Майя - Ричард Адамс

Майя улыбалась и с детской непосредственностью развлекала уртайца, то мягко подшучивая над ним, то рассказывая какие-то истории (искусство вдумчивой беседы было ей неведомо), но все время прислушивалась к протяжным переборам киннары и негромкому ритмичному бою барабанов, сопровождаемому заунывным плачем флейт. Звуки метались под потолком залы, будто ласточки над темной водой. В воображении Майи возникло озеро в лесной чаще, напев флейт солнечными лучами скользил между деревьями, а тихие переливы зерды и дерланзеля казались далеким шелестом листвы. Печальный палтешский роган до слез растрогал Майю. Байуб-Оталь тоже поддался очарованию музыки и тихонько отстукивал ритм по столешнице, а потом с понимающей улыбкой посмотрел на свою спутницу. Она удовлетворенно улыбнулась – оказывается, ему очень легко доставить удовольствие – и ласково коснулась плеча уртайца.

Майя мельком взглянула на Мильвасену и невольно поразилась ее тонкой, нежной красоте. Дочь хальконского барона с почтительным вниманием слушала Эльвер-ка-Вирриона, и в некогда унылом взгляде огромных темных глаз сквозило некоторое оживление. Юноша умолк, и Мильвасена с улыбкой кивнула, ответив что-то на его замечание. Майя прежде считала девушку необщительной и замкнутой, но лишь теперь сообразила, что в невольничьих покоях Мильвасене было не с кем и не о чем разговаривать, да и постигшие ее несчастья не располагали к задушевным беседам. Сейчас, в более привычной обстановке, она словно бы вернулась к прежней жизни, старалась не выказывать своего горя и держалась с достоинством, подобающим девушке знатного рода.

Не сказать, что такая перемена в поведении Мильвасены донельзя обрадовала Майю, особенно учитывая, что Эльвер-ка-Виррион всецело увлекся дочерью хальконского барона и совершенно не обращал внимания на свою златокудрую богиню. Впрочем, на душе у нее потеплело, – похоже, беды не сломили Мильвасену, она по-прежнему способна наслаждаться жизнью, а значит, у них с Майей есть хоть что-то общее.

Майя улыбнулась и, забыв обо всем, отдалась на волю музыки. От удовольствия она зажмурилась и, чуть приоткрыв рот, задержала дыхание. Мелодия доставляла ей чисто физическое наслаждение, и Майя непроизвольно начала раскачиваться ей в такт и согласно закивала, а потом раскинула руки, словно бы благодаря богиню, ниспославшую людям такую благодать. Гости за соседними столами переглянулись и с улыбкой посматривали на простодушную и непосредственную красавицу; какой-то мужчина даже заглянул в ее кубок и с понимающей усмешкой приподнял бровь.

Ужин приближался к концу. По бекланскому обычаю гости стали подниматься из-за столов и выходить из залы – кто бродил по коридорам дворца, кто гулял по западной веранде, откуда открывался вид на городские стены и далекие горы Палтеша в догорающих лучах заката. Впрочем, многие остались сидеть, коротая время за приятной беседой с шернами или слушая музыку. Между столами сновали рабы, разнося блюда со сладостями.

Все это время Эльвер-ка-Виррион не прекращал разговаривать с Мильвасеной. Его друзья собрались вокруг Саргета и, памятуя о его репутации степенного и благоразумного торговца, наперебой предлагали ему написать музыкальное сопровождение для керы и пытались выведать, чем еще он их собирается развлечь. Саргет, будучи человеком взыскательным, не хотел, чтобы его пиршество превратилось в разнузданную оргию, потакающую вкусам таких людей, как Кембри и Сенчо, но в то же время желал сохранить свою популярность среди молодых Леопардов, а потому с улыбкой отделывался обещаниями, уверял юного Шенд-Ладора, сына коменданта крепости, что Неннонира желает с ним поближе познакомиться, и всячески отшучивался. Тут к Саргету подошел Байуб-Оталь и что-то шепнул на ухо.

