Маршал Конев - Владимир Дайнес

Ответ Сталина сыграл свою роль: Эйзенхауэр отклонил настойчивую просьбу командующего 21-й группой армий фельдмаршала Б. Монтгомери о выделении ему десяти дивизий для наступления на Берлин, более того, изъял из его подчинения американскую 9-ю армию и передал ее командующему 12-й группой армий генералу О. Брэдли. Тот разделял точку зрения Эйзенхауэра, считая, что взятие Берлина будет стоить около 100 тыс. солдатских жизней, а это «слишком большая цена престижного объекта, особенно учитывая, что мы его должны будем передать другим». Комитет начальников штабов, а затем и президент Ф. Рузвельт решение Эйзенхауэра поддержали.

Иначе думал премьер-министр Великобритании У. Черчилль, который 1 апреля телеграфировал президенту США Ф. Рузвельту:

«5… Ничто не окажет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил сопротивления, как нападение на Берлин. Для германского народа это будет самым убедительным признаком поражения. С другой стороны, если предоставить лежащему в руинах Берлину выдержать осаду русских, то следует учесть, что до тех пор, пока там будет развеваться германский флаг, Берлин будет вдохновлять сопротивление всех находящихся под ружьем немцев.

6. Кроме того, существует еще одна сторона дела, которую вам и мне следовало бы рассмотреть. Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения»{481}.

Но эта телеграмма Черчилля стала, по существу, последней попыткой добиться пересмотра решения Эйзенхауэра о наступлении союзных войск в направлении Лейпцига и Дрездена.

Сталин, сообщая Эйзенхауэру, что переход в наступление советских войск планируется на вторую половину мая, несомненно, лукавил. Сталин, направляя 1 апреля телеграмму Верховному Главнокомандующему союзными войсками в Европе, провел в Кремле совещание. В нем участвовали члены ГКО, начальник Генерального штаба генерал армии А.И. Антонов, начальник Главного оперативного управления Генштаба генерал-полковник С.М. Штеменко, командующие 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и И.С. Конев.

На совещании Конев и Жуков доложили Сталину, что их войска готовы к наступлению на Берлин. Верховный Главнокомандующий поручил им здесь же в Москве, в Генштабе, подготовить свои планы и через сутки-двое доложить о них Ставке ВГК, чтобы вернуться на свои фронты с уже утвержденными планами на руках. Сталин предупредил, что Берлин надо взять в кратчайший срок, а потому время на подготовку операции весьма ограниченно.

Утром 2 апреля Жуков и Конев прибыли в Ставку ВГК с готовыми для доклада планами. Начальник Генерального штаба доложил общий план Берлинской операции. После этого были рассмотрены планы командующих 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, которые были приняты Сталиным без существенных замечаний.

По решению Сталина к проведению Берлинской операции привлекались, кроме войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, также 2-й Белорусский фронт, часть сил Балтийского флота, 18-я воздушная армия, три корпуса войск ПВО страны и Днепровская военная флотилия. Они насчитывали 2, 5 млн. человек, 41, 6 тыс. орудий и минометов, 6250 танков и САУ, 7500 боевых самолетов{482}.

Им противостояла достаточно мощная группировка войск вермахта: 3-я танковая и 9-я армии группы армий «Висла», 4-я танковая и 17-я армии группы армий «Центр», 6-й воздушный флот и воздушный флот «Рейх». Эта группировка насчитывала около 1 млн. человек, 10,4 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий, 3,3 тыс. боевых самолетов{483}. Кроме того, в резерве Главного командования Сухопутных войск находилось 8 дивизий, а в самом Берлине было сформировано около 200 батальонов фольксштурма. Противник уступал войскам трех фронтов по живой силе в 2,5 раза, по орудиям и минометам — в 4, по танкам и САУ — в 4,2, по боевым самолетам — в 2,3 раза.

На подступах к столице Германии была создана мощная система оборонительных сооружений общей глубиной до 90 км, включая оборонительные обводы вокруг Берлина. Для их возведения были привлечены войска, местное население, военнопленные и иностранные рабочие. Три оборонительные полосы вдоль Одера и обводы Берлина были плотно насыщены огневыми средствами, минными заграждениями, бетонированными сооружениями для огневых средств, противотанковыми и противопехотными препятствиями, мощными опорными пунктами, приспособленными к круговой обороне. Местность между Одером и Берлином была выгодна для обороны. Зееловские высоты, реки Одер, Нейсе, Даме, Шпрее, густая сеть каналов, железных и шоссейных дорог, большое количество городов с каменными зданиями — все это крайне усложняло действия наступавших войск. Используя шлюзы на Одере и каналах, противник готовил к затоплению значительные районы. Берлинский оборонительный район имел три обвода, а сам город делился на девять оборонительных секторов. Здания в центре подготавливались к упорной обороне, на улицах сооружались баррикады.

По замыслу Ставки ВГК предусматривалось мощными ударами войск 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов прорвать оборону по Одеру и Нейсе и, развивая наступление в глубину, окружить основную группировку противника, расчленить ее и уничтожить по частям, а в дальнейшем выйти на Эльбу. Начальник штаба Центральной группы войск генерал-полковник Г.К. Маландин, выступая в феврале 1946 г. на научной конференции, отмечал, что учитывая продвижение союзников к Берлину и к Эльбе, а также наличие крупных сил вермахта (137 дивизий из 179, в том числе 24 танковых и 8 моторизованных), необходимо было «для завершения войны взять Берлин и взять его раньше, чем это успеют сделать союзники, чтобы создать для нашей Родины наиболее выгодную политическую послевоенную ситуацию»{484}.

Наступление было решено начать 16 апреля силами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, так как 2-й Белорусский фронт занимался ликвидацией группировок противника в районе Данцига и Гдыни.

2 апреля Сталин и генерал армии Антонов подписали директиву № 11059 для 1-го Белорусского фронта, которая требовала «подготовить и провести наступательную операцию с целью овладеть столицей Германии городом Берлин и не позднее двенадцатого — пятнадцатого дня операции выйти нар. Эльба»{485}. Командующему 1-м Украинским фронтом директивой Ставки № 11060 от 3 апреля ставилась задача: «Подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить группировку противника в районе Котбус и южнее Берлина. Не позднее 10–12 дня операции овладеть рубежом Беелитц, Виттенберг и далее пор. Эльба до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг». Главный удар фронт должен был нанести силами пяти общевойсковых и двух танковых армий из района Трибеля в общем направлении на Шпремберг, Бельциг. На участок прорыва требовалось привлечь 6 артиллерийских дивизий прорыва, создав плотность не менее 250 орудий (калибра 76-мм и выше) на 1 км фронта. Для обеспечения главной группировки с юга предусматривалось силами 2-й Польской армии и частью сил 52-й армии нанести вспомогательный удар из района Кольфурта в общем направлении Бауцен, Дрезден. Танковые армии и общевойсковые армии второго эшелона предписывалось ввести в сражение после прорыва обороны для развития успеха на направлении главного удара. На левом крыле следовало перейти к жесткой обороне, обратив особое внимание на бреславльское направление{486}. Поддержка войск с воздуха возлагалась на 2-ю воздушную армию.