Колдунья - Филиппа Грегори

— Я всегда могу получить наслаждение, — шептала она. — Всегда, стоит мне только захотеть. Сестры мои явятся ко мне в любое время по первому зову. Они станут гладить меня, лизать мое тело, целовать меня. Ты уже видишь их, а, Хьюго? Они идут к нам обоим. Они ублажат меня и доставят удовольствие тебе.

Рот его жадно раскрылся. Элис встала перед ним, расставив в стороны ноги, и провела ему по губам сначала одним, потом другим соском. Хьюго тянулся к ним, поворачивал голову, как ребенок. Он вцепился пальцами себе в бедра, но не мог поднять руки и обнять ее.

— А вот и моя повелительница, — благоговейно произнесла Элис. — Она здесь, в этой комнате, с нами. О боже! Ты видишь ее, Хьюго? Она нагая, как и я, у нее густые черные волосы. Ее прикосновения жгут мою кожу, словно огонь, ее поцелуи заставляют меня просить еще и еще. И с ней мои сестры, десять, нет, двадцать юных обнаженных див. Они пришли танцевать для тебя, Хьюго!

Милорд неотрывно смотрел на нее, но ему казалось, что вся комната заполнена женщинами. Он ощущал на себе их взгляды, трепетал от жара нагих тел. Не отрывая от него глаз, Элис провела ладонями от груди до безукоризненной ямочки пупка.

— Чувствуешь ли ты меня, Хьюго? Чувствуешь ли меня, всех моих сестер, мою прелестную повелительницу? Видишь ли ты нас, обнажившихся для тебя, видишь, как сверкают звезды у нас в волосах, видишь ли наши улыбки?

Крупная дрожь прошла по его телу.

— О Элис…

Рука девушки скользнула дальше к золотистому треугольнику волос между ног.

— Ответь мне, Хьюго, — говорила она. — В ваших отвратительных играх с Кэтрин она когда-нибудь стояла перед тобой величественно и гордо, чтобы ты мог любоваться ею?

Не издав ни звука, Хьюго покачал головой.

— Тогда погляди на меня, — промолвила Элис. — Мне нисколько не стыдно. Я ничего не боюсь. Ни один мужчина не принесет мне боли и страдания. Мои сестры и я, мы дарим друг другу наслаждение, которого не может подарить ни один мужчина. Но мы позволяем тебе быть с нами, Хьюго. Мы позволяем тебе забавляться с нами, играть с нами, возбуждать наши желания.

Обеими руками она раздвинула волосы и пальчиком нежно провела по раскрывшейся розовой плоти.

— Дай, — выдохнул Хьюго. — Дай мне, Элис.

Она снова подняла голову и пожурила дразнящей улыбкой.

— А-а! Погоди, не торопись. Жди, пока не увидишь нас всех. Ты должен всех нас попробовать, все сестры желают вкусить твоей плоти. Мы жаждем тебя, хотим твоих ласк, Хьюго. Мои сестры и я вместе с ними. Ты видишь нас? Теперь ты нас видишь?

— Я вижу тебя, — отозвался Хьюго, — и их тоже чувствую, меня касаются их пальцы.

Элис прижалась к нему плотней.

— Они ласкают твои волосы, гладят твое лицо, Хьюго. Чувствуешь их губы на лице своем и на шее? Чувствуешь их аромат, Хьюго? Запах их волос, их пота и влаги? Они готовы принять тебя, Хьюго. Они умирают от страсти к тебе. Ты сможешь угодить нам? Сможешь ли нас всех ублажить?

Откинув назад голову, милорд застонал. Элис подразнила его открытые губы сначала одним соском, потом другим, затем провела по его губам своими влажными пальчиками.

— Такова она на вкус. Такова на вкус сестра моя, Небесная богиня. Тебе нравится?

Хьюго, как безумный, сосал ее пальцы, на его лбу выступил пот, к щекам прилипли темные кудри — неудовлетворенная похоть доводила его до отчаяния.