Виноторговец поспешно поднялся и вышел с уртайцем в коридор. Приятели Эльвер-ка-Вирриона, недовольные вмешательством постороннего в их разговор, с досадой переглянулись. Чуть погодя Саргет с Байуб-Оталем возвратились в пиршественную залу и подошли к музыкантам. Мелодия стихла. Майя открыла глаза и недоуменно тряхнула головой, словно очнувшись ото сна.

Фордиль, прославленный на всю империю киннарист, выслушал У-Саргета, понимающе закивал и обернулся к барабанщикам, будто проверяя, понятно ли им желание хозяина. Майе стало любопытно, что они сейчас исполнят. «Наверное, противному Байуб-Оталю захотелось какой-то уртайской музыки, вот он их и остановил», – раздраженно подумала она и внезапно покраснела, сообразив, что музыканты смотрят на нее. Она смущенно отвела взгляд, но тут к ней подошел Байуб-Оталь, и к ним обратились взоры всех гостей.

– У-Саргет просит тебя станцевать для нас, – сказал уртаец.

От неожиданности у Майи перехватило дух, и она изумленно уставилась на Байуб-Оталя.

– Я предупредил Фордиля, что ты будешь танцевать сенгуэлу, – с улыбкой добавил он.

«Да он надо мной издевается!» – подумала Майя.

– Играет он гораздо лучше киннариста из «Зеленой рощи», – продолжил Байуб-Оталь. – А залу для твоего выступления подготовят.

Майя ошеломленно огляделась: под наблюдением У-Саргета два раба тщательно выметали пол.

– Ах, мой повелитель, я… умоляю вас, я не смогу… пожалуйста, скажите ему…

– Эльвер-ка-Виррион пригласил тебя на пиршество по моей просьбе, – надменно, едва шевеля губами, процедил Байуб-Оталь. – Мы с У-Саргетом желаем, чтобы ты для нас станцевала.

Неожиданное высокомерие уртайца так резко отличалось от его дружелюбного поведения за ужином, что Майя пришла в ярость. Если только мечта Оккулы сбудется и подруги станут знаменитыми бекланскими шернами, то первым делом Майя сведет счеты с этим хладнокровным уртайским ублюдком. Подумаешь, сын барона! Сцепив зубы, она решила показать, что ее ничем не проймешь, беспрекословно поднялась из-за стола, с нарочитой почтительностью поднесла ладонь ко лбу, повернулась и, чуть ли не чеканя шаг, направилась к музыкантам.

– У-Фордиль, я рабыня, и денег у меня нет, – сказала она киннаристу, подобрав юбку и опускаясь на колени рядом с ним. – Я умоляю вас о снисхождении и обещаю, что не забуду вашей доброты.

Седовласый Фордиль с отеческой улыбкой кивнул юной красавице:

– Не волнуйся, мы тебя не подведем и не обидим. Ты сенгуэлу будешь танцевать?

– Да.

– И сельпи, и риппу? Весь танец, с начала до конца?

Майя кивнула.

– А ты справишься? Если нет, ничего страшного – я господ уговорю. Мало ли что тебе приказали. Лучше хорошо сделать то, что умеешь, чем весь танец испортить.

– Нет, я всю сенгуэлу станцую, – решительно заявила Майя.

– Что ж, мы будем молить Леспу о помощи, юная сайет, – улыбнулся Фордиль.

Майя наклонилась к нему и поцеловала щетинистую щеку:

– Благодарю вас, У-Фордиль. Я вас никогда не забуду – вы первый меня сайет назвали.

Один из барабанщиков потуже затянул шнуры вокруг корпуса жуа и поглядел на Майю:

– Сумеешь платье быстро скинуть?

– Да, не беспокойтесь, – вздохнула Майя.