Убийство на пляже - Эрин Келли

— Не ищи себе этих долбаных оправданий! — Марк чувствует, как при этих с жаром сказанных словах что-то рвется у него в горле. — Это было единственный раз. А теперь я буду мучиться из-за этого всю жизнь.

Теперь Джо тоже плачет. Да как он смеет?!

— Ты делал с ним всякие грязные вещи, да? Я знаю, они говорят, что не делал, но я думаю, что должен был.

— Клянусь, я ничего с ним не делал. — Тон у Джо умоляющий. — Я только пожалел его. Ты должен мне поверить.

Марк с силой прижимается лицом к двери, и края металла врезаются в его тело.

— Я думал, что буду ненавидеть тебя, Джо. — Он бросает эти слова, словно выплевывает. — Но теперь, когда я вижу тебя здесь, то понимаю, что ты этого не стоишь. Мне жаль тебя. Потому что ты ничтожество, пустое место.

Марк захлопывает шторку смотрового окна, чтобы Джо не успел заметить его ложь. Он все-таки ненавидит Джо, причем «ненависть» — недостаточно сильное слово, чтобы описать тугой комок черной энергии у него в груди, который рассылает неистовые импульсы по всему телу. Он рад, что дверь камеры толстая и прочная, но не из-за Джо, а из-за мысли о Бэт с Хлоей и их новом малыше. Будь у него шанс, он мигом бы вытряс жизнь из этого Джо Миллера!

На улице темно и сыро. Элли с Томом играют в игру, чья капля быстрее скатится вниз по оконному стеклу, пока она ждет звонка от Харди. Она уже не знает, имеет ли право знать, что там происходит. Да и вообще, кто она теперь? Свидетель?

От громкого стука в дверь оба вздрагивают, а Фред начинает что-то бормотать во сне.

— Это Люси.

Элли отодвигает задвижку и впускает сестру в номер. Все отошло на задний план — их ссоры, деньги и ложь, потому что семья — это то место, куда ты идешь, когда идти больше некуда и ничего другого не осталось. Они долго обнимаются, а потом Люси вдруг понимает, что Элли необходимо уйти, чтобы об этом никто не знал.

— Я побуду тут столько, сколько нужно, не переживай, — говорит она, помогая Элли, как маленькой, надеть оранжевый плащ.

Добравшись до окраины города, она уже жалеет, что не надела чего-то менее приметного. Плащ бросается в глаза, как буек у набережной. Она низко опускает голову и старается идти боковыми улочками и пустынными переулками. Но даже при этом кое-кто все-таки замечает ее, когда она переходит дорогу возле редакции «Эха», и это последний человек на земле, с которым ей сейчас хотелось бы встретиться.

— Сержант Миллер! — окликает ее Карен Уайт.

Ноги Элли инстинктивно немного сгибаются, словно готовятся убежать, и она оглядывается по сторонам, высматривая фотографа. Но, похоже, Карен здесь одна.

— Простите, — говорит она, и Элли не может сообразить, что именно выражает ее интонация: сочувствие или извинение за навязчивость. — Они теперь все будут охотиться за вашим взглядом на эту историю.

Это уже больше похоже на правду. Элли готовится к плохо завуалированному шантажу: «Вы даете мне эксклюзив, и я вас не видела». Но от того, что говорит Карен на самом деле, у нее перехватывает дыхание.

— Не говорите ни с кем.

Она снова отступает в тень, прежде чем Элли успевает оценить этот любезный жест, не говоря уже о том, чтобы поблагодарить за это.

Она продолжает двигаться вперед по пешеходным проходам и боковым улочкам. Смотрит она только под ноги, поднимать глаза ей не обязательно. По этому городу она может гулять вслепую. Она даже может по памяти нарисовать его карту с указанием названий каждой улицы.

На краю спортивной площадки она останавливается. Церковь окутана мраком, но зато в ее доме свет горит в каждой комнате: она видит расплывчатые силуэты ребят из бригады криминалистов и сжимается при мысли о том, что сейчас они роются в ее кухне, в ее шкафах, в ее жизни.

Элли медленно поворачивает голову в сторону Спринг-Клоуз. Здесь не видно никакого движения, только Бэт стоит в окне спальни, опершись руками о подоконник. Элли хватается за голову, а когда смотрит туда снова, Бэт уже пропала.

На земле появляется и исчезает полоска света — это открылась и закрылась задняя дверь в доме Бэт. Встретить ее на полпути — самое меньшее, что Элли может сделать сейчас. Две старые подруги медленно движутся навстречу друг другу. Элли столько хочется сказать, но она отдаст право первого слова Бэт. Мысленно она готовится к слезам, ярости, оскорблениям. Она молчит. Они долго стоят так. Наконец Бэт качает головой — медленно, не торопясь, почти саркастически:

— Как ты могла этого не знать?

Она идет обратно к дому, а у Элли все воет внутри. Реакция Бэт является барометром настроения местного общества. Она почти с облегчением понимает, что должна будет уехать отсюда. Чудесным образом голос ее остается ровным во время короткого телефонного разговора с Люси, которая отвечает ей шепотом: Том наконец уснул, обняв рукой Фреда, как будто защищая младшего братишку. Теми же боковыми улочками она возвращается обратно и, выйдя наконец на Хай-стрит возле «Трейдерс», заходит в гостиницу, где незамеченной поднимается по лестнице к номеру Харди.

Он сидит на кровати, а она, не снимая оранжевого плаща, тяжело опускается в гостиничное кресло-бочонок напротив.

— Я хочу его убить. — Элли не стыдится своих слов, она почти гордится этим. — Помогите мне понять, — просит она, обращаясь к опыту Харди. — Потому что сама я не могу. Вы верите ему? Вы думаете, что такое возможно? Он говорит, что любил его. Как может он, как может любой взрослый быть влюблен в одиннадцатилетнего мальчика? Он что, педофил? Патологоанатом не обнаружил на теле Дэнни никаких следов сексуальных домогательств. А еще я спрашивала у Тома, и тот сказал, что Джо никогда не прикасался к нему. Тогда что сделало его таким?

Харди снимает очки.

— То, что он не надругался ни над одним из мальчиков, еще не значит, что он не пришел бы к этому в будущем, — говорит он новым, мягким тоном доброго копа.

— Как не значит, что и пришел бы. — Элли слышит нотки безысходности в собственном голосе.

— Мы этого никогда не узнаем. — В голосе его звучит печаль. — Возможно, он идеализировал свои чувства, чтобы оправдать их. А возможно, все так и было. У меня нет ответов на эти вопросы. Люди непостижимы. И… никогда по-настоящему не знаешь, что творится в сердце у другого человека.

— Я должна была это разглядеть.

— Каким образом?

— Я просто хреновый детектив. Миллер, блестящий коп, а убийца все это время спал с ней в одной кровати! — Впервые до Элли доходит, что Харди догадался об этом раньше нее. Сколько же времени она выставляла себя на посмешище? — Когда вы заподозрили его?

— Где-то в последний день, — говорит он. — Это всегда должен быть кто-то из близких людей. Было еще и описание. Кто это еще мог быть, если не Найдж? И то, как Джо вел себя во время допроса Тома… А потом учетная запись электронной почты на пропавшем телефоне… Там было всего два контакта. Том… и Джо.