С первого взгляда - Алекс Коваль

— Что за условия?

— Первое: ты отдаешь мне личное дело Стельмаха. Хочу убедиться в том, что ты не врешь, и он действительно так… — сжимаю челюсть, не в силах подобрать слова, будто сам организм бунтует против мерзостей в адрес любимого мужчины, — что он так ужасен.

На другом конце “провода” устанавливается мертвая тишина, и только недовольное пыхтение отца говорит о том, что связь не прервалась. Я буквально замерла в ожидании ответа, нервно сжимая ладонь на руле.

— Хорошо. Когда будем в Канаде, я передам все документы тебе. Довольна? — язвительный смешок молча “проглатываю”. Не время вступать в перепалку. Терпение, только терпение.

— Второе условие: ты забираешь своё заявление.

— Какое тебе дело до того, посадят его или нет? — рычит отец в трубку. — Или ты решила меня обмануть? Так вот, не получится, Алия!

— Такое, что я не хочу знать, что отец моего ребенка — заключенный. Ясно? Даже если мы не будем вместе, даже если он такой… такой, как ты говоришь, я не хочу, чтобы он сел. Это позор для моей дочери. — Зубную эмаль скрошу в порошок, так противно и мерзко, после таких слов хочется промыть себе рот с мылом. — Ну, так что? Мы договорились?

— Да. Договорились, — морщусь, вполне осознавая, что отец сейчас, скорее всего, бессовестно и нагло врет. Но для правдоподобности необходимо прикусить язык и молча “съесть” наживку. — Собирай вещи, через час заберу вас с внучкой.

Отец бросает трубку, а я отшвыриваю мобильный на приборную панель, срываясь в истерику. Слезы градом, нервы на пределе, в висках стук, а сердце предательски ноет. Как я вынесу столько врать, не представляю. Может, дура? Может, поступаю неправильно, и после всего этого Артем знатно меня отчитает, если вообще простит и вернется ко мне, но пока что это видится единственным выходом из сложившейся ситуации.

— Муся, все холошо? — обеспокоенно вскакивает мышка, когда я начинаю реветь навзрыд, хлюпая носом, вытирая ладошкой слезы и проклиная тот момент, когда я увидела Стельмаха.

Разбитость полнейшая.

— Все хорошо, сладкая.

— А куда мы поедем? Пуся сколо плиедет? — словно чувствует и режет по больному папина дочка.

Ох, Майя-Майя.

“Я знал, что ты одумаешься и примешь правильное решение, дочка…” — голос отца спорит в моей голове с уверенным рыком Стельмаха: “Не наделай глупостей, Алия”.

Но у меня есть и свое мнение. Всегда было, и решения я, слава богу, принимать еще не разучилась!

Еду за город на встречу с новым владельцем отеля, с которым нужно подписать документы, и не могу отделаться от скверного предчувствия. Мало того, что не смог сказать Алие утром, что мы никуда не уезжаем, так еще и оставил ее в состоянии какой-то прострации. Что, черт возьми, очень мне не понравилось.

К дорогому особняку подъезжаю уже в районе обеда. Кротков сегодня, как всегда, при параде и само лицемерие. Уже тысячи раз за свою жизнь пожалел, что связался с этой скотиной, но сейчас он реальная возможность с наименьшими потерями расстаться с провальным проектом. Когда позвонил его секретарю и назначил встречу первый раз, думал, спокойно поговорить у нас не выйдет. Но просчитался, и мы сошлись на вполне взаимовыгодных условиях. Конечно, не считая того, что отель ему достанется почти задаром.

Пока разбираюсь с документами по перепродаже и ставлю подписи на бумагах, мобильный разрывается. Даже приходиться отключить звук, прячась от упрямого барана — Гаевского, который уже, наверное, сотый раз за час набирает в попытке дозвониться.

— Прошу, — разворачиваю бумаги Кроткову и отшвыриваю ручку. — Деньги жду на счете в течение недели.

— Ну что же, рад был с вами сотрудничать, Артем Валерьевич, — тянет этот вор в законе свою “грязную” руку для рукопожатия, но я только усмехаюсь и машу головой:

— Не могу сказать, что взаимно.

Разворачиваюсь и, не медля, иду вон из кабинета. Дел по горло и чесать языком мне совершенно некогда. Но этот мужик всегда был упрямым и “дожимал” до конца всю нужную ему информацию. Вот и сейчас хозяин дома нагоняет меня уже на крыльце.

— Что у вас за терки с Сергановым?

— Не твоего ума дело. Но если скажу, что не без твоей помощи, потешу твое самолюбие? — оглядываюсь через плечо на довольное раскрасневшееся лицо “старого знакомого”.

— Не то ли старое дело с автомастерской? Эх, да, вот это времена были.

Сжимаю челюсти и с усилием давлю в себе желание врезать.

— Не кипятись, Стельмах. Могу помочь, так сказать, по старой дружбе. Ты только моргни, и твое дело, можешь считать, что уже бесследно исчезло. Затерялось в документах. Я, знаешь ли, тоже не особый фанат бати твоей женщины.

— Смотрю, слухи у нас быстро летят по городу, — иду по обширной территории Кроткова к своей машине и прикидываю, за сколько по такой погоде я доеду до города. На улице вовсю метет мокрый снег, и видимость жутчайшая. — Этим вопросом уже занимаются надежные люди.

— Да брось, знаю только я. Ты у нас не последний человек, жаль, что на родине не сложилось. А так, мы могли бы неплохо сотрудничать.

— Сотрудничай с себе подобными. Я от таких дел “умыл руки” еще много лет назад. А про Алию Серганову, — разворачиваюсь к хозяину особняка, — забудь, и чтобы дальше твоих ребят эта информация никуда не пошла.

— Обижаешь, — качает головой хитрый лис. — Слово даю, Стельмах.

Ну, вот и отлично. Разворачиваюсь и сажусь в машину, счищая щетками приличный сугроб с лобового, первым делом набираю Лию. Не берет. Предчувствие все дерьмовей и дерьмовей, но, может, моя резко прогнувшаяся под чувства душа стала просто чересчур мнительная? Хотелось бы в это верить. А не в то, что что-то в моей гребаной праздник-жизни снова пошло не так.

Пока мчу по загородной трассе, звоню Гаю. Время подбирается к часу дня, и мне перед тем, как ехать домой, нужно заскочить в отдел, к тому самому следователю, с которым сегодня утром должен был встретиться Александр Маркович Гаевский, батя Макса.

— Стельмах, ты трубку брать не пробовал? — рычит на меня Гай.

— Занят был. А ты чего, как барышня истеричная, посадил мне заряд наполовину?

— Ты там, мать твою, совсем двинулся?! — отчитывает, как пацана, Макс. — Все-таки решили свалить?

— В смысле?

— В смысле, собираешься улететь и мне об этом даже не сказал!

— Никуда я не лечу, Гай, выдохни. Еду к следаку, а потом домой, с Алией поговорить. Я утром не смог…

— Тогда новый вопрос. Стельмах, ты где? — тон Гая меняется моментально, и то волнение, которое слышу, мне совсем не нравится.

— За город выезжал, доки по отелям подписывал. Макс, что происходит?

— Твою ж, — выдает целый каскад нецензурной брани друг. Слышу, как на заднем плане хлопает дверь и шумит улица.