Истории торговца книгами - Мартин Лейтем

Пол Григсби использовал каждую минуту во время обеденных перерывов для изучения древнегреческого и как-то утром сказал мне, что «провел прекрасный вечер в компании Аристофана». Другой продавец книг был поклонником латыни и англосаксонского, поэтому мог свободно цитировать Чосера в том виде, в каком его знали современники поэта. Продавцы детской литературы отличаются особым энтузиазмом и часто бывают столь же чудаковатыми, что и некоторые персонажи книг, которые они продают. Они оказывают покупателям неоценимую услугу, создавая для детей особый волшебный уголок и прививая любовь к чтению тем, кто не рвется к книгам. В моем магазине все десять сотрудников сходятся в одном: все мы хотим походить на продавцов детских книг, на ту единственную продавщицу, которую помнят всю жизнь. Одна девочка, составляя список подарков, которые она хотела бы получить к Рождеству, написала: «Что-нибудь из того, что рекомендовала леди из отдела детских книг», а одна благодарная мама спросила, и не то чтобы в шутку, не может ли она пригласить леди к себе домой. Мой старый коллега Роберт Топпинг, которому сейчас принадлежит отличная сеть книжных магазинов, смог всерьез вдохновить меня и научить видеть потенциал, который таит в себе книготорговля, – ведь с помощью книг можно день за днем понемногу менять жизнь людей к лучшему.

Книготорговцы обладают удивительной властью – благодаря им книги «выстреливают» или отправляются в макулатуру. И сегодня в век соцсетей эта власть лишь крепнет. Брошенное слово, словно искра, упавшая на сухую траву, вспыхивает и мгновенно распространяется среди книготорговцев по всему миру. Издатели могут привести на книжный рынок нового автора, однако именно книготорговец решает, оставаться ему там или нет. Когда утихает шумиха вокруг книжной новинки, именно книготорговцы решают ее дальнейшую судьбу. Я вспоминаю преемницу Митчелла Вики, которая активно продвигала Зебальда. Как-то я спросил у нее: «Зачем нам так много его книг?» – «Что ж, – ответила она, – он удивительный, и я уже продала 82 экземпляра».

Продавцы книжных магазинов совмещают функции обычных консультантов и литературных экспертов. Эта работа кажется куда более разносторонней, чем то, что обычно вкладывают в понятие «карьера», которое появилось на исходе Средневековья, означает линейное движение и произошло от слова «скаковой круг» (ипподром). Работа в книготорговле – это философский путь. В лучшем своем проявлении книготорговцы – это шаманы. Претенциозен? Кто? Я? Возможно, однако, как говорил Джарвис Кокер, «где бы мы были, ни на что не претендуя? Да нигде». А если сложить книготорговцев и посетителей, уповающих на счастливую случайность при выборе книги в бескрайнем литературном океане книг, – и вот вы уже на неизведанной территории Ignota, где можно вновь попасть под очарование мира.

Грэму Грину часто снились столь правдоподобные сны о том, что между Шарлотт-стрит и Юстон-роуд есть книжный магазин, что он дважды отправлялся на его поиски. Магазина не было ни там, ни у вокзала Гар-дю-Нор в Париже, который он также часто видел во сне. В магазине было множество высоких стеллажей, поэтому требовалась лестница, чтобы добраться до книги «Фанни Хилл» в переводе Аполлинера. В своем воображении мы продолжаем придумывать все более самобытные книжные магазины, разбросанные по свету от Бруклина до Багдада. В Блумсбери в магазине оккультной литературы Treadwell в витрине сейчас выставлен саркофаг мумии, а запись на тренинг по гаданию на кристалле закончена, и мест больше нет. В Нью-Йорке по-прежнему продаются билеты на лекцию «Приручая “Улисса”» в магазине McNally Jackson. На лекцию «Феллини – 100» в магазине City Lights в Сан-Франциско можно попасть бесплатно. Если вы не представляете себе бранчи в магазине Glad Day в Торонто, то вам, по крайней мере, будет полезно знать, что комики у них выступают по пятницам. В Сиднее в магазине Sappho Books ежемесячно любителей поэзии приглашают почитать стихи в рамках открытого микрофона. В Globe Books в Праге собирается книжный клуб с заманчивым названием «Анти-Валентинов клуб», а в Париже в магазинах Shakespeare and Company все еще проводят вдохновленные творчеством Аньес Варды мастер-классы по рисованию натюрмортов. Пока я пишу эти строки в кафе магазина London Review Bookshop в сердце британской столицы, недалеко от Британского музея, я слышу, что какая-то пара обсуждает Милана Кундеру.

Однажды я мечтаю посетить книжный магазин Bookmill Bookshop в Монтегю, штат Массачусетс. Он расположен в здании старой деревянной мельницы; слышал, что у них свои, ни на кого не похожие правила размещения стеллажей, скрипучий деревянный пол и кафе на территории всего здания. Владелец магазина говорит: «Мы не особенно удобны, мы не слишком эффективны, но мы прекрасны». Вы можете заказать горячий шоколад, разместиться, где вам удобно, и читать или просто слушать, как за окном бежит подо льдом река.

В первую очередь хочу поблагодарить всех вас – покупателей и книголюбов: каждый день вы доказываете, что в мире есть что-то помимо войн и стирки белья. И если бы мои мечты стать писателем или ученым сбылись, моя жизнь сильно бы обеднела, не будь в ней сюрпризов, которые вы преподносите мне, ваших историй и теплоты.

Я вырос в доме, где не утихал шум от семерых моих братьев и сестер и шести квартиросъемщиков; разговоры моей матери за домашними делами могли составить целый университетский курс. Мой отец: каждую субботу он брал нас на Портобеллу – так он называл рынок на Портобелло-роуд в лондонском районе Ноттинг-Хилл. Там он знал большинство книготорговцев, как, собственно, и в других районах Лондона. Частенько нам приходилось ждать часами, пока он обойдет все местные книжные магазины; он набирал такое количество книг, что вскоре дом был забит ими от пола до потолка. Мой удивительный брат Джон читал много и вдумчиво; он незримо присутствует в этой книге.

Немало полезного я узнал от вдохновляющих преподавателей в Лондонском университете, особенно от моего научного руководителя Питера Маршалла. Он научил меня интеллектуальной строгости, сумев в свои внушительные восемьдесят сохранить обаяние и дар убеждения. Казалось, он ценил дипломы за выращивание овощей у себя в саду ничуть не меньше, чем прочие грамоты, полученные им за научные труды. Даже Эрик Хобсбаум[281], чьи политические взгляды мне совершенно чужды, привел меня в восторг рассказами о том, каким достойным подражания человеком является Маршалл.

Виктора Кьернана[282] я считаю наглядным примером того, что может сделать с человеком изучение гуманитарных наук. Существует буддистская просветительская притча о лягушке, жившей в колодце; когда, выбравшись оттуда, она увидела все многообразие мира, ее голова лопнула, будучи не в состоянии вместить всю сложность бытия. И хотя я не посмел нарушить подобным взрывом мир и порядок в гнездышке Кьернана на верхнем этаже в Эдинбурге, он все же привил мне это стремление к всесторонней эрудированности. Как написал Хобсбаум в некрологе, «он был человеком поразительно разносторонней учености». В Кембридже Гай Бёрджесс завербовал Кьернана в Коммунистическую партию; позднее тот покинул ее, однако продолжал неустанно работать на благо маргинализованных слоев общества по всему миру.