Тень с запахом гвоздики - Орлова

неплохой курс на светлое будущее, чему она несомненно очень радовалась. Она даже начала верить в то, что плохие эмоции из-за Ле́рона очень скоро перекроются более важными и приятными событиями жизни ее семьи и друзей. Верила, пока не случилась внезапная трагедия, окончательно выбившая почву из-под ее ног.

Возвращаясь как-то вечером от друзей, Алиса во дворе у подъезда Вадика заметила скорую помощь. Она бы не придала этому значения, ведь скорая в их дворе была частым гостем, так как половина жителей, если не больше, были пожилыми людьми, если бы в этот раз, помимо скорой, во дворе не стояла полицейская машина. Подойдя ближе к подъезду, она стала расспрашивать соседей, что случилось, и одна соседка ей ответила, что Вадика нашли обескровленным у себя дома. Алиса была настолько шокирована, что не стала спрашивать больше ничего: ни откуда женщина знает эту информацию, ни обстоятельств случившегося, ни каких-то еще подробностей. Она просто убежала домой и с каким-то полнейшим внутренним отрицанием смотрела на происходящее сквозь окно кухни. Она видела, как через какое-то время вынесли тело, загрузили в скорую, и та уехала, а еще через какое-то время уехала и полиция. И все равно не могла принять этого.

Алиса не верила в то, что случилось до самого дня похорон, когда она сама лично увидела мертвое тело Вадика в гробу на прощании с ним. Они с Лизой плакали на похоронах не переставая, как и многие вокруг. Даже Илюша не мог сдержать слез. Вадика многие любили, поэтому народу было очень много: и его нынешние друзья, которых Алиса недолюбливала, и старые школьные товарищи, учителя, родственники, соседи… И все сильно горевали, но для Алисы это была не просто потеря близкого человека. Вадик ассоциировался у нее с их детством, которое было наполнено максимальным теплом и счастьем, и с его смертью будто это беззаботное детство закончилось, а Лису резко окунули в суровую реальность, разбив светлые грезы и остатки детской наивности. После событий с Ле́роном ей казалось, что это была последняя капля, когда она сполна ощутила, что ее представление о мире оказалось пустышкой. Настоящая жизнь словно развернулась своей истинной мерзкой сутью и откровенно глумилась над Лисой, выудив наружу и окончательно размазав те крохи светлых чувств, которые еще не были утрачены внутри нее. Вдобавок, Алиса начала винить себя в том, что так и не нашла в себе смелости заговорить с Ле́роном о Вадике. Ей казалось, не будь она такой слабачкой, она бы смогла предотвратить трагедию, оградив Вадика от этого социопата. Впервые в жизни сестры не находили слов утешения друг для друга, да и вообще желания разговаривать. После похорон, оказавшись дома у сестер втроем, они долго просто безмолвно сидели, обнимаясь и держась за руки. Илюше пришлось отправить свою девушку домой без него, так как старой банде необходимо было пережить утрату вместе.

Ребята долго не могли найти в себе сил, чтобы подняться, но, в конце концов, они решили, что необходимо посвятить этот день хорошим воспоминаниям о Вадике: так проводить его казалось справедливее. Поэтому остаток дня они провели, танцуя под их некогда общий любимый трек «Нас никогда не забудут», подпевая, смеялись, вспоминали смешные истории, связанные с Вадей, а потом смотрели его любимые фильмы и, как ни старались, много, много плакали…

А спустя несколько дней после похорон, Алиса, на эмоциях от пережитого горя, совершила непростительную ошибку, что сокрушила ее окончательно.

Это было уже в сумерках: Алиса шла с очень неудачной силовой тренировки в выходной, на которой она остервенело пыталась излить всю ту боль, что упорно сидела внутри и отказывалась выходить, но забывшись на миг, оступилась и подвернула ногу. Благо, не так сильно, но достаточно, чтобы на том тренировку и закончить. Хотя, домой Лиса упрямо решила идти пешком. Когда она, слегка прихрамывая, добралась уже почти до дома и была в паре метров от заброшки на другой стороне, она запнулась, чуть не упала и обнаружила, что у нее развязался шнурок на левом ботинке.

— Твою ж…

Отойдя к краю тротуара и наклонившись, Лиса потянувшись к шнуркам. С плеча тут же с тихим шорохом сползла спортивная сумка и глухо ударилась о землю.

— Да твою ж…!

Алиса резко села на корточки возле большого, но еще лысого куста, закрыв лицо ладонями и еле сдерживаясь, чтобы не пнуть ни в чем не повинную сумку. «Да что же за день-то такой…», — она ощущала себя так, будто находилась на грани истерики. Убрав от лица руки, с закрытыми глазами она начала выравнивать дыхание под счет: раз — глубокий вдох, глубокий выдох, два— глубокий вдох, глубокий выдох, три… И так до десяти. Потом открыла глаза, уже спокойнее взялась за шнурки, завязала, заодно проверив и правый ботинок Потянувшись за сумкой, Лиса краем глаза заметила какое-то движение впереди, подняла голову и увидела Ле́рона, выходящего из двора в компании с одним из противных товарищей Вадика. Они направлялись в сторону той самой заброшки.

В этот момент Алиса почувствовала такую невообразимую злость, какой, казалось, не испытывала никогда в жизни. В ее голове за миллисекунду пролетела куча мыслей, но главной из них была та, что Вадика не стало всего лишь несколько дней назад, а Ле́рон совершенно спокойно уже нашел ему замену для своих незаконных муток. Эгоистичная равнодушная сволочь! Ей стало так обидно за Вадика, словно он был просто расходным материалом. Внезапно ее осенило, что именно Ле́рон виноват в смерти Вадима. Алиса была уверена, что именно эти встречи в заброшке довели парня до такого исхода. А теперь Ле́рон взялся за другого, совершенно не чувствуя никакого сожаления из-за смерти ее друга. Ведь так называемого социолога даже не было на похоронах. Алиса не могла объяснить себе, откуда в ней взялись такие эмоции, и уж тем более не в силах была сейчас контролировать их. Но, что самое страшное, ее мозг будто совсем отключился и она, не помня себя, быстрым, хромающим, но уверенным шагом направилась к этой заброшке, как только Ле́рон с парнем свернули в арку. Опомнилась она лишь в тот момент, когда уже была у самого входа, готовая войти внутрь.

Алиса затормозила, заглянула внутрь арки, пытаясь издалека увидеть во дворе хоть что-то, хотя бы тени, и прислушалась. Внутри была кромешная темнота, никаких звуков из глубины не доносилось. Слабенький голосок разума в голове Лисы пискнул что-то о том, что ей не следует туда лезть, но другой, более громкий и злой, твердил, что она должна