Домой до темноты - Чарльз Маклин

Страж вдавил в пол педаль акселератора, заклинил ее булыжником и, врубив автоматическую передачу, выпрыгнул из машины в тот момент, когда она дернулась вперед. Погрузившись в воду по псевдодеревянные панели, старый «бьюик» плыл, точно катер на воздушной подушке; затем его развернуло течением, и он затонул.

Страж смотрел, как машина уходит под воду. Показалось, что в окне багажного отсека мелькнуло лицо девушки, но в такой темноте наверняка не скажешь.

Идти было тяжело, и получалось медленнее, чем я рассчитывал. Пробираясь через болото, я почти ничего не видел за высокой стеной камышей. То и дело приходилось останавливаться, чтобы сориентироваться по зареву Йонкерса на дальнем берегу и огням моста Джорджа Вашингтона за моей спиной.

Одолев около половины пути, я был вынужден свернуть к берегу, чтобы обойти глубокое место, и тут я услышал, как заработал, а потом взревел на высоких оборотах автомобильный мотор, после чего раздался тяжелый всплеск. Я тотчас понял, что это означает, и рванул вперед, еще надеясь поспеть вовремя.

Выбравшись из камышей, я босиком — ботинки и носки потерял в болоте — побежал по гальке. Возле пандуса никого не было, но луч фонаря выхватил полузатонувший «бьюик» метрах в десяти — двадцати от берега. Надежда оставалась.

Машина села на отмель, образованную отливом, который иногда досаждает лодкам на здешнем участке Гудзона. Я знал, что чуть дальше находится глубоководная протока и течение постарается затащить в нее свою добычу. Никаких сомнений, что Джелли в машине. Содрав с себя пиджак, я вошел в воду, и тут чей-то голос окликнул меня по имени. Это мог быть только Страж.

Я решил не обращать внимания, но потом сообразил, что далеко мне не уйти. Оглянувшись, на краю пандуса я увидел неподвижную фигуру, в левой руке которой ритмично посверкивал изогнутый клинок.

Я выключил фонарь, когда Страж спрыгнул с пандуса и, поднимая брызги, размашисто зашагал по мелководью. По спине моей сбежала струйка холодного пота.

Он напал так быстро, что я даже не успел сообразить, как защититься. Инстинктивно я пригнулся и услышал, как над головой просвистела меццалуна; Страж плечом саданул меня в грудь, и я опрокинулся навзничь, но тотчас вскочил и, прежде чем он выровнялся, сзади вцепился в его руку с ножом. Свободной ладонью он ударил меня в лицо и развернулся, но я не разжал свою хватку. Страж был сильнее и в лучшей форме. Просто повезло, что я сумел оказаться к нему вплотную; я понимал: если выпущу его, другого шанса у меня не будет. Он снова ударил меня в лицо, на этот раз кулаком, и я упал.

Я выпустил его руку с ножом и успел лишь подняться на четвереньки, когда Страж вскинул меццалуну. Я пытался встать, но он ударил меня ногой, и я снова рухнул от пронзившей грудь боли.

Я ждал завершающего смертельного удара, но Страж опустил нож. Фонарь чудом остался в моей руке, и я направил луч в глаза убийцы Софи. В голове помутилось, иначе я бы догадался, что он не хочет меня убивать, а лишь не подпускает к машине.

— Давай, рассмотри меня хорошенько, — усмехнулся Страж. — Как насчет родовых черт? Говорили, я многое взял от матери.

— Мы встречались лишь раз и очень давно, — просипел я, встав на карачки. — Я почти не помню ее.

— Ай-ай-ай, как не стыдно! А вот ты сильно ее впечатлил. Я люблю поговорить о матушке. Джун — Джунчик, как называл ее папа, — по общим отзывам, была очаровательной умницей.

— Мне она запомнилась абсолютно чокнутой дурой. Что, видимо, ты и унаследовал.

Страж засмеялся:

— А ты, значит, воспользовался ее дурью.

— Я не убивал ее.

Он помолчал.

— Что если я с тобой соглашусь? Да, я напутал. — Страж вздернул плечи. — Что ж, всем свойственно ошибаться.

Он старался меня разозлить. Я направил фонарь на «бьюик», похожий на выбросившегося кита. Машина чуть двигалась, увлекаемая сильным течением.

— Хочешь сказать, Софи погибла зазря?

— Кто-то должен заплатить. — Страж усмехнулся и покачал головой. — Если это тебя утешит — твоя дочь не знала, что ее ждет. Я прошел за ней в сад… Помнишь сараи, куда на зиму убирают лимонные деревья? Я подкрался сзади… Она не почувствовала боли… совсем… Я полюбил ее, но она мне не ответила.

— Вот ты и заплатишь! — заорал я.

— А что там у Данте говорит Вергилий, проходя через Чистилище? «Любовь — начало как всякого похвального плода, так и всего, за что карать пристало».[113]

— Ты это к чему?

— К тому, что ты мне задолжал, приятель. — Он пожал плечами. — Пойми, не важно, был ты в доме той ночью или нет. Джун вознамерилась оставить семью, бросить нас… ради тебя. Ты все затеял.

— Я-то откуда знал?

— В жизни все совершают поступки, которые имеют самые неожиданные последствия — иногда так аукнется, что и помыслить-то было нельзя. Пусть ты не убивал, но уж точно стал причиной маминой смерти. Ты подлил масла… нет, раздул пожар в ее заблудшей душе… а потому виновен так же, как если б всадил нож.

— Но всадил-то не я, а другой.

Страж не слушал.

— Полагаешь, я слишком суров к юноше, который приехал из чужих краев и потерял голову? Но взгляни, что натворила твоя мимолетная интрижка с Джун Ситон.

— Да уж, об этом я думал.

— Я виню тебя в том, что ты изуродовал и разрушил мою жизнь, забрал все, что было моим, что я любил.

— Не надо переворачивать, — тихо сказал я. — Наши жизни изуродовал ты. Ты убил прекрасную невинную девочку… ни за что. Ты не мог взглянуть правде в глаза, хотя всегда отлично знал, что произошло с твоими родителями.

Страж удивленно хмыкнул.

— Так помоги мне, Эдди.

— Их убил ты, свихнувшийся ублюдок.

Он помолчал.

— Давай будем логичными. Я не помню событий той ночи, но представить, что девятилетний ребенок хладнокровно убивает родителей — людей, которых любит больше всех на свете… По-моему, это полная бессмыслица.

— А я-то думал, такие, как ты, ничего не забывают.

— Такие, как я? Что, и тебе Душка Армур напела?

Было слышно, как «бьюик» царапает днищем по отмели.

— Нужно вытащить девушку! — крикнул я.

— Ты припоздал, пылкий влюбленный. Ох, и лакомый же кусочек, этот бабец… даст любому. — Он подождал ответа. — Разок перепихнулась с тобой, мистер?

Внезапно Страж выкинул ногу, целя мне в голову, но промахнулся и лишь выбил из моей руки фонарь. Я перехватил его ступню и резко встал. Страж грохнулся навзничь и исчез в темной воде. Забыв о ноже, я упал на него сверху и со всей силы ударил кулаком, чувствуя, что угодил то ли по носу, то ли в челюсть.