Голован - Федор Березин

– А если допустить, что она это уже умела? Еще раньше, до того? Что если она вначале, когда сама была маленькой, забиралась в глубину, чтобы спрятаться не от падальщиков, а от хищников? Такое допустимо?

– Да, но при этом, она еще должна ОДНОВРЕМЕННО уметь впадать в анабиозную спячку. Разве не так? Или… Постой, я кое-что вспомнил, – внезапно прерывал сам себя спец по вымершим ящерицам Каан Гаал. – Ты слыхал о подземной рыбе пустынь?

– Нет. Это чего за фрукта?

– Меня как-то только что осенило. Сам забыл эту историю начисто. Слишком она не ложится на общие преставления эволюции. Потому, наверно, и в голове не удержалась. Выбросилась вон, тут же, как посмеялись об этом с коллегами. Подземная рыба пустынь, ее еще называют варварской рыбой, или казусом из архея. Не слыхал?

– Что-то смутно, брат, – мотал я головой. – Не, ничего не слышал, все же.

– Так вот. Кажется, тот же Ярчи Дельхерт даже об этом где-то в приложениях к своей теории Прасущества упоминает. В первом издании. Потом, он сам это вымарал, ибо факт – если факт, конечно – явно не стыкуется с главными постулатами. В общем, вроде бы, по описаниям неких путешественников, побывавших в Стране Варваров – настоящих, не тех, что мы посещали – в тяжелую годину, когда голод наступает нешуточно, они, варвары, что делают.

– Что?

– Они идут в пустыню. Каким-то образом определяют место. Может, по запаху, может еще как. Тут я ничего сказать не могу. Сами наблюдатели не могут, а уж я в пересказе, так тем более. К тому же, это ж не биологи какие-нибудь описывали – этнографы, в лучшем случае, – Каан вздыхал, толи о тех этнографах, толи о том, что не поинтересовался проблемой раньше. – И вот, варвары начинают копать песок, или даже почву. Копают, копают, и на глубине метров пять, а то и больше, откапывают громадную рыбину, с дельфина размером. Рыбина, вроде как, сушеная. Они ее разделывают, варят специальным образом, добавляют что-то из своих запасов и… Питаются в общем.

– А что за рыбина?

– Да откуда ж мне знать породу? Главное не это, – отмахивался Каан, ибо он ухватил мысль, и ему не до отвлекающих детализаций. – Главное… Пойми, вокруг воды никакой. Это даже не высохшее озеро, это пустыня естественного происхождения, и очень давняя. То есть, если б болотная грязь какая-то, то еще можно понять. Полувысохшее озеро. Пройдут дожди, оно снова наполнится. И тогда рыба в иле очнется, и опять начнет питаться водорослями, себе на радость. Такое науке известно, сам знаешь. Но тут другое. Совершенно безводная земля. Испокон веку безводная. Ни реки там не протекали, ни озер не наблюдается. Да и сезона дождей там тоже нет. А вот рыба, черти на какой глубине – на тебе!

– Вообще-то известные ученые этим историям не верят, но кто-то когда-то выдвигал объяснения. А, ладно, о них потом, – отметал свои же мысли братец Каан. – О деле. О теории смены геологических эпох ты, разумеется, слыхал. И вот, исходя из нее, материк иногда покрывается водой. Возможно, даже где-то возникает новый материк. И тогда когда-то в древнейшие времена – миллионы лет назад – там, где сейчас суша, разливалось море. Может, не слишком глубокое, как знать. Потом, оно начало пересыхать. А что если существует виды рыб, которые впадают в этот самый анабиоз не на годы, даже не на столетия, а на миллионы лет? Над ними уже суша сушей, а они все ждут. Спят и ждут. И очнутся только когда-нибудь, когда сверху опять забурлит вода?

– Интересное дело, – кивал я. – Пожалуй, не хуже, чем с наша чудо-змея Гиргого.

– То есть, тут на твою мельницу, брат Дар. Если с рыбами правда, то у некоторых видов живого уже могут быть гены отвечающие за анабиоз. Остается только их активировать.

