Копье и кость - Анастасия Машевская

Одновременно раздалось несколько смешков с разных сторон, кто-то ограничился ухмылкой, которую тут же стер с лица. Гистасп вовсе закрыл лицо рукой, опустив голову и сжав пальцы. Размышляя над тем, что танша никогда не перестанет с невозмутимой физиономией говорить ерунду, командир порадовался, что в комнате нет Гобрия, который наверняка сейчас ткнул бы его локтем в бок и что-нибудь проворчал.

Однако тану́ Аамут было совсем не весело. Она, впав в истерику, подскочила на кровати, яростно завопив. Один из стоявших у двери разведчиков Юдейра перебросился парой фраз с соседом, сообщил, что «все готово»; Бану поднялась с места, прошла к танскому комоду, поверх которого был брошен халат, и швырнула одеяние кричащей женщине. Ниим и Шухран в два шага оказались у постели Аамутов и скрутили престарелого тана. «Треклятая старуха» никак не унималась, и Вал влепил ей пощечину. Амиран мигом примолкла.

– ТЫ! – Тан Тахив переводил полные ужаса и гнева глаза с Вала на Бану, прижимая супругу к себе. – ТЫ ПОДНЯЛА РУКУ НА ЖЕНЩИНУ, КОТОРАЯ ГОДИТСЯ ТЕБЕ В БА…

– Одевайся, – жестко скомандовала Мать лагерей, – нельзя же показываться родне в таком виде. Поговорим.

Подгоняемые плетьми, в комнату вошли члены танской семьи.

Танский покой был большим – сорок футов в длину и тридцать два в ширину. Здесь с легкостью помещалась не только здоровенная квадратная кровать, комод, десяток кресел и прочая мебель, но и большое количество людей. Звать на помощь было бессмысленно, Аамуты наконец осознали: окна были глухо закрыты и хорошо охранялись; в пределах слышимостився стража Зеленого дома или убита, или подкуплена.

Два с половиной года разведка, вымуштрованная Рамиром Внезапным, собирала для нее эти сведения, внедрялась шпионами в ряды Аамутов, вызнавала секреты рода, отсылала Бансабире копии переписок. Теперь это стало возможным – поставить на колени самый отъевшийся танаар Яса, не потеряв ни бойца.

В комнате сгрудились несколько ахтанатов и танин Аамут разного возраста – босые перепуганные мальчишки и зареванные девицы. Бансабира дала себе труд объяснить происходящее.

– Десять лет вы отнимали детей у подданных с одной целью – поддерживать военные действия на стороне Алого дома и обеспечивать безопасность Гавани Теней. Десятки тысяч юношей и девушек не вернулись в родные дома взамен на то, что Шауты – а кроме них еще как минимум Луатары и Вахиифы – знатную долю отвоеванных трофеев отсылали вам. Для пущей надежности вы регулярно отсылали обозы с продовольствием Луатарам и Ююлам, а часть награбленных средств потратили на вербовку наемников с Бледных островов, которых приставили к столице, чтобы защитить свою дочь. Именно она, раману Тахивран, позволила вам сколотить на чужой войне такое состояние. И ведь не без причин? – хищно оскалилась Мать лагерей.

На грани безумия, срываясь, тан Аамут процедил сквозь зубы:

– Закрой. Свой. Рот. Ты, поганая стерва!

– Вы продали своих людей, как рабов, только для того, чтобы вас не вздернули на дыбе, не так ли, тан Тахив? Ранди Шаут десять лет назад понял главную ошибку своих предшественников, которые многократно пытались получить выход к Северному морю, завоевав реку Ашир, и неизменно связывались с безудержной мощью северных кланов. Но зачем Алому дому холодное Северное море, пусть даже это единственный для них способ уйти дальше на запад и торговать с Мирасийской империей редчайшим китовым мясом, если можно выйти к куда более милосердному Великому, захватив всего пару южных соседей? И тогда Шаут заручился поддержкой двух домов и выстроил войско в вашу сторону. Столица Яса никогда не была особо укреплена, отсутствие пиетета к ней со стороны северян подсказывало тану Алого дома, что можно без труда свергнуть династию и сесть на трон. Для этого нужно всего лишь отбросить давнюю амбицию сокрушить север, которая особо окрепла от обид многочисленных поражений.

