Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века - Николай Корнеевич Чуковский

ему что-нибудь посулить. — И, обращаясь к дикарю, спросил: — Что ты хочешь, Эмаи?

Он несколько раз протянул вождю свои ладони, собранные пригоршнями, как бы давая ему что-то.

Теперь Эмаи понял его сразу. Протянув левую руку, он коснулся пальцами ружья, висевшего за спиной капитана Коффайна.

— Ты хочешь ружье? — спросил капитан. — Хорошо. Поезжай на берег со своими воинами и жди его там. Когда наша шлюпка поедет снова за водой, она привезет тебе ружье.

Но дикарь опять перестал понимать.

— Ты хочешь получить ружье сейчас? — продолжал капитан, стараясь придать как можно больше ласковости своему голосу.

Эмаи кивнул головой.

— Ну ладно. Получай. Только поскорее убирайся отсюда со всем своим сбродом.

Капитан снял с плеч ружье и передал его новозеландцу. Эмаи спокойно надел его себе на спину и, улыбаясь, продолжал стоять перед капитаном, не думая двигаться с места. Напрасно капитан умолял его удалиться. Он был непонятлив по-прежнему, и только мэр кружился в воздухе.

— Негодяй! — прошипел боцман и, сжав кулаки, подошел к улыбающемуся новозеландцу.

— Оставьте, — сказал капитан. — Сейчас безрассудно с ними ссориться. Мы в полной их власти. Спасти нас может только бегство.

Боцман, глухо ворча, отошел в сторону.

У борта корабля раздался плеск весел. Капитан глянул вниз и увидел шлюпку, в которой стояло пять больших бочек. Почти все бочки были пусты. Четверо матросов усердно налегали на весла. Пятый, огромного роста, с желтыми, как солома, волосами, сидел у руля.

Шлюпка подошла к кораблю. Спустили трап. Желтоволосый матрос с легкостью вскочил на палубу и зашагал к капитану.

Новозеландцы угрюмо расступились перед ним. Он не обращал на них никакого внимания и шел так, как будто на палубе было пусто.

— Рутерфорд! — крикнул капитан. — Почему вы так скоро вернулись?

— Дикари не дали нам набрать воды, сэр, — ответил желтоволосый. — Когда мы попробовали высадиться на берег, они стали швырять в нас камнями. Мы не могли пробиться к реке, потому что вы запретили нам стрелять. Их там целое войско, и все они злы как черти.

— Что ж, нам придется уйти отсюда без воды, — сказал боцман.

— Удастся ли уйти? — заметил капитан.

— Надо попытаться.

— Ладно, попытаемся, — сказал капитан. И крикнул: — Все на мачты! Поднимай паруса!

Матросы — двенадцать человек — по вантам полезли наверх. На палубе осталось только трое англичан: капитан, боцман и повар. Канаты заскрипели, паруса задвигались.

Новозеландцы, задрав головы, закричали. Матрос Рутерфорд, сидевший верхом на рее, глянул вниз и увидел множество злобных лиц. Нет, новозеландцы поняли план капитана Коффайна и не дадут «Агнессе» выйти в море.

Боцман по трапу спустился в кают-компанию. Капитан Коффайн один стоял перед Эмаи. Вождь новозеландцев, с ружьем за плечами, по-прежнему улыбался и по-прежнему вертел свой мэр у лица вождя чужеземцев. Повар был далеко на корме: он считал свиней, привезенных новозеландцами на продажу.

В кают-компании боцман открыл ящик буфета, вынул из него десять больших пистолетов и разложил на столе. Сжав губы, он поочередно зарядил все пистолеты и, подняв полу своего камзола, завернул их в нее. Затем по трапу снова вышел на палубу.

Остановившись у фок-мачты, он вынул один из пистолетов и закричал во всю глотку:

— Вон отсюда, собачья падаль! Вон!

При этом крике рука Эмаи едва заметно дрогнула. Тяжелый мэр рухнул на голову капитана Коффайна. Капитан с проломленным черепом повалился к ногам вождя.

Боцман выстрелил наудачу прямо перед собой. Молодой новозеландский воин схватился руками за живот и упал. Боцман швырнул пистолет за борт и выхватил другой. Но удар мэра обрушился на него сзади, и он упал, корчась от боли.

Повар схватил огромный нож, которым он резал свиней, и побежал на помощь боцману. Но не успел он сделать и двух шагов, как упал мертвым с разбитой головой.

Тогда новозеландцы полезли по вантам к безоружным матросам, которые сидели на мачтах. Матросы видели, что сопротивление невозможно, и в страхе поджидали врагов, которые с легкостью обезьян лезли все выше и выше. Четверо моряков помоложе прыгнули с мачт прямо в воду и попытались уплыть. Но за ними погналась целая флотилия пирог, и в одну минуту они были пойманы, вытащены из воды и связаны.

Желтоволосого Рутерфорда сняли с мачты шестеро воинов. Он не сопротивлялся. Его связали по рукам и ногам и положили на палубу рядом с товарищами. Свиньи вырвались из загородки и бегали по всему бригу. Справа от Рутерфорда лежал матрос Джек Маллон, восемнадцатилетний парень, и плакал, стуча зубами. Слева корчился в предсмертных муках раненый боцман.

Поединок

«Агнесса» была в руках новозеландцев. Все сокровища белых: ружья, топоры, шляпы, ножи, кастрюли, куртки, стекла, курительные трубки, башмаки, огромные полотнища парусов — все эти неисчислимые богатства должны достаться победителям.

Но отчего победители медлят? Отчего, вместо того чтобы спуститься в каюты, и скорее громить сундуки, они в замешательстве толпятся вокруг черной квадратной дыры люка?

Дело в том, что новозеландцы никогда еще не были внутри судна. Палубу они знали вдоль и поперек, но кто может сказать, какие опасности прячутся там, в этой темноватой таинственной глубине, огороженной со всех сторон толстыми бревнами. Можно ли безнаказанно спуститься в жилище белых, даже если они сами лежат связанные и беспомощные на палубе? Воины в нерешительности стояли вокруг люка и поглядывали на своего вождя Эмаи.

Ветер шевелил перья на голове вождя. Он подошел к люку и долго смотрел вниз. Потом стал медленно спускаться по трапу. Его пестрые перья исчезли внизу, в темноте. Воины затаили дыхание, поджидая, что будет.

Эмаи спускался сначала довольно храбро. Но, когда трап повернул и свет над его головой исчез, ему стало не по себе. Скрип ступеней под ногами тревожил его. Он стал делать большие шаги, оступился, упал и на спине съехал до самого конца трапа. Перед ним сверкало маленькое круглое окошко. На столе тускло блестел медный чайник. Эмаи был в кают-компании.

Падая, он сильно ушибся, но он привык не обращать на ушибы никакого внимания. С легкостью вскочил он на ноги и осторожно подошел к столу. Глаза его все еще не могли привыкнуть к полумраку. С трудом преодолевая тревогу, он осмотрел стол. Возле чайника лежал большой столовый нож. Эмаи обрадовался, схватил его и сунул за пояс.

Потом обернулся. И тихо вскрикнул.

В углу стоял человек. Не белый, нет. Если бы это был белый, Эмаи попытался бы сразу убить его. Это был новозеландец. Эмаи ясно видел татуировку у него на груди и на шее. За плечами его висело ружье, за