Метро 2033. Ниже ада - Андрей Гребенщиков

Резко сдернутая железная маска Маркуса, неразлучная спутница его последних дней, упала под ноги молчаливому врагу.

— Ты видишь? — бубнил Тевтон, силясь не соскользнуть в трясину дурмана. — Я теперь всегда улыбаюсь, даже когда нужно плакать. Тебе нравится моя улыбка? Она не слишком эстетична и немного скошена в сторону, но это ведь только добавляет шарма, правда? Краснов называет меня Гуимпленом и Джокером… Не знаю, кто это, зато и ты не знаешь Краснова, ведь так? А зря, ведь он очень большой и важный человек, прилетевший к нам из далекой Сибири на небесных птицах. Увы, я угробил обеих птичек, — блондин театрально, с деланным сожалением развел руками. — Но вскоре они полетят сюда десятками, пойдут караваны из сотен машин и тысяч людей, таких же важных, как Краснов, и даже важнее. Нужно лишь очистить город от такой скверны, как ты. Отсюда начнется собирание земель русских, из самого сердца Урала. Правительство — единое, мудрое, нерушимое, выбрало наш город. Екатеринбург станет столицей новой страны, возрожденной из пепла. Но тебе, пособник раскола и преступник, противопоставивший себя Родине, ничего уже не увидеть! Впрочем, я казню тебя за другое — плевать на политику, амбиции и власть — а вот за выстрел, что разнес мне лицо в клочья, я задолжал тебе один патрон. С набежавшими процентами — целую обойму. Можешь зажмуриться, ведь каждая пуля ляжет ровно в десяточку, я различаю мишень на твоей поганой роже…

Маркус врал. Он уже ничего не видел. Его ослепленный ненавистью, оглушенный обезболивающими разум витал где-то среди призраков, выцеливая несуществующих противников, метя в пустоту. Когда дрожащий палец вдавил курок, автомат выплюнул две пули, поразившие темноту, и замолчал. Лишь тихо и напрасно стучал боек, не находя больше патронов. Однако Тевтон не замечал, что обойма давно пуста, и продолжал стрелять, посылая один воображаемый патрон за другим в пространство. Иван осторожно — подошел к безумному стрелку, нагнулся к его уху и прошептал:

— Там, в подземелье, я решил, что впервые в жизни убил человека. Не жалел ни секунды, ведь не просто убивал, мстил за свою невесту. Однако тогда я поклялся больше не стрелять в людей… не множить грехи. И даже если ты выжил, слову своему я не изменю.

Длинный десантный нож Мальгина вошел Маркусу прямо под грудину.

— Это за Свету!

Блондин застонал. Удивленно, растерянно. Второй удар распорол живот.

— Это за Живчика!

Последним ударом Иван вогнал нож между ребер Маркуса и пробил ему сердце.

— Это за Ботанику!

Тевтон выпустил из рук бесполезный автомат и покачнулся. Потом рухнул на колени и закричал. Перед его стекленеющим, невидящим взором прощально мелькнула ящерка в золотой короне и исчезла, растаяв вместе с туманом, застлавшим взор воителю Бункера.

Тяжело умирать, ощущая дыхание врага, видя его перед собой — неуязвимого… живого… торжествующего. Крик оборвался. Месть вступила в свои права и собирала первый урожай. Однако основная жатва ждала впереди.

* * *

Над телом блондина с изуродованным лицом склонился высокий человек в темной мантии. Он хотел проверить пульс, но, заметив торчащий из груди нож, немедленно поднялся и отошел в сторону.

Мастер Вит не любил смерти. «Этому уже не помочь, — без особого сожаления констатировал глава Ордена Зеркала. — Да и стоило ли? Подобающий финал для несущего тьму».

Но где-то рядом еще теплилась жизнь, удерживалась из последних сил на той грани, что отделяет бытие от небытия. Виту не понадобилось ни времени, ни лишних усилий, чтобы обнаружить лежащего под балюстрадой человека, затянутого в очень знакомый черный радкостюм. В первое мгновение мастер поразился было неожиданной и совершенно невозможной встрече, но своевременно спохватился, осознав ошибку. Всего лишь тот костюм… владелец ныне иной. Бронированный «защитник» спас сегодня еще одну добрую душу, значит, Игнат был бы доволен.

Вит жестом подозвал двоих своих людей и молча указал на лежащего. Те без лишних слов бросились к раненому. Спустили вниз носилки, привязали к ним беспомощного, потерявшего сознание сталкера и без труда подняли наверх. Короткий осмотр удовлетворил мастера: «Жить будет».

— Не теряйте времени. Возвращайтесь с ним к Поясу.

Отправив своих людей, Вит легко опустился на пол у самого края балюстрады и беззаботно свесил ноги над трехметровым провалом. Откинув с головы капюшон, он привычным движением руки извлек из недр мантии любимую трубку, не спеша, раскурил ее и с наслаждением втянул в легкие ароматный дым. Вот и все. Где-то в глубине, прямо под его ногами, в эти минуты творилась история, а он лишь созерцал ее бесконечный ход. Со стороны — как и всегда.

Медитировать можно по-разному. Кому-то, чтобы начать чувствовать движение воздуха, дыхание тишины или смех пустоты, требовалась молитва, наркотики, погружение в транс… Ему, старому Виту, неизменно помогала трубка. Вселенная превращалась в единую туго натянутую струну без начала и конца — только честное, мощное, понятное напряжение и дрожь. Любое событие, действие, даже мысль вызывали колебание, доступное восприятию открывшего миру свой разум. Полнейшая беззащитность, поручение себя чужой воле и силе, а взамен всезнание… или хотя бы легкий намек на него… Впрочем, человеческому разуму достаточно и этого.

Через миг испуганный и измученный юноша заглянет в Зеркало. Великая честь и страшное проклятье. Готов ли он? Выдержит ли? Что увидит с той стороны хрустального стекла? Вит чувствовал его боль — не только физическую, хотя даже ее, дарованной неизлечимой лучевой болезнью, хватило бы любому взрослому. А мальчик держался, даже не думая о невидимых, но до жути реальных крючьях, что раздирают, рвут на части его тело. В руках Ивана Мальгина, достойного наследника великого деда, застыл Карающий меч, на острие которого ждут, сами того не ведая, сотни или даже тысячи жизней — грешных и чистых, виновных и безвинных. Но меч слишком велик и могуч и карает всех, без разбора. Равнодушное, безжалостное орудие, послушное любым рукам, в которых достаточно силы. Он слишком долго ждал, целых шестнадцать лет, и теперь рвался в бой. Убивать, убивать, убивать! Металл, раз причастившийся от человеческой крови, уже никогда не забудет ее вкус…

Координаты цели указаны. Коды доступа введены и приняты древней системой, остается лишь вдавить бледно-серую кнопку, по чьей-то странной прихоти прозванной «красной». Юноша застыл, явственно ощущая грань, что разделяет смиренно ожидающий своей участи город на новое до и новое после, на Прошлое и иное Будущее. Мальгину тяжело — слишком невыносимо бремя выбора, слишком велико одолженное ненадолго могущество, за которое последует чудовищная расплата.

Вит выдохнул густой дым и мельком взглянул на циферблат старинных наручных часов — символа времени, пусть заключенного в золотую клетку, но так и не прирученного. Оно таяло, уходило в никуда, забирая с собой те жалкие дни и минуты, что когда-то отмеряло Виту. Ему не протянуть долго вне Пояса, только там он избегает вынесенного много лет назад злобной Судьбой жестокого приговора — мучительной смерти от лучевой болезни. Только Пояс дарует обреченным приют и укрывает от неизбежности.