– Активировать, и приспособить к новым условиям, – дополнял я.

– Вот именно.

Мы с братом смотрели друг на друга. Черт, в этой научной бредятине, в этой ереси, явно что-то наличествовало. Что-то рациональное.

Здесь, в практически непроходимой сельве верилось. О Выдувальщик Сферы Мира, почему собственно нет? Змея способная сожрать город! Да, пожалуйста! Змею, к тому же млекопитающую, которая охотится лишь за определенным человеком, пусть и зараженным специальным образом, мы уже воочию наблюдали. Подумаешь: увеличь ее раз в десять, сто и тогда… Ну, может быть, в тысячу. В неизмеримой глубине подземной тверди на физику плевать. Вес увеличивается соотносительно кубу линейных размеров, говорите? Ну, мало ли? Здесь вам не обычный мир, степи какие-нибудь, леса еловые. Здесь вам сельва. Ей на эти законы… Что физики, что химии с биологией, плевать с высокой-высокой башни наблюдения.

Представим картинку. Мультяшную такую, из передачи «Узоры», не слишком замысловатую. Змеюка длиной с километр может, вообще-то запросто окружить город. В буквальном смысле окружить. Взять в кольцо. Или, пожалуй, тысячи метров будет для этого маловато, да? Но если мы уже отменили законы физики, принятые на Сфере Мира, то чего же до сей поры за них цепляемся? Нет, летать мы данной, теоретической покуда, змеюке все же не позволим. Это уж будет чрезмерно, пожалуй. Пусть уж по-прежнему ползает, как и положено змеиным. Однако, если законы физики в сторону, то кто мешает позволить и даже заставить это гигантское творение ползать с достаточной быстротой? Говорите, что в обычном мире, то, что тяжелее и движется медленнее? Ну, так то в обычном мире, не в джунглях Топожвари-Мэщ.

Короче, змеюка способна окружить город. Нарезать вокруг него круги, пока не надоест и имеется надобность. Вряд ли кто-то сумеет покинуть территорию, если по периметру носится что-то в виде железнодорожного локомотива, только без рельс и живое. Если это, конечно же, ещё получается называть живым. Ну, живым-то получается, вот непривычным, то да.

Пожалуй, за счет массы, такое земноводное – если какая-либо классификация обыденной зоологии до сей поры применима – способно своим лазанием прокопать вокруг города ров. Город-то, понятное дело, не современный мегаполис. Времена у нас в рассмотрении древние, мифические. Так что и город в соответствии. Тысяч, так, на десять-пятнадцать жителей. Скромный такой городишко. Змеюке он, то бишь, его живая, человеческая протоплазма на один зуб. Она бы рада и современный, а лучше недавнего прошлого, мегаполис схам-хамать и не поперхнуться. Большой такой, не тронутый не только химическими бомбардировками, но даже эвакуацией, город недалекого, до Всеобщей войны, Большого Махания Атомными Дубинами, прошлого. Однако такие циклопические творения рук человеческих в сельве родиться не могут. Ну, мы почему-то в этом уверены. Если уж на то пошло, в ней не могут родиться, и даже родившись, существовать города куда меньшей масштабности. Но вот их останки мы уверенно наблюдаем, так что пошлем-ка мы цивилизационную теорию великого академика Пилкада Дио куда подальше. Уверенно так пошлем, вслед за физикой, биохимией и общей биологией.

В общем, у нас наличествует волшебный город в джунглях и волшебная же змеюка. Змеюка, которая периодически таранит в лесу просеки в двадцать пять – сто метров шириной, давит по пути совсем не рассохшиеся, а только что, ей же, опрокинутые деревья. Такая змеюка способна играючи смахнуть хвосточком этот самый город. По крайней мере, обычный, на несколько тысяч населения поселочек, с глинобитными стенами и лиственными крышами. У нас тут, правда, несколько другое. У нас тут каменные строения такой долговечности, что некие разнесенные вдрызг постройки можно структурировать даже сейчас. Но, собственно, что это меняет, в главном?