Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

сэр, – вставил свое слово Клатерхэм, – кто-то забрал себе тот план, который был в доме. Может случиться очень большая неприятность, если кто-нибудь заблудится в лабиринте, а в этот момент начнется дождь, при этом он не сможет вовремя выбраться из него. Может много часов пройти прежде чем он найдет дорогу обратно. Вот, что я думаю, если вы мне разрешите по центру его напрямик проложить тропинку, тут уберем пару деревьев с этой стороны, и с этой тоже, а вот здесь по прямой, тогда он будет просматриваться насквозь. Правда, лабиринтом уже он тогда не будет, впрочем, не знаю, вам решать.

– Нет, ни в коем случае, я не хочу, чтобы вы испортили лабиринт. Для начала нужно составить план, а его копию я отдам вам. А потом когда-нибудь, может быть, мы еще об этом поговорим.

Потерпев неудачу с прохождением лабиринта в послеобеденный час, господин Хамфрис был сильно раздосадован и полон негодования, причем никак не мог успокоиться, пока не предпринял другую попытку достичь его центра уже позднее, вечером. Он вознегодовал еще сильнее после того, как смог дойти до самого сердца нигде не заплутав, и сразу захотел начать составлять план. Вот только солнце уже садилось, к тому же он понял, что без необходимых инструментов сделать эту работу будет невозможно.

На следующее утро прихватив с собой чертежную доску, карандаши, циркули, чертежную бумагу и другие принадлежности (некоторые из них он позаимствовал у Куперов, а другие нашел в своей библиотеке, в шкафах), он дошел до центра лабиринта опять без каких-либо проблем, где и разложил всё свое снаряжение. Тем не менее с началом работы ему все-таки пришлось повременить. Траву и ветки кустарника, которые закрывали колонну и глобус, к этому времени уже убрали, так что теперь он мог хорошенько всё рассмотреть. Вид у колонны был довольно неприглядный, она больше напоминала те, на которые обычно ставят солнечные часы. Однако, в отличие от колонны, глобус был просто великолепен, искусной рукой мастера на него была нанесена тончайшая гравировка, буквально весь он был разрисован различными фигурами и расписан надписями. Внимательней присмотревшись, он понял, то, что он сначала принял за глобус звездного неба, оказалось другим. Одна из фигур, выгравированная на этом глобусе, была ему вполне знакомой – крылатый Дракон. Его тело обвивало часть, которую на земном глобусе занимает экватор. Большая часть верхнего полушария скрывалась под распростертыми крыльями огромной фигуры, а голова дракона находилась под кольцом, укрепленном на самой верхней точке этого глобуса. Над головой были написаны слова из которых можно было разобрать – princeps tenebrarum[279]. В нижнем полушарии было место все заштрихованное перекрещивающимися линиями, которое было подписано как – umbra mortis[280]. Рядом с ним вздымались горные хребты, а между ними находилась долина, а глубоко внутри долины бушевали языки пламени. Над долиной тоже была надпись. Я думаю, вам интересно будет узнать, что там было написано? А было там написано – vallis filiorum Hinnom[281]. Вокруг дракона, сверху и внизу под ним прорисоввывались контуры различных фигур, хотя чем-то и напоминающие обычные созвездия, но совсем не такие. Так, например, под фигурой голого мужчины, который в поднятой руке держал дубину, было написано не Геркулес, а Каин. Другой, по пояс закопанный в землю с вытянутыми вперед и раскинутыми в разные стороны руками, был Корей[282], а не Змееносец[283], а третий, подвешенный за волосы к извивающемуся подобно змее дереву, был Авессалом[284]. Возле Авессалома находился человек в длинной мантии и высоком головном уборе, который стоял в начерченном круге и повелевал двум косматым демонам, парившим в воздухе. Под ним было подписано Hostanes magus[285] (персонаж неизвестный Хамфрису). По-видимому, замысел художника был собрать в единый ансамбль патриархов – прародителей зла, наверняка уже известных людям еще до появления сочинения Данте. Явный интерес прадедушки к темным силам Хамфрису показался довольно странным, но тут он вспомнил о том, что тот мог привезти этот глобус из Италии, а потом поставить его здесь и вообще о нем забыть, и больше к нему не подходить. Ведь, само собой, если бы он его больше ценил, то вряд ли бы оставил на улице мокнуть под дождем, обдуваемым всеми ветрами. Он постучал по сфере кончиком пальца, похоже была на то, что она была пустой внутри, да и сами стеник её были не очень толстыми. После этого, повернувшись к необычному глобусу спиной, он с головой погрузился в составление своего плана. Через полчаса он понял, что если не воспользоваться какой-нибудь веревкой, то доделать до конца свою работу он не сможет. Поэтому он пошел и взял моток шпагата у Клаттерхэма и проложил его по тропинкам от входа до центра, привязав конец к кольцу на вершине глобуса. Это помогло ему до обеда составить предварительный план, а после этого он уже мог начертить его более точно. Когда уже приближалось время чая, мистер Купер присоединился к нему, очень интересуясь тем, каких успехов он достиг. – Ух ты, – вырвалось у Купера, после того, как он положил свою руку на шар, а затем вынужден был быстро её оторвать. – Какой горячий! Я смотрю, глобус хорошо тепло сохраняет, да, господин Хамфрис? Из чего он, из меди, похоже? – А медь у нас что, диэлектрик или проводник, или как их там называют?

– Сегодня после обеда солнце сильно палило, – сказал господин Хамфрис, не желая поддерживаить беседу на научную тему. – Только я не заметил, чтобы глобус нагрелся. Вовсе нет, мне он грячим не показался, – добавил он.

– Странно! – сказал мистер Купер. – А я едва смог к нему прикоснуться. Наверно это из-за того, что у нас разные темпераменты, так я думаю. Должен сказать, вы довольно холодный человек, господи Хамфрис. А я нет, и в этом мы расходимся. Всё это лето я спал, не знаю, поверите ли вы мне или нет, практически in statu quo[286], каждое утро я принимал ванну с холодной водой, с такой холодной, что я с трудом мог в неё залезть. День прошел, пройдет другой – позвольте мне помочь вам с бечевой.

– Вы прямо стихами заговорили, спасибо. Я буду вам очень признателен, если вы заберете эти инструменты и карандаши, которые я тут разложил. Теперь, я смотрю, мы всё уже собрали и можем идти домой.

Они покидали лабиринт. Перед тем как уходить, Хамфрис сам смотал шпагат.

Всю ночь напролет шел дождь.

К великому сожалению (не известно было это по