Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - Ф. Саусверд

Вот так печально для подпольщиков закончился 1943 год, и еще более ужасающе начался 1944 год, оказавшийся последним в их жизни…

Имант Судмалис — личность легендарная. Вплоть до последнего времени нашим детям и внукам о нем рассказывали начиная со второго или третьего класса, и на примере его жизни они узнавали, из кого же вырастают герои. И это прекрасно.

Сразу оговорюсь. Сейчас некоторые люди, считающие себя экспертами по истории Латвии периода войны, стараются опровергнуть правильность избранного Судмалисом пути и методы его деятельности, в частности организацию им взрыва на Домской площади. Этот взрыв маломощной мины оказался настолько сильным, что это от него, видимо, забило уши наших провинциальных критиков вплоть до сегодняшнего дня. К великому сожалению, они поэтому толком не слышали о движении Сопротивления в Европе. А жаль! Так или иначе, но история складывается из фактов. И они вот здесь. Вам же их оценивать. Да… но… — скажут наши провинциалы…

Было бы гораздо справедливее, если бы звание Героя Советского Союза он получил не посмертно, в 1957 году, если бы он остался живым с этим званием, а не превратился в легенду в возрасте двадцати восьми лет. Тем не менее звание Героя он заслужил своими прижизненными делами, а мученическая смерть лишь высветила его мужество. Нельзя было не войти в бесконечную шеренгу героев Великой Отечественной войны такому искусному организатору подпольной работы, как Имант Судмалис, но, честное слово, он не заслужил такого дилетантского, поверхностного, недобросовестного отношения к своей последней засылке в Ригу, превратившейся в прямое восхождение на эшафот.

Очевидно, не дело разбирать сейчас в документальной, но все же повести действия каждого из Должностных лиц, причастных к командировке Судмалиса в Ригу, оказавшейся трагически последней: и полной документальной основы не сохранилось, и многих авторов этой операции уже нет в живых. Однако нельзя ограничиться скороговоркой и не раскрыть грустные страницы партизанской борьбы. Как ни прискорбно, но лихо задуманная и проведенная Панцингером операция по выводу из партизанской зоны именно Иманта Судмалиса, за которым многоликая свора гестаповцев охотилась около полугода, завершилась его поимкой в Риге.

Нельзя не привести, хотя бы в конспективном виде, основных вех боевого пути Судмалиса. Революционная подпольная борьба в буржуазной Латвии, два ареста и тюремные заключения — с 1933 по 1936 год и с января по июнь 1940 года. Участие в обороне Лиепаи, с 25 июля 1941 года подполье в Риге и создание группы единомышленников, поездка в Лиепаю с целью формирования подполья там, что оказалось невозможным. С мая 1942 года борьба в составе белорусского партизанского отряда Захарова в Освее. В июле 1942 года вызов в Москву. С ноября того же года в латышском партизанском спецотряде Самсона. В июле 1943 года направлен в Ригу для объединения антифашистских подпольных организаций. В течение полугода он создал разветвленную сеть подпольных организаций и групп, проведших дерзкие акции по распространению антифашистской литературы, взрывам вражеских объектов, диверсиям на транспорте.

…Итак, после взрыва на Домской площади 13 ноября 1943 года, организованного Имантом Судмалисом с помощью соратников Джемса Банковича и Малдйса Скрейи, ему пришлось из Риги уйти. Вначале Судмалис побывал на севере Латвии у Фрициса Берга, уполномоченного ЦК КП(б) Латвии, в действовавших там партизанских отрядах. В Освею он прибыл только в конце декабря сорок третьего.

К тому времени печальные события, описанные в предыдущей главе, почти заканчивались: оставалось лишь ликвидировать группу Ольги, участники которой были арестованы 6 января 1944 года.

…7 января Панцингер пригласил к себе Ланге.

— Поздравляю вас, шрумбанфюрер, с успешной операцией, будем считать первой в начавшемся году.

— Благодарю, господин оберфюрер. Следующей вы считаете захват Судмалиса?

— Да, это опасный террорист.

— Но еще есть некто в фотоателье, — заметил Ланге.

— Нет-нет, это входит в операцию под названием «Судмалис». Нашу прелестную незнакомку мы можем взять хоть сейчас или завтра. Но пока она нужна как приманка для главного героя. Представьте себе пустую сцену. Ее тоже надо уметь сделать пустой. И мы сделали ее таковой. «Центр» сыграл данные ему роли, удалился, неугомонная Ольга со своими друзьями тоже сошла на нет. Представляю, как возрадовался, наконец, наш любимый Тео, который всегда видел в ней Жанну д'Арк, и как переживает другой ваш фаворит, наш верный Александр, блицкриг которого в отношении Ольги, скажем мягко, не увенчался успехом.

— У вас отличное настроение, господин оберфюрер, однако не один Пуриньш надеялся на блицриг в сорок первом.

— Браво, Ланге, браво. Остроумно, хотя и прискорбно. Не все удалось, как виделось. Однако сцена пустой быть не должна. В ее наименее освещенных углах наши люди готовы сыграть свои второстепенные и третьестепенные роли. Но свет зажжется, когда появится главный герой. Сцена не может быть без главного героя. Это закон театра и нашего милого гестапо. Не так ли? — Панцингер сделал паузу.

— Вы просили меня доложить, что собрано по Судмалису. Тейдеманис восстановил остатки его досье по политуправлению. Это старый их пациент. Впервые арестован несовершеннолетним в 1933 году, в тюрьме вел себя препохабно: организовывал песнопения, подбивал других на выступления в дни их красных дат. Только и делал, что сидел в карцере. Вышел из тюрьмы в тридцать шестом. Вновь в тюрьме с зимы сорокового…

— Значит, опытный конспиратор. Продержался почти четыре года. Да. Занятно. Продолжайте.

— В июне сорокового стал главным платным функционером, по их терминологии, первым секретарем комсомола в Либаве. Больше пока мы ничего о нем не знали. Да, у него прескверное зрение. Всегда в очках, без них ничего не видит.

— Меньше надо было в карцерах сидеть. Думал бы о здоровье и зрение сохранил, — по-отечески проворчал оберфюрер, уверенный, что днями получит его, с очками или без них — неважно, голову. — И это все? А где он был вплоть до последнего времени, до своего объявления у «корреспондентов» теперь?

— Трудно сказать. Следы его попадались в родной ему Либаве, в Иецавской волости, это примерно в тридцати километрах от Риги по дороге в Бауску, уездный центр, — подробно объяснил Ланге.

— Великий конспиратор, — и Панцингер поднял большой палец вверх. — Он не с Луны свалился. Он все время был где-то рядом с нами, но рядом с ним никого из наших не оказалось. Вот в чем фокус. Это не простой человек. Если бы рядом с ним был кто-то, хотевший выиграть приз по беспроигрышной лотерее в 30 тысяч марок, то мы не ломали бы головы сейчас. Следовательно, вокруг него публика избранная. Или страшно богатая, не нуждающаяся в деньгах, — шутил Панцингер. — Теперь ваши люди этих денег не получат, равно как и мы с вами не разбогатеем. Это наша работа; А жаль, Ланге? Как вы полагаете?

— Безусловно, — в тон ему ответил Ланге. — Но мы сэкономим эти деньги, взвалив розыск на свои плечи. Так вы можете доложить в Берлин.