Социальная справедливость и город - Дэвид Харви

Получат ли выселенные какую-то компенсацию? Счастливчикам что-то достанется. Но хотя Конституция Индии предусматривает защиту жизни и благосостояния всего населения, независимо от касты или класса, и гарантию прав на жилище и кров, Верховный суд выпустил постановления, которые по-иному толкуют статьи конституции. Поскольку жители трущоб являются нелегальными жильцами и многие из них не могут доказать длительность своего проживания на этой земле, они не имеют права на компенсацию. Признать это право, по мнению Верховного суда, было бы равносильно вознаграждению карманных воров за их преступления. Так что сквоттеры могут либо сопротивляться и вступать в физическую борьбу, либо просто собрать свой немногочисленный скарб и разбить палатку на обочине скоростной дороги, или где там еще они найдут клочок земли (Ramanathan, 2006). Примеры лишения собственности можно найти и в США, хотя они и кажутся менее жестокими и более законно оформленными. Право правительства на принудительное отчуждение частной собственности часто используется для перемещения нынешних жильцов в относительно неплохое жилье с целью использования их земли под более острые нужды, например строительство кондоминиумов или сетевых магазинов. Когда подобный случай рассматривался в Верховном суде США, правосудие постановило, что местные власти действовали конституционно, потому что тем самым увеличивали налогооблагаемую базу[30].

В Китае происходит насильственное перемещение миллионов людей, проживавших на своих местах десятками лет, — только в Пекине таких 3 миллиона. Поскольку у них нет прав частной собственности, государство может просто выкинуть их одним приказом, предложив им в виде помощи в поиске нового жилья небольшую денежную компенсацию, а потом передать землю девелоперам в ожидании крупной прибыли. В некоторых случаях люди переезжают добровольно, но есть и многочисленные примеры сопротивления, ответом на которое являются жестокие репрессии со стороны коммунистической партии. В КНР от принудительных переселений часто страдают жители сельских окраин, и это подтверждает выдвинутый еще в 1960-х годах аргумент Лефевра о том, что четкое различие между городом и деревней постепенно трансформируется под гегемонным командованием капитала и государства в географическое лоскутное одеяло районов с разным уровнем развития. То же самое происходит в Индии, где центральное правительство и местные главы штатов находятся в плену идеи образования специальных экономических зон — в первую очередь для промышленного развития, хотя большая часть земли предназначена под урбанизацию. Эта политика привела к ожесточенным схваткам с сельхозпроизводителями, самой крупной из которых была резня в Нандиграме в Западной Бенгалии в марте 2007 года, организованная марксистским правительством штата. Намереваясь открыть территории для индонезийского конгломерата «Салим Групп», правящая Коммунистическая партия Индии CPI(М) послала вооруженных полицейских для усмирения протестующих сельчан; по крайней мере 14 было убито и десятки ранено. Права частной собственности в этом случае не могли послужить защитой.

А что же насчет, казалось бы, прогрессивного предложения даровать права частной собственности сквоттерам, обеспечив их активами, которые позволили бы им покончить с бедностью?[31] Такая схема сейчас выдвигается для фавел[32] в Рио, например. Проблема состоит в том, что бедные, отягощенные нестабильным доходом и часто финансовыми трудностями, могут с легкостью обменять эти активы на относительно небольшую сумму денег. Состоятельные граждане обычно отказываются продавать свои ценные активы за любые деньги, и именно поэтому Мозес мог занести топор мясника над бедным Бронксом, а не над состоятельной Парк-авеню. Долгосрочный эффект приватизации социального жилья при Маргарет Тэтчер в Британии заключался в том, чтобы создать такую рентную и ценовую структуру по всей лондонской метрополии, которая лишила бы низкодоходные и даже среднедоходные группы доступа к жилью где бы то ни было поблизости от центра. Я готов поспорить, что при сохранении нынешних тенденций на протяжении 15 лет все эти окрестные холмы в Рио, где сейчас располагаются фавелы, будут покрыты высотными кондоминиумами с прекрасными видами на идиллический залив, а бывшие жители фавел будут вытеснены на какую-то далекую периферию.

Формулировка требований

Урбанизация, как мы можем заключить, сыграла ключевую роль в освоении излишков каптала, все больше увеличивая свой географический масштаб, и ценой этого разворачивающегося процесса творческого разрушения стало лишение масс людей каких-либо прав на город. Планета как строительная площадка столкнулась с «планетой трущоб» (Davis, 2006). Время от времени это выливается в протесты, как это было в Париже в 1871 году или в США после убийства Мартина Лютера Кинга в 1968-м. Если, что представляется вероятным, налоговое бремя продолжит расти и до сего времени успешно развивающаяся неолиберальная, постмодернистская и потребительская фаза капиталистического освоения излишков капитала через урбанизацию подойдет к концу, вызвав обширный кризис, тогда возникает вопрос: где наш 1968 год или, еще более решительно, где наша Коммуна? Как и в случае с финансовой системой, ответить на этот вопрос будет неизбежно сложнее, именно потому что урбанизация сейчас идет в глобальном масштабе. Признаки протеста видны повсюду: в Китае и Индонезии постоянно возникают волнения, в Африке не прекращаются гражданские войны, Латинская Америка — в брожении. Любой из этих протестов может стать началом цепной реакции. Однако, в отличие от финансовой системы, городские и пригородные оппозиционные социальные движения, которых немало по всему миру, не очень-то связаны между собой; в действительности большинство просто не имеют контактов друг с другом. Но если бы они как-то объединились, то какие бы требования выдвинули?

Ответ на последний вопрос в принципе достаточно прост: больше демократического контроля над производством и размещением излишков капитала. Поскольку процесс урбанизации является основным каналом вложения излишков, установление демократического управления над городским развитием восстановит право на город. На протяжении всей капиталистической истории некоторая часть прибавочной стоимости облагалась налогами, и в социально-демократических фазах развития значительно увеличивалась часть излишков, находящихся в распоряжении государства. Неолиберальный проект последних тридцати лет был ориентирован на приватизацию этого контроля. Данные по всем странам, входящим в Организацию экономического сотрудничества и развития, показывают, что доля валовой продукции, принадлежащая государству, остается почти стабильной с 1970-х годов (OECD Factbook, 2008, 225). Основным достижением неолиберальной атаки, следовательно, было предотвращение увеличения государственной доли, как это происходило в 1960-х годах. Неолиберализм также создал новые системы управления, которые интегрировали государственные и корпоративные интересы, а применение власти денег обеспечило распределение излишков через государственный аппарат, отдав оформление процесса урбанизации на откуп корпоративному капиталу и высшим классам. Увеличение доли излишков в руках государства будет иметь позитивный эффект только в случае, если само государство будет поставлено обратно под демократический контроль.