Земля в иллюминаторе - Юрий Иванович

– Постарайтесь вести себя благоразумно и не оказывайте малейших действий, которые могут быть расценены нами как сопротивление!

Прошло пять дней.

Недавно взошедшее солнце уже изрядно припекало сквозь проносящийся с моря легкий ветерок. Стояла прекрасная августовская пора, и лишь небольшие продолговатые облака лениво проплывали чуть дальше, в стороне, над открытым океаном. И хоть синоптики обещали на завтра дожди и порывистый ветер, в это слабо верилось.

Карлота сидела на прибрежном камне, окунув свои прелестные ножки в колышущуюся воду, и бросала раздраженные взгляды в нашу сторону. Уже с полчаса я с Фернандо шушукался под тенью скалы, лишь изредка поглядывая на девушку загадочно и многозначительно. Наконец она не выдержала и, подойдя к нам, спросила:

– Вы опять сговариваетесь на какую-то пакость против меня? Учтите, я не буду больше участвовать в ваших глупых розыгрышах и соревнованиях!

Мы оба посмотрели на нее с умилением. Внутри меня все вздрагивало от радостного ликования, но я постарался говорить спокойно и твердо:

– Дорогая! Твои самые смелые мечты исполнились: я готов на тебе жениться! – увидя, что она пытается возмутиться, быстро добавил тоном, не допускающим возражений: – Не бойся и не сомневайся: папа тебя очень любит, и мне удалось уговорить его отдать твою руку только после трудных и длительных переговоров.

Карлота уперлась кулачками в свои бедра и скептически оглядела нас обоих.

– И в чем же заключались трудности? – Какой в ее тоне был сарказм!

– Папа предложил вначале слишком огромную сумму в приданое, – стал я подробно объяснять. – И, чтоб это не выглядело подкупом с его стороны, я долго не соглашался и называл цифру в… полтора раза меньшую.

– Да ты что?! – ужаснулась она, а потом гневно резюмировала: – Такой муж-недоумок мне не нужен!

– Вот потому-то я в конце концов согласился лишь, когда сумма выросла в три раза от предложенной первоначально.

– Ой! Счастье-то какое! – протянула Карлота. Потом хитро прижмурилась и посмотрела на отца: – И какова же моя цена? Я в смысле приданого? – Фернандо сложил губы буквой «О» и скорбно развел руками:

– Пришлось пообещать все, что у меня есть… – он сделал длинную, эффектную паузу и, театрально воздев глаза кверху, запричитал: – Все! Все мои кровные, с таким трудом нажитые – шестьдесят тысяч песет! (Примерно триста шестьдесят евро.) – Карлота схватилась руками за голову и восторженно зацокала языком. – Естественно, – продолжал отец. – С моей стороны подобные растраты непозволительны. Но! Чего не сделаешь ради…

– Ради того, – продолжила за него Карлота, – чтобы избавиться от единственной и самой любимой дочери.

– Ну почему избавиться? Андре мне обещал, что вы будете приходить к нам в гости… Часто… Хотя бы на дни рождения…

– Еще чаще! – радостно пообещал я. – Мы будем приходить каждый раз, когда вы будете обедать!

– Вообще-то, – Фернандо стыдливо ковырялся большим пальцем ноги в песке, – мы только завтракаем…

– Ничего! И это неплохо! Сам знаешь – продукты сейчас дорогие, и для молодой семьи будет очень накладно питаться по барам и ресторанам.

– Да-а! – скорбно закивала головой Карлота. – Никогда не думала, что вдобавок к моему папочке я буду иметь еще и мужа-клоуна!

Мы с Фернандо радостно переглянулись и ударили друг друга по ладоням.

– Да, ты оказался прав! – согласился он.

– Я знал, что она будет не против! – подтвердил я.

– А с чего это вы взяли, что я согласилась? – возмутилась Карлота.

– Так ведь ты сама только что обозвала меня веселым представителем манежа! – стал я напоминать.

– Ну и что?

– А перед этим вставила слово «муж»! Я слышал, у меня даже свидетели есть!

– Подтверждаю! – торжественно вставил Фернандо, положа руку на сердце. Видя, что дочь хочет возразить, подвел черту нашего спора: – Все! Продано!

Я радостно потер руки и, подскочив к Карлоте, нежно поцеловал ее в щечку. Уже только то, что она не отстранилась, говорило о хорошем ее настроении, и я воодушевился еще больше.

– Папаша! Это дело надо отпраздновать! Где твое знаменитое вино?

– Кончилось! – явно соврал Фернандо.

– Ай-я-яй! – стал я его стыдить. – Какой жадный у меня тесть будет. А ведь обещал каждый день угощать!

– Ты тоже кое-что обещал! – стал он укорять меня в ответ.

– Я? Что?

– Написать танго!

– Так ведь… – я, улыбаясь, развел руками. – Я его уже написал.

– Правда? – не поверил он.

– Когда? – удивилась Карлота.

– Этой ночью! – похвастался я. – После того как мы расстались.

– Так ты не спал? – она осудительно сдвинула брови.

– Почему не спал, спал! А на творчество у меня ушло минут пятьдесят-шестьдесят, не больше.

– Так давай, спой нам, – попросил Фернандо.

– А где вино?

– Есть, есть! – успокоил он меня, указывая рукой на сумки, стоящие в тени. – Даже домой ходить не надо. Все здесь, на месте!

– Ну, если так… – я обнял Карлоту за талию и зашептал ей на ушко: – Это танго я посвящаю тебе!

– Я очень рада! – промурлыкала она томным голосом, будто бы говоря: «Попробовал бы не посвятить!»

Я уже сделал шаг в сторону гитары, как Фернандо, усевшийся на камне спиной к морю, приложил ладонь над глазами, прикрываясь от поднимающегося солнца.

– К нам компания! – огласил он и, почесав затылок, заворчал: – Все торопятся на мое вин… э-э… вернее, на твое танго.

А к нам спускались все наши друзья и родственники. Они растянулись длинной цепочкой от дома до самой калитки усадьбы Фернандо. Замыкали шествие к морю его жена и сестра. Ниже были видны Николя и Пабло со своей рыжей француженкой. А первыми к нам приблизились Игнасио, Тереза и Мартин. Последний был в шортах и пляжной маечке. Чему я несказанно удивился:

– Я вижу, ты объявил все-таки забастовку и приводишь свою угрозу в исполнение?

– К тому шло! – заулыбался он, здороваясь со мной за руку. – Но начальство прочувствовало момент и наградило двухнедельным отпуском. Теперь, надеюсь, отдохну и отосплюсь!

– Думаешь, получится? – засомневался я, приветствуя подходящих товарищей.

– Здесь вряд ли! – согласился Мартин. – Поэтому мы с Терезой завтра решили ехать на Майорку. Там меня уже не достанут.

– Молодцы! – похвалил я. – Очень умно. Но хоть расскажи в двух словах: всех ли повыловили?

– Всех! – сказал он радостно. – Самое отчаянное сопротивление оказал «самурай» и сдался только после тяжелого ранения. А вчера даже «толстопуза» взяли. Ну, того, шефа русских, которого ты видел на баркасе.