Королевство душ - Рена Баррон

В воздухе стоит кислый запах свернувшейся крови. Гнетущая магия шотани рассеялась, как будто земля впитала ее после их смерти. Над их телами уже вьются мухи, а стервятники кружат, ожидая, когда им можно будет приступить к трапезе.

– Расскажешь по дороге, – говорю я и обхватываю себя руками за плечи. – Нельзя задерживаться.

Майк тычет в меня пальцем:

– Тебе тоже нужно многое объяснить.

Остаток ночи и весь следующий день мы проводим в пути. Я держусь на расстоянии от Руджека, пока он рассказывает нам правду о своем предке Ошине Омари. Оказывается, он был крейваном, выдававшим себя за человека. Это кое-что объясняет. Вот почему Арти так и не смогла напрямую атаковать визиря. Вот почему Руджеку было так плохо в лавке моего отца. Магия переполняла его организм, и он пытался блокировать ее. И все же Эфия легко смогла его одурачить. И прикоснуться к нему. От этих воспоминаний у меня леденеют пальцы, и я вновь стараюсь сосредоточиться на крейванах.

В Темном лесу Руджек научился у своих стражей парочке новых трюков. Хотя помимо исцеления он почти ничего не успел освоить. Фадий – исключительный мастер перевоплощений, о чем я догадалась по тонкости его черт. Джахла – следопыт, охотница, которая может найти что угодно. Раеке может искривлять пространство и манипулировать своим окружением, подобно колдуну. Эзарик – искусный целитель, а Царик – лучший боец во всем отряде. У всех крейванов есть эти навыки, но кто-то достиг в них непревзойденного мастерства. Мне интересно, что еще умеет Руджек, но я не спрашиваю. Я до сих пор не хочу с ним разговаривать.

Жаль, потому что у меня так много вопросов. Почему внешне он ничуть не похож на крейвана? Испытывал ли он и раньше что-то крейванское, помимо своей аллергии на магию? Он что-то недоговаривает. Но я терплю и не задаю вопросов. Задам их попозже – или никогда, потому что я умру после убийства собственной сестры. От этой мысли мне снова не по себе. Это несправедливо. Моя жизнь похожа на злую шутку. Давайте кинем эту девочку в новые ужасные события и посмотрим, сломается ли она. Но я не сломаюсь. Я доведу дело до конца.

Когда я оправляюсь от шока, мне хочется подразнить Руджека – он и сам делал это много раз, чтобы отвлечь меня от отсутствия магии. Не могу отрицать головокружительное чувство возбуждения, щекочущее мне грудь, – даже после всего, что произошло. Но я прикусываю язык. Мой друг – крейван. Я наблюдаю за ним, пока он идет впереди со своей стражей. История о его предке всегда казалась мне фантастической, но я никогда не ставила ее под сомнение. Правда оказалась гораздо интереснее легенды.

Руджек нашел способ получить магию… точнее, антимагию.

Мы оба закончили рассказывать свои истории, и разговоры затихли. Руджек украдкой поглядывает на меня, но не торопится нарушать молчание. Теперь, когда Эсснай и Сукар рядом, мне легко избегать своего лучшего друга. Мы идем весь день, но скорость у нас низкая. Мы добираемся до перевала, ведущего в горы Барат. Уже почти стемнело, и мы слишком устали, чтобы начинать подъем.

Наш отряд разбил лагерь и разделился на две смены – на случай, если шотани вернутся или, что еще хуже, нас атакует армия демонов. Крейваны несут первую вахту. Руджеку не очень нравится, что я разложила свой тюфяк подальше от него – между Эсснай и Сукаром.

Эсснай и Сукар постоянно спрашивают про мое самочувствие. Они опекают меня из-за моей магии – и потому что я скоро умру. Я – последняя колдунья. Почти. Эфию трудно назвать колдуньей, но ведь есть еще Арти и Оше – мой отец, которого я оставила в лапах чудовищ. У меня сводит живот при мысли о том, как я его бросила. Я могу только надеяться, что Эфия все еще занята своей армией и поисками ка Короля Демонов. Это должно обезопасить Оше, если Арти оставит его в покое.

Утро наступает быстро. Я балансирую на краю сна. Ворочаюсь, не в силах найти удобное положение. А когда засыпаю, то вижу, как Руджек держит Эфию на руках. Он ласкает ее щеку и смотрит на ее рот, как будто это какой-то восхитительный фрукт, который он должен попробовать. Они целуются так долго и чувственно, так страстно. Это причиняет мне боль. Он обещает, что пойдет на край света, чтобы защитить ее. Теперь он принадлежит ей, а не мне. Он больше никогда не будет моим.

Мне не нужны эти воспоминания, и я сделаю все, чтобы забыть их, но никогда не забуду. Я ненавижу Эфию за то, что она обманула Руджека, и не могу простить его. Я могу с закрытыми глазами узнать звук его шагов по булыжной мостовой или музыкальную интонацию его голоса на переполненном Восточном рынке. Мы выросли вместе. Столько раз мы убегали тайком к берегу реки. Он должен был догадаться, что это не я.

– Кто мог догадаться, что это была не ты? – спрашивает Сукар.

Я прижимаю одеяло к груди и сажусь. Сон все еще затуманивает мой разум, и каждая мышца в теле болит после битвы с шотани. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз тренировалась с моим отцом. Даже в те дни я никогда не чувствовала себя настолько уставшей.

– Что?

Он смотрит на меня. Сукар наморщил лоб, отчего татуировки на его лбу исказились.

– Ты сказала, что он должен был догадаться, что это не ты.

Мои друзья не знают, что произошло между Эфией и Руджеком, и я не собираюсь им рассказывать. Сукар смотрит на Руджека, который вместе с крейванами стоит на краю лагеря.

– Что между вами происходит? – спрашивает он, понизив голос.

Руджек смотрит на меня своими темными, как час осаны, глазами. Его лицо исказилось от боли. Он не обращает внимания на то, что говорят Фадий и остальные.

Я осторожно сворачиваю свой тюфяк, чтобы не потревожить Эсснай и Киру. Они крепко спят в объятиях друг друга.

– Ничего важного.

– Наглая ложь, – усмехается Сукар, – но это не мое дело.

– Вот именно, – отвечаю я. – Не твое дело, так что не спрашивай.

– Кто-то встал не с той ноги сегодня утром.

Он смеется, скривив свое лицо в притворном негодовании, я тоже не могу удержаться от смеха. Мне нужен смех. Мне нужно забыть. У меня нет времени сокрушаться о том, что могло произойти между мной и Руджеком. Смерть уже близко. И мне будет спокойно. Я продолжаю говорить себе это, чтобы пережить очередной день.

Мы идем через горы, и я всячески избегаю Руджека. Может быть, я и несправедлива к нему, но так будет лучше. Всякий раз, когда мы оказываемся рядом, я нахожу себе занятие или завязываю разговор с одним из моих друзей. С Эсснай или Сукаром мы делимся нашими любимыми моментами с фестиваля Кровавой Луны. Майк пытается меня подбодрить – когда не занят ухаживаниями за крейваном с веснушками и серебристыми волосами. Когда Кира не проводит время с Эсснай, она позволяет мне попрактиковаться с одним из ее кинжалов. Каждый раз, когда я вонзаю лезвие в воздух, я представляю себе лицо моей сестры и чувствую легкий приступ тошноты.

На седьмой день мы оставляем горы позади и спускаемся в долину на окраине племенных земель. Вокруг никаких признаков Эфии, ее демонов или шотани. Внезапно мои так называемые друзья делают вид, что у них срочные дела, оставляя нас с Руджеком в лагере. Я злюсь на них за эту маленькую выходку. Мне тоже пришлось уйти из лагеря, но Руджек следует за мной до самой реки. Я не готова к этому разговору. Пока что. Раны на сердце все еще слишком свежи.