— Да! — воскликнул он. — Теперь я вижу ее. Вижу белое тело и волосы.

Элис снова нагнулась и потерла грудями по его лицу, слегка постанывая, когда его щетина царапала по соскам.

— А это моя сестра, Солнечная колдунья. Ощущаешь тепло ее кожи? Она не имеет стыда, Хьюго. И ей ни до чего нет дела, кроме страсти и удовольствия.

Лорд громко стонал, тычась лицом в подвижные груди Элис.

— Поделись со мной страстью, Солнечная колдунья, — взмолился он. — Я хочу понять, как ты бесстыдна.

Девушка слегка присела, коснувшись его ног стройными бедрами.

— Вот еще одна, сейчас она сядет к тебе на колени. Это Звездная богиня, она желает чувствовать твою плоть у себя между ног.

Под действием земляного корня Хьюго был покорным и только изгибался дугой, когда Элис приседала, и снова поднималась, и снова приседала и потом, уступая собственному влечению, сжала его бедрами и потерлась о его штаны, о его раздувшийся гульфик.

— Хочу… хочу… — стонал Хьюго.

Из его рта сочилась слюна, глаза закатились, сверкали только белки.

— Ты хочешь всех нас, — шептала Элис. — Каждую из нас, любыми способами, как тебе только пригрезится.

— Да, — стонал Хьюго. — О Элис, прошу тебя!

Она развязала ему гульфик и откинула клапан, под которым была голая плоть. Он дернулся бедрами вверх, и она резко присела, встречая его. Когда они соединились, она ощутила мощный прилив удовольствия, охвативший все тело, и вцепилась в широкие, подбитые плечи его куртки. Волны острого наслаждения омывали ее снова и снова.

— Она здесь, — торжествующе сказала Элис. — Наша повелительница сумела пленить тебя. Открой глаза и взгляни на нее. Ты бросаешь в нее свое семя, открой глаза и смотри на свою повелительницу, которую ты ни с кем не сравнишь, никем не заменишь, никогда не отвергнешь.

Хьюго, чуть не ослепший от страсти, заставил себя открыть глаза.

— Повелительница… госпожа моя… Элис! — удивился он.

— Я сама себе госпожа, — ответила девушка, счастливая своей силой. — Наконец-то я сама себе госпожа.

Она упала вперед, вцепилась пальцами ему в спину и услышала его резкий вздох, тело его напряглось, затрепетало внутри ее и затем затихло.

Когда оба успокоились, Элис сошла с него, накинула на плечи плащ и бросила в огонь горсть сосновых шишек. Потом отправила обратно в сундук бутыль с вином и обе чаши. Она не отрывала взгляда от Хьюго, который погрузился в глубокий сон, подобный гипнотическому трансу. Веки его подрагивали, ему снились все новые и новые бурные, безудержные оргии.

Положив в огонь еще одно полено, Элис посыпала его сосновыми иголками, и по комнате распространился приятный смолистый запах. Потом подвинула табуретку и опустилась на нее, обняв колени и дожидаясь, когда Хьюго очнется. Он видел сны столь яркие и красочные, исполненные таких возбуждающе-пикантных ароматов, таких интимных касаний, что они казались живее и ярче самой реальности. Элис рассматривала человека, которого любила, а он, сидя на стуле, упершись ногами в пол и приподняв зад, в экстазе, вызванном зельем, стонал и дергал бедрами вверх, в пустоту… вот он пробормотал ее имя, потом еще раз… Она же была далека от него, представляла, будто бредет по берегу замерзшей реки, вересковая пустошь вся занесена снегом, а он лежит в могиле, мертв и недвижим.

Постепенно Хьюго приходил в себя. Открыл глаза, заморгал, удивленно огляделся, в замешательстве помотал головой и пристально посмотрел на Элис, которая молча сидела перед камином: по нагим плечам рассыпались волосы, плащ откинут назад, на коже тысячами оттенков оранжевого играют блики пламени.