на аналогичную надежду в отношении хоть и князя, но фряжского, то есть второсортного и вдобавок не имеющего ни солидной должности, ни мало-мальской вотчины или поместья.

К тому же она и сама, оказывается, в холопках не хаживала, а была из родовитых. Причем навряд ли обманывала, поскольку, заметив проскользнувшую по моему лицу тень недоверия, предложила хоть завтра отправиться под Ростов, где ее родной дед хаживал в свое время в сынах боярских и даже владел маленькой деревенькой. Правда, кончил он плохо, даже не разорившись – это бы полбеды, а на плахе, пострадав во времена дедушки нынешнего царя и тоже Иоанна Васильевича, который по наущению коварной Софьи Палеолог учинил гонение на сторонников его внука Дмитрия. Тем не менее происхождение все равно оставалось на вполне приличном уровне, пристойном для будущей супруги фряжского князя.

– А то, что ведьма, ничего? – саркастически осведомился я, когда в первый раз услышал о ее замыслах. – С костром не обвенчают?

– Не за то татя бьют, что украл, а за то, что попался, – парировала Светозара. – Кто о том ведает? Да никто. Лекарка я, и все тут. К тому ж сказывал мне один поп, что по правилам церковным творящих волхвование али чародеяния надлежит вразумлять словом, дабы отвратились от зла. Вот я и отвращусь, а посему никакого костра. – Она лукаво улыбнулась. – А ежели кто тебе заикнется, так ты им напомни про женитьбу Муромского князя Петра. Оно ж точь-в-точь яко у нас, а то и хлеще, потому как Петр цельным княжеством володел, а у тебя, окромя стременного да кой-какой деньги, за душой и жалкого починка не имеется. Да и я не Феврония, а внука сына боярского. – И насмешливо улыбнулась. – Глядишь, еще и в святые угодим[69].

Мои красноречивые и емкие пояснения о том, что я думаю по поводу всего этого, она слушала, но не слышала, но потом неожиданно заявила о своем желании отправиться на богомолье в дальний монастырь молить богородицу об отпущении грехов и куда-то исчезла.

Честно говоря, я был только рад ее долгому отсутствию и усердно выполнял ее последнее перед уходом наставление не шибко тосковать. Можно сказать, даже перевыполнял, поскольку вообще не скучал, понадеявшись, что дама образумилась и, как знать, возможно, даже постриглась, приняв монашество. Иначе чего бы она так долго там зависала? Это вообще одним махом решало бы все проблемы, снимая с меня неприятную задачу расстановки всех точек над «i».

Теперь, когда она вновь объявилась на подворье Воротынского, становилось ясно, что тягостных объяснений не избежать, и я решил не откладывать дело в долгий ящик, приступив к нему незамедлительно. Правда, все прошло как нельзя лучше. Я даже не ожидал, что Светозара, как благовоспитанная девица, столь хладнокровно и с таким пониманием все воспримет. Она лишь уточнила, недобро прищурившись: