Спаситель - Екатерина Лесина

Но… знания, дорогая… они всегда были моей истинной страстью. Ты, безусловно, прекрасна, но книги… книги влекут меня сильнее. Так что, не стоит горевать…

— Мы и не собирались, — проворчал Винченцо.

— Могли хотя бы вид сделать.

Карраго улыбался.

Смеялся?

Почти. И выглядел чуть моложе… спокойней?

— Погоди, — Миха отвернулся от библиотечных дебрей, навевающей печальные мысли о непознаваемости мира, поскольку нормальный человек познать всю эту книжную премудрость явно не способен. — Как ты… почему ты… разговариваешь?

— Не совсем я, это визуализация. Не думаю, что тебе приятно было бы беседовать просто с голосом.

— Спасибо. Но я не о том. Ты… быстро приспособился. Меж тем они…

Ица лежала рядом с рыжей. И уже не выглядела взрослой, снова став собой, прежней.

— Аи была ограничена. Система в последний момент осознала, что происходит взлом, поэтому, не способная предотвратить его, она запустила протокол… как понимаю, последнюю ловушку. Разум девушки угодил в нее и вынужден был остаться. Права её ограничены. И использовать ресурсы Системы она не могла ввиду этой ограниченности. Патовая ситуация, когда и система не способна использовать разум, полагая его враждебным. И разум не может воздействовать на систему, вновь же ввиду враждебности. В результате они уравновесили друг друга и одновременно ограничлили.

— А Ица?

— Эта замена — последний этап работы ловушки. И предполагает, что тот, кто извлечет разум нарушителя, будет действовать согласно правилам. Тем паче, девочка прошла идентификацию.

— Но почему она…

Не появилась так же, как Карраго?

— Она все-таки ребенок, — сказал он. — А система… это довольно сложно. И неприятно. Болезненно даже. Я прожил долгую жизнь. Учился… многому… не морщись, душа моя, ты лучше других понимаешь, что учение не всегда бывает легко и приятно. Как бы то ни было, но мои знания в целом шире, а разум более… приспособлен к изменениям. Я просто сумел её услышать. И сделал предложение. Дитя согласилось. Система тоже не протестовала.

— Почему она спит? — Джер опустился на колени рядом. — Она проснется?

— Это шок. Переход нельзя назвать безболезненным. Просто в отличие от девочки, я умею терпеть боль.

Карраго коснулся лица, которое чуть дернулось.

— И знаю, что она пройдет…

— Тебе до сих пор… — Миара сделала шаг навстречу.

— Не стоит жалеть. Особенно меня. Хотя… ты так и не избавилась от этой дурной привычки.

— Почему дурной?

— Целитель, поддаваясь жалости, сжигает себя. А ты, девочка моя, никогда не хотела понять, что важнее умение сохранить себя, а потом уже жалость… но это не важно. Боль — всего-навсего боль. К ней можно привыкнуть, да и то, сколь понял, она пройдет, когда разум мой окончательно приспособится к Системе. Так что надо подождать…

— А мы? — уточнил Миха.

— Вы… возвращайтесь. Я слышу… да, определенно… есть попытки установить сигнал… повреждения сектора весьма серьезны, и когда вы уберетесь, наконец, прекративши лить по мне слезы…

— Не дождешься, — Винченцо буркнул это в сторону. А Карраго сделал вид, что не услышал.

— … я запущу процесс востановления. Полагаю, он займет некоторое время… затем… это хорошее место. Здесь есть инструкции практически на все случаи жизни. Так что… идите. Не мешайте разбираться.

Полки с книгами раздвинулись.

— А что с нею делать? — Миара не удержалась и пнула рыжую под ребра.

— Понятия не имею… возьмите с собой, там определитесь. Мне она тут точно не нужна, — фигура Карраго мигнула. — Энергия… потребуется энергия… в общем, убирайтесь, пока можете.

Дорога возникла прямо под ногами.

Вот тебе и город Изумрудный с Гудвином вместе. Причем этот, в отличие от того, книжного Гудвина, вовсе не мошенник, что выбрал себе маску колдуна.

Этот — настоящий.

— Я возьму, — Миха поднял тело Ицы. — Карраго… ты…

— Не беспокойся за меня, чужак, — чуть поклонился Карраго.

— Да я как бы и не за тебя. Мне за мир тревожно. Знаешь… есть у тебя такое вот в характере… недоброе.

— Эй, — Миара похлопала рыжую по щекам. — Открой глазки, идиотка…

— Время покажет, — только и ответил Карраго.

Ступенек больше не было.

И города вокруг.

Теней. Людей. Ничего. Только неровная, ноздреватая какая-то чернота окружающего пространства. И нить дороги, протянувшаяся посреди этой черноты. Не камень… асфальт?

Что-то похожее.

Мягкое.

И все равно каждый шаг отдается болью. А чернота накатывает, поторапливая, и Миха сам не заметил, как перешел на бег.

Ица по-прежнему не шевелилась. То ли спит, то ли в глубоком обмороке. То ли… о последнем варианте Миха старался не думать. В конце концов, стоило ли верить словам Карраго? Он лжет, как дышит… когда считает нужным?

Посчитал ли?

Рядом Миара. Тоже бежит.

Джер впереди.

Наемники… и рыжая тут же, может, не слишком рада безумной их компании, но не отстает.

— Скоро… запустится процесс… полное форматирование… любая информация в локусе будет уничтожена! Мы не успеем… не успеем…

— Заткнись, дура, — рявкнула Миара. — И ногами двигай.

— Он… вы все… варвары… он не справится… Система… нуждается в реорганизации… переустановке… глобальный перезапуск…

Миара щелкнула пальцами, и девушка замолчала.

— Бесит, — сказала магичка. — Вин, приглянь за этой дурой, чтоб шею не свернула себе ненароком.

Граница появилась из ниоткуда. Серая полоса на черной черте. И по черноте расползаются нити, которые вплетаются в дорогу, поддерживая её. И Миха с радостью переступил эту вот границу.

И чернота, колыхнувшись было, отступила.

Следом вывалилась Миара.

И рыжая, которую тащил за руку Винченцо. Наемники…

А граница прозрачная обрела вдруг плотность.

— Все… — Миара согнулась, сглатывая слюну. — П-прибыли…

— Добро пожаловать, госпожа… — церемонно поклонился высокий мужчина со смуглым лицом. — Позвольте выразить свое восхищение…

— Цаи! — рыжая после перехода снова обрела голос. — Цаи! Ты не деструктурировался! Ты… тут! Цаи, я приказываю тебе взять под контроль эти… личности… ограничить уровень их допуска…

— Как есть дура, — Миара покачала головой.

— Боюсь, госпожа Аи, это вне рамок моей компетенции. Как и вашей.

— Но…

— Ваша дееспособность ограничена.

Хорошо. Одной головной болью меньше. А вот рыжая явно удивилась. И неприятно. Она открывала и закрывала рот, но не находила слов.

— Будешь много болтать, — Миара разогнулась. — Я тебя снова отключу. А то и вовсе сотру…

— