Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком - Михаил Трофименков

Сцену без занавеса, с кирпичными стенами, выкрашенными в темно-красный цвет, омывало море света. Идею развернуть ввысь шеренгу прожекторов Уэллс заимствовал у Альберта Шпеера, поразившего мир «световыми соборами» на нацистских съездах в Нюрнберге.

[Уэллс] поставил это как политическую мелодраму о событиях буквально прошлой ночи. – Норман Ллойд.

Римляне щеголяли в черных рубашках сквадристов – боевиков фашистской партии, а поэт Цинна (Ллойд) погибал от рук агентов госбезопасности Муссолини.

Спустя пятнадцать лет на Хаузмана, мирно ужинающего с друзьями, набросится ворвавшийся в ресторан Уэллс: «Как ты посмел украсть мою пьесу!» Хаузман, продюсер фильма «Юлий Цезарь», и его спутники с трудом убедили Уэллса, что Шекспир, в общем-то, не его собственность.

А 30 октября 1938-го Уэллс свел Америку с ума радиоинсценировкой «Войны миров». Роман Уэллса он тоже присвоил и тоже решил как репортаж о событиях: уже не прошлой ночи – текущего мгновения. Уэллс и Говард Кох стилизовали роман под череду экстренных выпусков новостей, прерывающих музыкальную передачу, чтобы сообщать о все более и более чудовищных подробностях марсианской агрессии. Актер отменно имитировал ФДР: призыв «президента» к нации сохранять спокойствие, естественно, привел к массовой истерии.

Диалектика, однако. Тираноборец Уэллс попробовал себя в роли тирана: это ему удалось, это ему понравилось.

Вскоре он присоединился к стайке перелетных бродвейских красных. RKO подписала с ним исключительно выгодный контракт. «Гражданин Кейн» (1941), кинодебют Уэллса, изменил саму грамматику кино и предопределил катастрофу голливудской судьбы режиссера. В газетном магнате Кейне узнал себя Херст, а ненависть Херста убивала.

Он напоминал динозавра, у него были льдисто-голубые глаза и неестественно тонкий голос кастрата. – Уэллс.

Херсту не удалось выкупить и сжечь негатив «Кейна».

Стремительным – тем тяжелее падение – был не только эстетический, но и политический взлет Уэллса. Благодаря тому, что ФДР не забыл шокового эффекта «Войны миров», Уэллс вошел в его ближний круг.

В то утро я вел патриотическую передачу, и мне пришлось прервать ее на полуслове. ‹…› Я читал на всю страну слова Уитмена о том, как прекрасна Америка. И вдруг прозвучало сообщение о налете на Перл-Харбор – разве это не выглядело, как моя попытка повторить старый трюк? Рузвельт прислал мне телеграмму на сей счет. Я уже позабыл, что в ней говорилось. ‹…› Что-то насчет «Не кричи: волки!», в этом роде. Не в тот же день – он все-таки занят был! – а дней через десять.

ФДР – не единственный мировой лидер, которого пробрала «Война миров». По свидетельству Генри Пикера, стенографировавшего застольные беседы Гитлера в ставке германского верховного командования, фюрер утверждал 23 марта 1942-го:

Рузвельт – душевнобольной. ‹…› И своим поведением доводит всю страну до истерического состояния. Чем же иначе можно объяснить тот факт, что в Чикаго после передачи радиопьесы о высадке марсиан среди вроде бы благоразумных людей началась паника?

* * *

7 декабря 1941 года, в день атаки на Перл-Харбор, недавно принятый на службу в Warner аналитик рекомендовал к экранизации пьесу Мюррея Бернетта и Джоан Алисон «Все встречаются в баре Рикки»: из нее вырастет легендарная «Касабланка». Аналитика звали Стивен Карно. Еще недавно этот ученик Мейерхольда руководил театром «Юнион» и умолял Одетса преподать его актерам премудрости «Метода». Его, как и Уэллса, смыла с Бродвея и унесла в Голливуд последняя предвоенная волна миграции красных.

Вместе с Уэллсом в Голливуд переехали Хаузман и Кох. Кох захватил с собой ассистентку Энн Фрелих, вскоре тоже подписавшую сценарный контракт. После двух приключенческих сценариев и адаптации (совместно с Фрелих) новеллы «Письмо» Сомерсета Моэма для Уайлера (1941) Кох номинировался на «Оскар» за сценарий «Сержанта Йорка» (1941).

За неделю до премьеры «Одной трети нации» (2 февраля 1939-го) вышел фильм «Мальчики-рабы» – филиппика против бесчеловечных условий содержания в исправительных лагерях для несовершеннолетних – по сценарию еще одного «пролетарского» – или «люмпен-пролетарского» – драматурга Альберта Бейна.

Это был очень странный человек. ‹…› Сын еврейского часовщика из Чикаго, он провел детство в исправительных заведениях. Он стал одним из бродяг, что живут на дорогах, запрыгивают в товарняки ‹…› ему отрезало ногу. Этот человек великой энергии и великого таланта был начисто лишен дисциплинированности и совершенно безответственен. С ним было очень трудно работать. Его жизнь была настоящей трагедией. – Лоузи.

Бейн на три с лишним месяца опередил Майкла Блэнкфорта, продюсера самой известной его пьесы о забастовке в Северной Каролине «Пусть звенит свобода» (1935). Первый фильм по сценарию Блэнкфорта вышел 11 мая 1939-го. «Слепая аллея» – история психоаналитика, впивающегося в подсознание похитившего его гангстера. Блэнкфорт еще недавно писал театральные обзоры для New Masses и Daily Worker и адаптировал «Матросов из Катарро», ставил «Портового грузчика» и сочинял с Голдом пьесу о Джоне Брауне «Боевой гимн», а теперь тоже изменил Нью-Йорку. Именно ему мы обязаны конспирологической версией миграции Бартонов Финков. Родилась она 15 января 1952-го, когда КРАД заслушала Луиса Буденца, любимчика всех комиссий по расследованию чего бы то ни было.

Буденц, синдикалист, редактор Daily Worker и член Национального комитета компартии, в 1945-м обратился в католицизм, признался в работе на советскую разведку и сменил профессию. Отныне он работал свидетелем, обвиняя сотни людей в причастности к компартии и шпионаже. Имя Блэнкфорта всплыло, в общем-то, случайно. КРАД, в очередной раз ломая голову над проклятым вопросом, «по-чьей-вине-мы-потеряли-Китай», заинтересовалась покойным генералом Эвансом Карлсоном.

В легенду вошел «долгий патруль Карлсона» – месячный рейд коммандос по японским тылам на острове Гуадалканал. Но в 1927–1938 годах генерал четырежды подолгу бывал в Китае, где овладел китайским языком и сблизился с Эдгаром Сноу, автором знаменитой книги «Красная звезда над Китаем» (1937). Сноу доставил Карлсона в штаб Красной армии, вместе с которой тот прошел сотни, если не тысячи километров партизанских троп: изучение тактики герильи обеспечило успех «долгого патруля». Карлсон, друг ФДР, был идеальным кандидатом в «похитители Китая».

КРАД попросила Буденца оценить на предмет коммунистической идеологии слова Карлсона, приведенные в его биографии «Большой янки» (1947), автором которой, как на грех, оказался Блэнкфорт. Буденц сделал стойку на знакомое имя: «Я его хорошо знаю как коммуниста, хотя и скрытого».

По словам Буденца, они познакомились в 1935-м в редакции Daily Worker, где оба работали. В конце 1937-го, собравшись в Голливуд, Блэнкфорт битых три часа совещался с Буденцем, как ему «проникнуть в католические круги Западного побережья; он сказал мне, что получил инструкции Политбюро».