– ЗАМОЛЧИ! – в отчаянии ревел тан Аамут.

– Но раману Тахивран подсказала отличное решение: продать Шаутам необученных новобранцев за богатства, которые позволят при необходимости нанять солдат на любом из Бледных островов. Ведь если у них будет такое большое военное подспорье, Шауты наверняка смогут захватить Ашир. К тому же если внести в ряды северян разлад.

– ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! – Тахив затрясся всем телом. – ТЕБЯ НЕ БЫЛО ТАМ! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ТЫ НЕ СЛЫШАЛА, ЧТО ГОВОРИЛ ШАУТ! ЧЕМ УГРОЖАЛ! ЧЕМ…

– Да мне все равно, честно сказать. – «Ну, вот и все», – подумала она. – Я никогда не видела тана, который при первой же угрозе поджимал уши, как нашкодивший щенок, и кидался лизать сапоги хозяина.

Аамуты сообщили еще многое о том, кем Бансабира является на самом деле. Но когда маленькая танша сказала, что сейчас объяснит на примере, что именно чувствовали родители, потерявшие детей в чужой войне, тан и тану затихли.

– Это золото мы отняли, захватив ваши караваны, – вышел вперед Гистасп. – И я вот куплю себе в качестве слуги этого мальчишку. – Он ткнул в первого попавшегося отпрыска семьи Аамут.

Она не посмеет, не посмеет ведь… Таны Зеленого дома не знали, кричать или молиться… Это все просто не может быть правдой! Это абсурдный фарс! Сейчас они проснутся от этого кошмара и вновь окажутся наедине, вдвоем, в своей кровати, два старика…

Когда за сущие гроши офицеры Бану купили уже трех мальчишек из присутствовавших, танша повела бровью. Очередь перешла на девчонок.

– Даже не думай! НЕ ВЗДУМАЙ! – вся не в себе проорала Амиран, срывая сиплый голос. Что угодно, только не это! Это же девочки! Бану сама ведь женщина, неужели она не понимает?!

Бансабира не ответила старице и милостиво кивнула Шухрану. Тот шагнул вперед, выудил из-за пазухи потертый кошель с монетами и высыпал перед таном и тану Аамут с десяток золотых монет.

– Такова на поверку оказалась цена чести Зеленого дома Аамут, – прокомментировала Мать лагерей.

– Ч-что? Чт-что ты собираешься делать?! – дрожа всем телом, исступленно шептала старая танша, вырываясь из рук Вала, цепляясь, царапаясь, вытягивая к внучкам руки. Но телохранитель держал крепко.

Бансабира, размышляя, немного скривила лицо.

– А ведь если подумать, вы оценили стоимость каждого проданного бойца гораздо ниже. Как думаешь, Гистасп, может, стоит заменить их на серебро? – деловито осведомилась танша.

– Полагаю, стоит учесть высокое происхождение девушки. – Мужчина потер подбородок. – Однако я заплатил бы золотом не больше девяти монет, – в той же торгашеской манере отозвался командир второго подразделения.

– Ну что ты, Гистасп, оставим десять. Щедрость является добродетелью, когда не граничит с расточительством.

– НЕТ! – неистово вопила тану Амиран, когда какой-то мужик купил в личное пользование ее тринадцатилетнюю внучку.

– Вы продавали чужих детей, не спрашивая мнения родителей или тем более бабушек и дедушек на сей счет. И только для сведения: девчонка достигла супружеского возраста или еще нет?