Фидель Кастро - Максим Макарычев

В состав нового ведомства также вошли Повстанческая армия, Военно–воздушные силы, Военно–морской флот, а месяц спустя разведка и контрразведка. Таким образом, под управлением брата Фиделя оказались все силовые структуры страны. Тем самым Фидель Кастро давал понять и своим сторонникам, и недоброжелателям, что Рауль становится вторым человеком в государстве. Годами позже в Кубинской конституции было закреплено «право преемственности» Рауля в случае невозможности исполнения Фиделем Кастро своих обязанностей. К слову, Рауль, возглавивший министерство обороны Кубы в конце 1950–х годов, уже давно установил «рекорд» – никто в мировой истории так долго, как он, почти полвека, не руководил вооруженными силами своей страны.

Как уже было сказано, в США Рауль, как и Че Гевара, имел репутацию одного из наиболее радикальных лидеров кубинской революции. Он, как и Че, был сторонником установления отношений с СССР и к лету 1959 года, по указанию Фиделя, начал работать в этом направлении.

Немаловажно, что в кубинском обществе постепенно формировалось уважительное отношение к армии, которое она растеряла при Батисте.

Одним из самых первых шагов революционного правительства стало решение все военные городки и казармы, все капитальные постройки, принадлежавшие бывшей армии диктатора, передать в ведение министерства просвещения Кубы с тем, чтобы в них разместились школы и детские центры. В горах Сьерра–Маэстра началось строительство образцовой школы–интерната на шесть тысяч мест. «Особую любовь и признательность к Фиделю проявляют кубинские дети, – писал Александр Алексеев. – Ведь кубинская революция сделала их единственными привилегированными гражданами Кубы <…> Школьники сами возделывают поля и обеспечивают себя необходимым питанием. Там же организованы различные мастерские, в которых ученики получают профессии квалифицированных рабочих»[323].

Крепость Монкада была превращена в школьный центр имени 26 июля, а в бывшей крепости Колумбия был создан крупнейший по тем временам в Латинской Америке школьный городок, получивший название «Свобода». Детские дома для ребят, потерявших родителей в период диктатуры Батисты или в период партизанской войны в горах Сьерра–Маэ–стра, заняли особняки, отобранные у военных преступников, бежавших с Кубы или осужденных революционным трибуналом. На вилле, принадлежавшей Батисте и расположенной в роскошном туристическом центре Варадеро, разместился детский дом на 240 детей. Позднее, в 1970–х годах на Кубе появились более ста школ–дворцов просвещения в сельской местности, в которых стали учиться не только крестьянские дети, но и ребята из других стран – Никарагуа, Анголы, Намибии – государств, которые именовали «странами третьего мира».

В своей книге «В походе с Фиделем» его боевой соратник и бывший глава ИНРА Нуньес Хименес отмечал, что встречи Фиделя со школьниками отличались искренностью и непринужденностью. Фидель не заигрывал с детьми, а старался заводить разговор на серьезные темы. Нуньес привел один показательный эпизод разговор Фиделя со школьниками в 1959 году: «Наши школы могут посещать все дети, будь они даже детьми бывших солдат. Потому что дети не виноваты. В школе с любым надо обращаться, как с равным. И если даже, к его несчастью, его отец совершил преступление, то на нем нет вины, он тоже жертва. В школе все надо забыть, потому что эти дети ни при чем»[324].

Каким поразительным контрастом была политика Фиделя по отношению к детям батистовцев в сравнении со сталинскими временами, когда к детям репрессированных на долгие годы прилеплялось клеймо «чесеир» – «член семьи изменника родины»! Александр Алексеев вспоминал, что среди 16 детей–сирот, воспитывавшихся тогда в доме Фиделя, был сын расстрелянного повстанцами человека, которому батистовцы поручили совершить в горах покушение на Фиделя[325]. (Речь, по всей видимости, идет о сыне казненного предателя Эутимио Герра. – М. М.)

Особое отношение к детям обусловлено у Фиделя тем, что он еще совсем маленьким мальчиком был оторван от семьи, а затем, находясь в тюрьме, был поставлен перед фактом, что его жена забрала сына Фиделито. В начале 1959 года, как говорят, не без помощи кубинских революционных спецслужб, Фиделито воссоединился со своим отцом.

Покинутые обеспеченными кубинцами особняки в престижных и роскошных гаванских кварталах – Ведадо, Ми–рамар, Тарара – были превращены в общежития. В них после кампании по ликвидации неграмотности 1961 года, на протяжении первых десяти лет после победы революции жили тысячи учащихся из бедных семей, получавших государственные стипендии, до тех пор, пока правительство не построило сотни интернатов и полуинтернатов, школ для детей с нарушениями развития и детские сады.

Фидель Кастро пользовался невероятной популярностью у народа. Американский писатель Уолдо Фрэнк, которого Фидель пригласил совершить поездку по стране, писал: «В течение последних двух недель я был свидетелем рождения Кубы. Я жил в самой гуще народа, был вместе с его вождями и, конечно, с человеком, которого все называют здесь Фиделем. Некоторые говорят о нем, как о брате, другие – как о сыне, воплотившем в дела самые дорогие мечты родителей, третьи – так, как может говорить только девушка о своем возлюбленном или женщина о своем муже, четвертые – как солдаты, рассказывающие о своем командире, справедливом, но требовательном и, если нужно, даже жестком. И все говорят о нем с нежностью и любовью, – писал американец. – Я видел, как Фидель неожиданно, без предупреждения приезжал в город или селение и из уст в уста передавалось: „Фидель здесь!“ И народ выскакивал на улицу, окружал здание, где он беседовал с государственными служащими, и ждал, когда он появится»[326].

В октябре 1959 года Фидель пришел к выводу о необходимости создания двух даже не общественных, а поистине общенародных организаций, в которые было бы вовлечено максимальное количество кубинцев. Ими стали Комитеты защиты революции и народная милиция – «милисианос», созданная по типу народных дружин.

Комитеты защиты революции (КЗР), действовавшие в каждой муниципии, по сути объединили все взрослое население страны: жильцов дома, квартала, городского или сельского района. Они были своеобразным «государственным оком» в самой гуще народа, что было крайне важно с учетом большого количества диверсий и провокаций, которым в те годы подвергалась Куба. Эти комитеты стали следить не только за «перемещениями людей», а за моральным обликом кубинцев, помогая выявлять неблагонадежных кубинцев. Члены комитетов регулярно принимали участие в обходах домов с целью расстроить планы «вражеского проникновения». Один из иностранных корреспондентов назвал Комитеты защиты революции «глазами и ушами режима, которые контролируют страну и прислушиваются к настроениям населения»[327]. С годами значение этой организации только возрастало. Действенность КЗР была убедительно продемонстрирована в марте 1961 года. По приказу руководителя МВД Кубы Вальдеса за два выходных дня была проведена гигантская облава, задержаны более ста тысяч человек, несколько тысяч из которых на предмет выявления «благонадежности» были препровождены в центры предварительного заключения, оборудованные на стадионах, в жилых домах или в спортивных залах.