Ключевая улика - Патрисия Корнуэлл

— Да, вот только что зашли. А что стряслось? — Бентон несколько рассеян и напряжен. Ходит с трубкой по комнате, в которой жужжат голоса.

— Может быть, ты и твои коллеги проверили бы кое-что?

— Что именно?

— Отчеты об усыновлении. Мне нужно, чтобы ты тоже к этому подключился. Я знаю, что о деле Джорданов многие давно забыли, но, думаю, не стоит его недооценивать. Мне нужно, чтобы ты обратил на него внимание.

— Хорошо, я так и сделаю, Кей. — В его голосе не слышно раздражения, но я-то знаю, что это не так.

— Речь идет о Кэтлин Лоулер и Доне Кинкейд, хотя, когда она родилась, ее звали иначе, а я понятия не имею о ее первой приемной семье. Дона воспитывалась в нескольких домах или семьях и в конечном счете попала к супружеской чете из Калифорнии, которая погибла. Предположительно. Имеет значение все, что ты сможешь выяснить и что еще пока не выяснило ФБР, в частности по поводу возможных контактов Доны с кем бы то ни было. В 2001 или 2002 году она связалась с кем-то, — возможно, с одним из агентств, — когда решила установить личности своих биологических родителей. Видимо, ей пришлось пройти тот же путь, который предстоит пройти любому другому, в том числе и нам.

— Ты не знаешь наверняка, что Кэтлин Лоулер говорила правду, и, вообще, было бы лучше обсудить это позже.

— Мы знаем, что в начале 2002 года Дона приезжала в Саванну, и нам нужно поговорить об этом именно сейчас, — говорю я в ответ, мысленно представляя Кэтлин Лоулер в комнате для свиданий. Она говорит о том, что ее заперли в большом доме, когда подошло время рожать, и я не перестаю думать о ее словах.

Ее держали взаперти, «словно дикого зверя», и вынудили «отдать своих детей», что она, как предполагалось, и сделала, отдав их двенадцатилетнему мальчику, Джеку Филдингу?

— Это также не доказано, — говорит Бентон: когда он спешит куда-то и не хочет ничего обсуждать, то всегда возражает.

— Повторный тест на ДНК указывает, что Дона была в доме Джорданов в 2002-м, — продолжаю я. — Но тебе придется запросить еще один тест. Она приехала из Калифорнии, чтобы встретить свою биологическую мать или у нее была и другая цель?

— Я знаю, что это для тебя важно, — говорит Бентон, давая понять, что для него предполагаемый визит Доны Кинкейд в Саванну в 2002-м имеет не такое большое значение. ФБР и правительство Соединенных Штатов, а возможно, даже сам президент больше озабочены потенциальной угрозой терроризма. Для них это важнее.

— Я предполагаю, что помимо матери она хотела встретиться еще с кем-то, — продолжаю я. — Возможно, где-то есть документы, в которые никто не удосужился заглянуть. Поверь мне, это важно.

Слышу, как Бентон ходит туда-сюда, как кто-то предлагает ему кофе. Бентон благодарит и снова прижимает трубку к щеке.

— Хорошо. Какие у тебя предположения?

— А вот какие. Как можно на месте преступления оставить кровавые отпечатки пальцев на рукоятке ножа и на бутылке с лавандовым мылом, если ты не имеешь к этим преступлениям никакого отношения?

— А как насчет ДНК на этих кровавых отпечатках? Результаты тестов?

— Это ДНК жертв и неизвестного донора. Имеются подозрения насчет Доны Кинкейд. Но отпечатки пальцев точно не ее, — отвечаю я. — ДНК, предположительно, супругов Джордан и Доны Кинкейд. А отпечатки принадлежат другому человеку.

— Это предположение или уверенность?

— Кровь переносится на различные предметы любым человеком, у которого выпачканы руки и который трогал ту же бутылку с жидким мылом. Но отпечатки пальцев не принадлежат Доне Кинкейд. Они не были идентифицированы. Возможно, они появились случайно, из-за того, что на месте преступления побывало много людей, в том числе и журналистов. Все там ходили, наступали на кровь, все трогали, собирая улики, ну и… наследили. Очевидно, на месте преступления не соблюдался должный порядок. Вот такое объяснение дали мне в свое время.

— Возможно. Например, если отпечатки кого-то из экспертов не хранились в архивах, а им приходилось перекладывать какие-то предметы на месте преступления… Знаешь, мне нужно идти, Кей.

— Да, возможно, особенно когда все, кто имеет к делу какое-то отношение, обеими руками за такое объяснение, потому что они уже сцапали Лолу Даггет и больше никого не ищут. По-видимому, это распространенная проблема — кто-то проглядел, кто-то не спросил, не копнул достаточно глубоко, потому что дело уже в шляпе, убийства наверняка совершил тот, кто отстирывал окровавленную одежду, а потом врал и нес полную чушь!

— Скажите, что я перезвоню через несколько минут, — говорит Бентон, обращаясь к кому-то из присутствующих.

Из здания лаборатории выходит Колин. Увидев, что я разговариваю по телефону, он жестом дает понять, что будет ждать меня в своем старом «лендровере».

— Короче, попробуй что-нибудь выяснить по поводу Роберты Прайс, — говорю я Бентону. — Это фармацевт, которая выписывала рецепты для Глории Джордан девять лет назад. Кто она и не связана ли с Доной Кинкейд.

— Хочу тебе напомнить, что имя главного фармацевта обычно присутствует на каждом пузырьке, выписанном по рецепту, даже если препарат готовил не он.

— Может быть, и нет, если документ истребован тюремным врачом или исполнителем приговора, — отвечаю я. — Если ты — главный фармацевт и не выполнял заказ, в котором фигурируют тиопентал натрия и панкурония бромид, тебе вряд ли захочется видеть там свою фамилию. Тебе не захочется, чтобы твое имя даже косвенно ассоциировалось со всем тем, что имеет отношение к казни.

— Никак не пойму, к чему ты все-таки клонишь.

— Два года назад врач-фармацевт по имени Роберта Прайс — по-видимому, та же самая, что выписывала рецепты для миссис Джордан, — также заполнила предписания на тиопентал натрия и панкурония бромид, эти препараты предназначались для смертельной инъекции Барри Лу Риверс. Но та, не дождавшись казни, успела умереть при загадочных обстоятельствах. Препараты были доставлены в женскую тюрьму штата, и в их получении расписалась лично Тара Гримм. Трудно представить, чтобы она и Роберта Прайс не были знакомы друг с другом.

— Это врач-фармацевт из «Аптеки Монка». Небольшая аптека, принадлежит Хербу Монку.

Бентон, должно быть, отыскал имя Роберты Прайс, пока слушал меня.

— Вот-вот. Там и Джейми Бергер покупала себе лекарства. Только имени Роберты Прайс на ее пузырьках нет. И мне интересно почему, — говорю я в ответ.

— Почему? Прости, я что-то запутался. — Судя по голосу, Бентону совсем не до меня.

— Это всего лишь догадка, но, возможно, когда Джейми приходила в «Аптеку Монка», Роберта Прайс ее не обслуживала, — добавляю я и вспоминаю мужчину в халате, который, продавая мне адвил, упомянул некую Робби, ту, которая, должно быть, была в аптеке минутой ранее, а потом неожиданно ушла. — Не думаю, что ты сможешь сообщить мне, какой автомобиль у Роберты Прайс и может ли он хотя бы отдаленно напоминать черный фургон «мерседес».