Маршал Конев - Владимир Дайнес

В директиве № 11060 между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами с 15 апреля устанавливалась следующая разграничительная линия: до Унруштадта — прежняя и далее озеро Энсдорфер-Зе, Грос-Гастрозе, Люббен (все пункты, кроме Люббена, для 1-го Белорусского фронта включительно). Конечный пункт (Люббен) находился примерно в 60 км юго-восточнее Берлина. Такое определение разграничительной линии противоречило всем канонам военного искусства. Но было сделано по инициативе Конева. Он, выступая на совещании в Кремле, заявил, что его войска также хотят участвовать в штурме Берлина, а разграничительная линия между 1-м Украинским и 1-м Белорусским фронтами не позволяет сделать этого. Сталин, подойдя к карте, зачеркнул часть разграничительной линии, проходящей юго-западнее Берлина: пусть город штурмует тот, кто первым в него ворвется. У Жукова возникло опасение, что это потребует дополнительной увязки взаимодействия, иначе войска фронтов перемешаются, и нарушится управление, как это уже было под Харьковом в 1943 году. Однако Конев воспринял жест Сталина по-своему:

«Ведя эту линию карандашом, Сталин вдруг оборвал ее на городе Люббен, находившемся примерно в шестидесяти километрах к юго-востоку от Берлина. Оборвал и дальше не повел. Он ничего не сказал при этом, но я думаю, и маршал Жуков тоже увидел в этом определенный смысл. Разграничительная линия была оборвана примерно там, куда мы должны были выйти к третьему дню операции. Далее (очевидно, смотря по обстановке) молчаливо предполагалась возможность проявления инициативы со стороны командования фронтов. Для меня, во всяком случае, остановка разграничительной линии на Люббене означала, что стремительность прорыва, быстрота и маневренность действий на правом крыле фронта могут впоследствии создать обстановку, при которой окажется выгодным наш удар с юга на Берлин. Был ли в этом обрыве разграничительной линии на Люббене негласный призыв к соревнованию фронтов? Допускаю такую возможность. Во всяком случае, не исключаю ее»{487}.

Несомненно, что Конев не собирался уступать будущие лавры победителя Жукову. Для этого Иван Степанович располагал значительными средствами: 2 тыс. танков, 7, 5 тыс. орудий и 6 тыс. минометов{488}. У его противника (4-я танковая и 17-я армии группы армий «Центр») имелось около 540 танков и самоходных орудий, до 1, 2 тыс. минометов, 2, 5 тыс. орудий{489}. Он уступал 1-му Украинскому фронту по танкам в 3,7 раза, по орудиям — в 3 и по минометам — в 5 раз.

На основе тщательного изучения обстановки и уяснения задачи Маршал Советского Союза Конев 8 апреля решил, не ожидая прибытия 28-й и 31-й армий, сосредоточить основные силы на главном направлении, прикрыв весь остальной фронт жесткой обороной незначительных сил. Прорвав оборону противника на участке шириной 35–40 км и развивая успех подвижными войсками, на пятый день операции выйти в тыл его коттбусско-берлинской группировки, изолировать ее от Берлина и, частью сил ворвавшись в город, соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта. Для выполнения этого замысла намечалось привлечь пять общевойсковых, две танковые и одну воздушную армии, три танковых, один механизированный и один кавалерийский корпус, основную массу артиллерии.

Главный удар Конев планировал нанести из района Трибеля на участке (иск.) Форст-Мускау (ширина 24 км) в общем направлении на Шпремберг, Бельциг силами трех общевойсковых (3-я гвардейская, 13-я и 5-я гвардейская), двух танковых (3-я и 4-я гвардейские) армий и двух танковых корпусов (25-й и 4-й).

