Ковчег спасения - Аластер Рейнольдс

– Но ведь они, очевидно, конструируют что-то в масштабах целой планеты. Три луны разворотили. Наверняка же не забавы ради…

По мере приближения тряска усилилась. Виллемье то поднимала, то опускала корабль на десятки километров, пока не решила, что использовать доплеровский радар слишком рискованно. Потом она держалась на постоянной высоте. Корабль дергался и трясся, проталкиваясь сквозь вихри и области скачков давления. Поминутно верещали сигналы тревоги, Виллемье чертыхалась, поспешно набирала команды на панели управления. За окном сгустилась темнота. Мощные черные тучи клубились, изгибались, словно выпущенные кишки. Мимо проносились напитанные электричеством грозовые облака величиной с мегаполис. Впереди воздух дрожал и пульсировал от беспрерывных молний, слепили белизной ветвящиеся разряды, мгновенно разворачивались полотнища нежно-голубого сияния. Казалось, будто корабль залетел в уголок ада.

– Вам и теперь полет к трубе кажется хорошей идеей? – осведомилась Виллемье.

– Не важно, что мне кажется, просто держитесь на курсе, – отозвался Торн. – Наш таинственный преследователь так и не приблизился. Может, он и вправду отражение нашего следа?

Не успел он договорить, как внимание Виллемье привлек новый сигнал. Панель управления тревожно заухала, возбудились приборы, выкрикивая нечленораздельные предупреждения.

– Датчик массы сообщает: в семидесяти с лишним километрах впереди – что-то удлиненное, геометрия гравитационного поля цилиндрическая, распределение указывает на профиль трубы, – сказала Виллемье. – Это наша малышка.

– Когда увидим ее?

– Через пять минут. Я снижаю скорость. Держитесь!

Торна швырнуло вперед, пристежные ремни врезались в тело. Он отсчитал про себя пять минут, затем еще пять. Пятно на экране пассивного радара все так же висело на краю поля зрения – преследователь тоже замедлился. Странно – трясло теперь меньше. Облака редели, лютое буйство молний сделалось всего лишь чередой вспышек поодаль. Появилось ощущение царящего кругом жуткого, ирреального спокойствия.

– Давление атмосферы падает, – сообщила женщина. – Должно быть, мы попали в область разрежения за трубой. Она летит со сверхзвуковой скоростью, так что газовые потоки не успевают сомкнуться за нею. Мы в конусе Маха, будто гонимся за сверхзвуковым самолетом.

– Откуда такие познания в аэродинамике у инквизитора? – удивился Торн.

– Приходится учиться. К тому же у меня был отличный учитель.

– Вы про Ирину?

– Не только. Мы с ней отличная команда, но так было не всегда… Посмотрите-ка… – Она подалась вперед, указала пальцем. – Я кое-что вижу. Давайте рассмотрим при увеличении, а затем уберемся отсюда к чертям.

На главном дисплее панели появилось изображение трубы, которая шла сверху под углом приблизительно в сорок пять градусов. На грифельно-черном фоне атмосферы она казалась серебристой, сияющей, будто внутренняя стенка торнадо. Виднелся отрезок километров восьмидесяти длиной. Выше и ниже труба исчезала в клокочущей облачной мути. Ее движение не ощущалось, она выглядела неподвижной, закрепленной – хоть и погружалась в атмосферу со скоростью четверть километра в секунду.

– И это все? – разочарованно произнес Торн. – Конечно, ничего определенного я не ожидал, но все-таки рассчитывал увидеть не просто гладкую стенку. Можете подлететь спереди?

– Тогда придется пересекать фронт ударной волны. Трясти будет куда сильней, чем раньше.

– Но мы же способны это сделать? Или нет?

– Попробуем.

Хмурясь, Виллемье взялась за пульт. Атмосфера перед трубой казалась кристально гладкой, спокойной, не потревоженной несущимся к ней фронтом ударной волны. Оборачиваясь вокруг гиганта, труба описывала спираль с расстоянием порядка нескольких тысяч километров между витками. Воздух непосредственно перед трубой был спрессован в текучий слой толщиной в считаные сантиметры. Волна сжатия расходилась в стороны от трубы по всей ее длине. И зайти вперед было нельзя, не проткнув эту стену стиснутого и разогретого газа, – разве что облетать за тысячи километров.

Они приблизились к краю трубы, сияющему вишнево-алым – свидетельство колоссального трения о набегающий поток. Но, казалось, огромные температура и давление не причиняют никакого вреда чудовищной машине пришельцев.

– Трубу опускают вниз. Но там же ничего, кроме газа, – заметил Торн.

– Не только газа, – возразила Виллемье. – Несколько сотен километров вниз – и газ превращается в жидкость. Там море жидкого водорода. Под ним чистый металлический водород, покрывающий каменное ядро.

– Ана, если бы черные машины хотели распотрошить эту планету, чтобы добраться до скалистого ядра, что бы они делали?

– Не знаю. Может, скоро выясним.

Когда столкнулись с фронтом ударной волны, Торн подумал: корабль не выдержит. Слишком уж многого захотели от несчастной посудины. Раньше корпус трещал и кряхтел, теперь буквально завизжал. Панель управления сверкнула красным и погасла. На одно жуткое мгновение повисла тишина. Но корабль прорвался – и вышел в спокойную атмосферу. Треща и мигая, панель ожила снова, с нее и со стен завопил предупреждающий хор.

– Прошли! – выдохнула Виллемье. – И вроде остались целыми. Но не стоит больше испытывать судьбу.

– Согласен. Но раз уж мы сюда добрались, почему бы не заглянуть малость поглубже? Глупо отказываться от такой возможности.

– Нет.

– Если хотите, чтобы я вам помог, позвольте узнать, во что я ввязываюсь и чего ради.

– Корабль не выдержит!

Торн улыбнулся:

– Он уже выдержал больше, чем от него ждали. И выдержит еще. Не будьте такой пессимисткой.

В белую камеру вошла представительница демархистов. Она сурово глянула на Клавэйна. С ней прибыли трое феррисвильских полицейских, которым он сдался в космопорту, и четверо солдат-демархистов. Те явились без оружия, но в ярко-красной силовой броне все равно выглядели устрашающе. Он чувствовал себя старым и слабым, полностью в чужой власти.

– Я Сандра Вой, – сказала женщина. – Вы, как я полагаю, Невил Клавэйн. Согласно информации, полученной от чиновников конвенции, вы настаивали на встрече со мной. Почему?

– Я дезертировал…

– Не об этом речь. Почему вам понадобилась именно я?

– Сандра, я полагал, что могу рассчитывать на гуманное обращение. Я был знаком с вашей родственницей. Кажется, она приходилась вам прапрабабушкой… Извините, но я запутался в поколениях.

Женщина подтянула себе белый стул, села напротив Клавэйна. Демархисты утверждали, что их политическая система сделала чины и ранги устаревшими и ненужными. Вместо капитанов у них были «начальники кораблей», вместо генералов – «специалисты по стратегическому планированию». Само собой, такие отличия требовали и визуальных свидетельств, но Вой вряд ли признала бы, что многочисленные нашивки и цветные полосы на ее френче означают старомодный воинский чин.