Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер

Бороться с ужасом означает прежде всего избегать заявлений, преувеличивающих степень опасности. В 2006 году, когда немецкой полиции удалось предотвратить террористический акт, в результате которого должно было произойти крушение двух поездов, Дэвид Фрум, бывший спичрайтер Буша, написал колонку в газете, начав с предупреждения: «Вниманию обеспокоенных пассажиров самолетов: не думайте, что вам удастся избежать терроризма, если вы пересядете на поезд». Это все равно что прямым текстом заявить: пассажиры рискуют быть убитыми террористами, путешествуя как самолетом, так и поездом. Это даже близко неправда, но террористы хотели бы, чтобы мы в это верили.

Бороться с ужасом также означает оценивать риск терроризма в перспективе, опираясь на статистику, которую игнорируют политики и СМИ. А также прекратить разговоры о Третьей мировой войне. Нацистская Германия была в шаге от того, чтобы подчинить себе боль­шую часть цивилизованного мира. Третий рейх стремился стереть с лица Земли целые нации и создать первое в мире ядерное оружие. В дни своего расцвета Аль-Каида была бандой вооруженных религиозных фанатиков, располагавших сетью лагерей в афганской пустыне. Сегодня это просто банда вооруженных фанатиков – так к ним и следует относиться.

Аналогично следует относиться к оружию массового поражения и самым пессимистичным сценариям, особенно сценариям ядерной террористической атаки. Разумеется, мы не должны игнорировать опасность из-за ее низкой вероятности, но не следует недооценивать способность современных государств справиться с ней и стать еще сильнее, чем раньше.

В истории есть наглядный пример, как демократическому правительству следует говорить о терроризме, если оно стремится «бороться с ужасом, а не только с террористами». Как ни странно, этот пример подал Тони Блэр. После нескольких лет повторения риторики администрации Буша о «войне с терроризмом» Блэр столкнулся с собственным кризисом утром 7 июля 2005 года. В тот день работа саммита «большой восьмерки», проходившего в Великобритании, была прервана срочной новостью о террористах-смертниках, взорвавших бомбы в поезде лондонского метрополитена и в автобусе, в результате чего погибли 56 человек. Блэр проявил твердость и решительность. «С помощью терроризма люди, совершившие эти ужасные преступления, демонстрируют свои ценности, и сейчас самое время нам показать свои ценности, – сказал он. – Они пытаются использовать массовое убийство невинных людей, чтобы запугать нас, заставить прекратить делать то, что мы хотим, – жить привычной жизнью. У них не должно это получиться и не получится».

«Без лишней риторики и слов о войне и возмездии Блэр спокойно говорил о местах преступления и работе полиции, а также о решимости Британии защищать свои ценности и образ жизни», – отмечал Луис Ричардсон. Такого же тона придерживался и мэр Лондона Кен Ливингстон: «Они хотят, чтобы жители Лондона пошли друг против друга. Но им не удастся разобщить нас таким способом». На следующий день Ливингстон посоветовал тем, «кто спланировал эти кровавые преступления, прячутся ли они где-то здесь или за границей, посмотреть, как на следующей неделе, когда мы будем хоронить погибших и оплакивать их, в наш город будут приезжать новые люди, оставаться в нем, как дома, и называть себя лондонцами, потому что здесь они получат свободу быть собой». Ливингстон также объявил, что он поедет на работу на метро, как обычно. И выполнил свое обещание.

«Лондон – не театр боевых действий, – произнес генеральный прокурор Великобритании Кен Макдональд в январе 2007 года. – Невинные люди, погибшие 7 июля 2005 года, – это не жертвы войны. А те, кто их убил, это не “солдаты”, как они называют себя в своих нелепых видеообращениях. Они просто нарциссические фанатики с затуманенными мозгами. Они преступники. Мы должны отдавать себе в этом отчет». Макдональд предупредил, что эта позиция должна быть непреложной, так как террористы добиваются именно того, чтобы их считали более серьезной угрозой, чем они есть на самом деле. «Они пытаются заставить нас отказаться от наших ценностей… Мы должны защитить себя от этих ужасных преступлений, сохранив при этом нашу свободу».

То, в каком ключе мы говорим об угрозе терроризма, это лишь первый шаг. Правительства должны действовать. А действия измеряются в долларах и центах.

В период с 1995 по 2001 год расходы федерального правительства США на ведение контртеррористической деятельности увеличились на 60%. В период с 2001 года (до теракта 11 сентября) до 2007-го они увеличились еще на 150% до 58,3 миллиарда долларов. Это расходы только на внутреннюю безопасность, которая определяется как «национальные усилия по предотвращению террористических атак на территории США, снижению уязвимости США перед терроризмом, минимизации ущерба и восстановлению после совершенных терактов». Они не включают расходы на военные операции в Афганистане и Ираке. Если бы финансирование иракской кампании было включено в категорию «борьба с терроризмом», на чем всегда настаивал Белый дом, сумма расходов по этой статье значительно увеличилась бы. По предварительным оценкам, полная стоимость одной только войны в Ираке составляет от 500 миллиардов до двух триллионов долларов.

Есть еще скрытые расходы. Например, досмотр личных вещей, введенный в аэропортах и морских портах, привел к замедлению движения пассажиропотоков, а все, что препятствует перемещению людей, товаров и услуг, негативно сказывается на развитии экономики. По подсчетам Роджера Конглетона, экономиста из Университета Джорджа Мейсона, дополнительные полчаса задержки в американских аэропортах ежегодно обходятся экономике страны в 15 миллиардов долларов.

Издержки несут не только Соединенные Штаты. События 11 сентября 2001 года заставили весь развитый мир пересмотреть свои приоритеты. Определенную роль сыграло и давление со стороны американского правительства: например, изменения стандартов безопасности морских портов фактически приняли международный характер, так как американские порты попросту не принимали суда, которые приходили к ним из портов, не отвечающих новым стандартам безопасности. Глобально скрытые издержки на меры по противодействию терроризму никто не подсчитывал, но, несомненно, они огромны. После 11 сентября 2001 года существенно увеличились и прямые расходы на контртеррористическую деятельность. «За последние пять лет наблюдается значительный приток ресурсов в сферу безопасности, – заявил Стивен Харпер, советник премьер-министра Канады по вопросам национальной безопасности в 2006 году. – Мы с трудом сможем освоить такой объем в краткосрочной перспективе».

Так сколько же развитые страны тратят на борьбу с терроризмом? Сложно сказать точно, но одни только прямые расходы могут достигать 100 миллиардов долларов в год, следовательно, совокупные расходы еще выше.

Имеет ли это смысл? Пропорционален ли такой объем расходов угрозе, которую несет терроризм? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать экономическую эффективность затрат, то есть проверить, оправдывает ли полученная выгода затраченные средства. Звучит слишком технологично, особенно учитывая тот факт, что на кону человеческие жизни. Однако стоит помнить, что финансовые ресурсы ограничены, а число угроз человеческой жизни бесконечно, так что без анализа экономической эффективности затрат не обойтись.