Харбин - Алексей Воронков

Он тогда выиграл главный приз. Сам император подозвал его, чтобы пожать ему руку. Ротмистр помнит, как он стремительно взбегал по ступеням к главной ложе, чтобы быть удостоенным внимания коронованных особ. Неожиданно он запнулся и чуть было не рухнул на ковровую дорожку, выстеленную для императорской семьи, тем самым вызвав веселый смех у дочерей Николая Александровича…

Но все это осталось в прошлом. Сегодня уже нет в живых ни императора, ни его веселых задорных дочерей, да что там – нет той России, в которой он родился. Есть эта нелепая аббревиатура – СССР, – холодная и отвратительная, которая никак не вяжется с образом великой державы.

…Но вот ударил колокол, и лошади рванули с места. Нахлестывая круп гнедка, Шатуров старался с первых же секунд вырваться вперед. И это ему удалось. Теперь нужно было закрепить успех, и он начал нервно пришпоривать коня. Но каурый и так шел на пределе своих сил, а болезненные удары шпорами в бок только сбили его с шагу. На повороте он вдруг запнулся, по инерции пролетел вперед еще несколько метров, после чего тяжело рухнул наземь. Трибуны ахнули. Перевалившись через голову и сбросив седока, конь засучил копытами и попытался встать. Это было фиаско…

В это трудно было поверить – ведь Шатуров считался фаворитом и ему все прочили победу. «Бог не без милости, казак не без счастия», – ухмыльнувшись, сказал ему потом выигравший забег какой-то гуранистый казачок. Вы уж, мол, вашескородие, простите дурака за такую дерзость, но приз вам теперь не видать как своих ушей.

Он говорил правду. Чтобы попасть в финал, нужно было выиграть в предварительном забеге. Теперь все, теперь знакомые засмеют его. Скажут, вы же опытный наездник, что ж на ровном-то месте упали? Был бы конкур-иппик – тогда другое дело. Это там существует целый ряд препятствий, начиная от кирпичных и бревенчатых заборов и кончая широкими траншеями. Потому неизбежны там и падения, и различные переломы костей, а бывает, что кто-то и голову себе свернет.

– Что случилось, Серж? – когда ротмистр, опустив голову, вывел хромающего дончака с беговой дорожки, бросился к нему навстречу Болохов. Тот поднял глаза, в которых были слезы.

– А то вам не понятно… – произнес тот чужим голосом.

Болохов опешил.

– А что это ты вдруг «завыкал»? Ведь мы, вроде, давно с тобой на «ты».

Ротмистр криво усмехнулся.

– Да брось притворяться-то – думаешь, я ничего не знаю? – снимая с рук белые перчатки, с болью в голосе произнес он. – Лиза ведь мне все рассказала…

Болохов побледнел. Он уже все понял, однако пытался изобразить на своем лице что-то похожее на удивление.

– А что она могла тебе рассказать? – осторожно спросил он.

– О ваших с ней отношениях…

«Ну, так и есть… Произошло то, чего Болохов больше всего боялся. – Лиза не смогла-таки сдержать своего обещания и выложила ротмистру все. Но зачем? Ведь мы же с ней договорились покуда скрывать свои отношения…» – с горечью подумал он.

– Серж!.. – пытался что-то сказать Болохов, но ротмистр с таким укором посмотрел на него, что тот замолчал.

– Эх, ты! Я-то думал, мы друзья…

– Ну, верно, друзья…

– Но разве друзья так поступают? – голосом, полным отчаяния, задал вопрос Шатуров. – Ты ведь предал меня!.. Да, да, и не оправдывайся!

Болохов искал подходящие слова, чтобы успокоить товарища, но они не приходили ему на ум.

– Зря ты так… Ну, хочешь, я уеду?

Ротмистр усмехнулся.

– И куда же, интересно знать?

– А куда глаза глядят… – Александр сделал паузу, пытаясь понять, какое впечатление произвело это заявление на товарища. – Ты ведь не простишь мне… Может, даже станешь мстить… Но запомни: месть не всегда горит, как пламя, порой она выжигает изнутри.

– Не бойся, мстить я тебе не буду, – ответил Шатуров. – Я ведь не мальчишка, чтобы потерять голову из-за любви. – Он умолк и вдруг: – Но ты не думай, это не капитуляция. Надеюсь, Лиза когда-нибудь одумается и вернется ко мне. А сейчас… – Он вздохнул. – Сейчас я должен отойти в сторону. Ведь не зря говорят: два соловья на одной ветке не поют.

– Любовь – единственная из опасностей, в которой есть самое великое счастье, – неожиданно услышали они знакомый голос. Это был Карсавин.

– Сами придумали или прочитали где? – недовольно произнес ротмистр, которому не хотелось в этот момент никого видеть. Ведь все обязательно начнут приставать с вопросами, что да как?

– Наверное, где-то прочитал, и вот осталось в памяти, – сказал Борис и вдруг: – Подвел вас конек-то, господин Шатуров. А на вид вроде крепкий такой…

Ну, началось, зная характер Карсавина, подумал ротмистр. Сейчас его не остановишь. Так оно и вышло. Борис стал говорить о злом роке, который вечно преследует человека, о том, что история знает много случаев, когда даже самые великие полководцы неожиданно терпели фиаско. Взять того же Александра Македонского, который, сумев завоевать полмира, неожиданно проиграл схватку с плохо обученной армией индийцев. Он бы, пожалуй, еще долго говорил, если бы в этот момент к ним не подошла Лиза. Она выглядела необыкновенно взволнованной. Зонтик, который она держала в руке, должен был спасать ее от дождя, однако светло-бежевый ее плащ с фигурной кокеткой на спине все равно промок.

– Сергей Федорович, вы не ушиблись?

Он только махнул рукой и повел гнедка прочь от трибун. «Обиделся», – вздохнула она. Наверное, после всего, что произошло, он возненавидит ее. И поделом. Но разве она виновата в том, что полюбила другого?

День догорал. Не проявив интереса к финальной части состязания, Болохов решил отправиться домой.

– А вы разве меня не проводите? – спросила Лиза.

Он спохватился. Ну как же он про нее-то забыл! Привык, что ее обычно провожает ротмистр, – вот и оплошал. Но теперь, скорее всего, ситуация изменится, и нужно будет привыкать к новой роли. Теперь вроде как он ее жених. Кажется, мечта сбылась, и он должен был радоваться, только вот как-то неуютно у него на душе. Получается, что он и в самом деле предал товарища. Тот ему верил, а он… Надо думать, после всего случившегося Шатуров и на пушечный выстрел не подпустит его к зданию местного отделения РОВСа. В общем, наделала Лизонька дел. И кто ее за язык тянул? Неужто не могла немного подождать? Но вся беда в том, что слишком уж она правильная, слишком совестливая, поэтому обманывать людей не в ее характере. Лучше умрет, чем солжет человеку. В отличие от Болохова, которому постоянно приходится всем врать. Но таковы издержки его профессии. Вот он и думал: а есть ли в мире еще нечто подобное, когда бы человек ради достижения цели до такой степени гипертрофировал свое сознание, а вместе с тем и менял свое лицо?..

Что-то будет, когда Лиза узнает всю правду?..

Утром Болохов нашел под дверью своего номера сложенный вчетверо листок бумаги. Развернув, прочел: «Хотя Шатуров и не самая последняя сволочь, но, чтобы вернуть свою девку, он пойдет на все. Так что думайте…» И подпись: «Доброжелатель».