Алхимия желаний - Дара Мелова

который сел на корточки, сжался в комок, закутавшись в огромную куртку. — Его колбасит неспроста. А вот ты… Бери и делай затяжку!

Я послушно дрожащей рукой взяла зажжённую сигарету. Так, дурью не пахло. Я сделала затяжку. Когда-то я пробовала курить, но как-то не втянулась.

Пошло удивительно легко. Даже не закашлялась.

— Что это?

— Успокоительный сбор, — пояснил Рамир.

— Да, я чувствую! — сделала выдох я.

И затянулась ещё раз. Странное ощущение.

Старший брат Ника зажёг себе свою обычную табачную вонючую сигарету. Как же много сегодня курят всякой дряни.

— Как правило я не тяну со своей работой и стараюсь закончить всё как можно быстрее. Но сегодня наложилось много факторов, — стряхнул пепел на асфальт Рам. — Я не разрешаю приводить друзей, потому что это не вечеринка или шоу. И пока мы сидели, вокруг крутился Хранитель. Я был вынужден ждать. А ещё, Салдарина, Николас мой брат. Понимаешь? Я оттягивал не потому, что мне этого хотелось или у меня было желание поиздеваться. Я хорошо знаю свою работу. — Рукой, держащей сигарету, Рам указал в сторону Николаса. — Но я был уверен, что он передумает.

Понятно, почему он так затянул. Фильм ужасов должен был начаться по расписанию, но пришлось отложить и просто рисовать художества, пока наконец не появится возможность взяться за печать.

— Зачем тогда согласился?

— Потому что он мой брат. И ему кажется, что иного выхода нет. Но он есть. Просто мелкий не желает его видеть и слушать никого не хочет. Я его понимаю. Что ж, мы все учимся на своих ошибках, я не вправе ему указывать.

— Ты вправе отказаться от исполнения его затеи, — проговорила я.

— Я не смог отказать Нику, потому что лучше это сделаю я, чем он обратиться к кому-то другому. Лучше я буду уверен, что сделал свою работу хорошо, чем сожалеть, что отказал. Печати — это искусство и особое ремесло, оно подвластно не каждому. За такие ошибки платят всем. Иногда жизнью.

Я поежилась. Нет, ему стоит ужастики писать!

— Получается, ты рейр Рамир Рейнсейр?

Просто мечта любого картавого человека, у которого проблемы с буквой Р.

Маг поморщился и ухмыльнулся.

— Никому этого не говори. Для всех я просто Рам.

Я протянула сигарету Раму. Он отказался, выставив вперёд ладонь.

— Докуривай и поднимайся. А ты… Эй, Ник, — пошли! — он махнул рукой своему брату и тот смешно посеменил в своих белых кедах к нам. Похлопав по плечу пропустил младшего вперёд, как будто Николас мог сбежать!

Когда я вернулась, мужчины уже подготовились. Ник, ожидающий своего, судорожно втягивал воздух ртом. Рам сунул ему в ещё свободную непристегнутую руку ещё одну сигарету с мианином. Николас сделал буквально две затяжки.

Голова змеи ещё не была закончена. Так что первым делом взялись за неё. Обрисовав контур, закрасив глаза, в конце Рам протер кожу. Если бы не второй этап, можно было бы сказать «готово». Получилось красиво. Змея выпускала язык.

Пока Рам раскладывал нужные инструменты на столике и разбирал машинку для тату, начал с важных уточнений:

— Возможно, несколько дней пройдут в пучине лавы. Источник будет реагировать на печать, это отразится на теле. Я закрываю тебя не полностью, что ещё сквернее, чем ты думаешь. Будет трудно.

— Кто-то умудряется рассказывать, как им было плохо? — усмехнулся Ник.

Я поежилась.

То есть кто-то возвращается? Как, интересно, он собирает эти данные? Звонит и спрашивает о самочувствии?

— Не все, — выдал мастер.

Я даже не стала спрашивать, имел ли он в виду чью-то смерть. Не хочу знать.

— И много таких, кто хочет поставить себе печать? — подала голос я, вцепившись ногтями в колени.

Этот вопрос мучил меня с момента, как я поднялась на второй этаж и увидела Рамира.

— Много, — сухо произнёс он. — Осмотрись вокруг. Как ты думаешь, кто мои клиенты?

— Мазохисты? — предположила я. Не ясно, шутила ли я на нервах или говорила всерьёз.

— Преступники, — ответил Рам, улыбнувшись только уголками губ, но за этим словом имелось в виду что-то ещё.

— Мафия, — так же твердо произнес Ник.

— Оу, — все, что смогла произнести я. — Значит, это часть наказания?

Тогда это объясняет змей. Но совершенно не объясняет, почему на теле Ника должна красоваться рептилия!

— Я своё ремесло знаю. И делаю его хорошо. А кто ко мне приходит, мне всё равно. Я лишь отражаю в рисунке смысл печати. Для каждого она своя.

«Ты продал душу!» — вот что я хотела сказать. За деньги Рам лишал магов их силы. И ему плевать кого. Он имеет в руках власть, а выбирает эдакую безответственность. Я этого не понимала.

— Главное, чтобы платили, — последнее, что он сказал. — В моем деле база клиентов не очень большая. Совсем небольшая. А кушать хочется всем.

И я поняла, что больше не хочу ничего знать об этом месте и об этом мужчине. Я сосредоточилась на процессе.

— Ты снимаешь печать с чужих тел?

— Если кто-то этого хочет, — усмехнулся мастер.

— То есть Николасу придётся обратиться к тебе повторно для ее снятия?

— Ему не придется ко мне обращаться. В каждый рисунок вплетается время, когда печать должна исчезнуть. Конечно, я могу удалить то, что нанёс, но такой потребности не возникало. Мы с Ником договорились на определенный срок. Змея исчезнет сама.

И ни слова, сколько Нику так ходить. Тайна. Понятно.

Получается, печать не вечная. Интересно, а тем, кого ей награждают преступные кланы, дают какие-то отмашки? Ну, допустим, когда долг выплачен? Или бедняг наделяют постоянной татуировкой-печатью? Задавать эти вопросы вслух стало боязно.

Повисло молчание. Рам убрал все лишнее и обратился ко мне:

— Когда все начнётся, как бы тебе не хотелось, не смей приближаться или трогать Ника. Поняла?

Я закивала.

Рамир смотрел серьезно, без тени насмешки или злорадства, а я не смела отводить взгляда — его радужки завораживали — в них, словно живой, переливался мед.

— Я не шучу, Салдарина. Не смей трогать Николаса или меня, пока идёт процесс. Сиди на кресле. Если захочется сбежать — беги. Но барьер тебя не выпустит. До конца сеанса ты в ловушке.

— Фильм ужасов, — скупо улыбнулась я. — Я помню.

Он хмыкнул и включил несколько дополнительных ламп над собой и Ником.

А потом в ход пошло золото. И вот тут начала твориться настоящая магия. Рам работал пером. Вороньим, мать его, пером с металлической иголкой на конце. У меня по коже поползли мурашки. Магия вокруг начала гудеть.

Мастер печатей включился на полную, а его глаза стали черными как ночь. Вокруг заклубилась тьма. Меня к счастью не трогала,