На участке прорыва, по данным разведки, оборонялись 342-я пехотная и 545-я народно-гренадерская дивизии, поддерживаемые 542-м и 1413-м крепостными пулеметными, 233-м саперным, 440-м запасным, 442-м отдельным танковым батальонами, 41-м батальоном фольксштурма и 79-м зенитным дивизионом. Всего здесь противник имел 13, 5 тыс. человек, 155 орудий, до 30 танков{490}. В резерве находились несколько строительных и саперных батальонов, дивизия особого назначения «Маттершток» и запасная бригада «Великая Германия» общей численностью до 7, 5 тыс. человек. Кроме того, предполагалось, что противник перебросит 2–3 дивизии с других участков фронта. В ходе наступления выяснилось, что информация об усилении соединений и о наличии резервов оказалась ложной.

Вспомогательный удар из района западнее Кольфурта на участке Ротенбург (иск.), Пенцих (ширина 12 км) в направлении Бауцен, Дрезден предусматривалось нанести смежными флангами 2-й польской и 52-й армий, с развитием их успеха 1-м польским танковым, 7-м гвардейским механизированным и 1-м гвардейским кавалерийским корпусами. Остальной фронт шириной до 350 км намечалось оборонять силами 6-й армии. В свой резерв Конев выделил подходящие 28-ю и 31-ю армии.

Общевойсковым армиям задача была поставлена на первые три дня наступления (на глубину до 50 км). По решению Конева подвижные войска предусматривалось ввести в сражение в первый день операции. Ввод 3-й гвардейской танковой армии планировался на стыке 3-й гвардейской и 13-й армий, а 4-й гвардейской танковой армии — в полосе 5-й гвардейской армии. Обеим танковым армиям предстояло прорвать оборону противника на участке шириной 8 км. Глубина ближайшей задачи 3-й гвардейской танковой армии составляла 58 км, 4-й гвардейской танковой армии — 66 км, дальнейшей задачи — соответственно 70 и 76 км, а продолжительность каждой задачи по двое суток. Темпы наступления для 3-й гвардейской танковой армии были определены при выполнении ближайшей задачи 29 и дальнейшей — 35 км в сутки, а 4-й гвардейской танковой армии соответственно — 33 и 38 км в сутки{491}.

Танковые армии, по замыслу Конева, должны были не дать противнику возможности занять подготовленный рубеж по р. Шпрее, а затем ворваться в Берлин с юга, где соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта, замкнув кольцо окружения коттбусс-берлинской группировки врага. Передовым отрядам танковых корпусов приказывалось форсировать Нейсе вместе с пехотой и обеспечить ввод главных сил танковых армий с рубежа основных артиллерийских позиций противника, то есть сразу же после прорыва первой полосы обороны. К исходу первого дня наступления передовые отряды должны были захватить плацдарм на западном берегу Шпрее и обеспечить переправу главных сил армии, которым к исходу второго дня предстояло выйти в район, намеченный ранее как задача третьего дня операции. Подобное решение было вызвано стремлением прорвать вражескую оборону на всю глубину с максимально высокими темпами с тем, чтобы не допустить планомерного отхода противника на западный берег Шпрее.

И.С. Конев, оценивая перспективы предстоящей операции, считал, что после успешного и стремительного прорыва 1-й Украинский фронт будет иметь более благоприятные условия для широкого маневрирования, чем 1-й Белорусский фронт, наступавший прямо на Берлин. Поэтому при планировании операции Иван Степанович счел необходимым с самого начала заложить в план идею возможности такого маневра. В директиве войскам фронта он отмечал: «Иметь в виду частью сил правого крыла фронта содействовать войскам Первого Белорусского фронта в овладении городом Берлин». Эта задача была конкретизирована пунктом четыре директивы, в котором от 3-й гвардейской танковой армии требовалось: «На 5-й день операции овладеть районом Треббин, Цаухвитц, Тройенбрицен, Луккенвальде. Сильным передовым отрядом на шестой день операции захватить Бранденбург. Иметь в виду усиленным танковым корпусом со стрелковой дивизией 3-й гвардейской армии атаковать Берлин с юга»{492}.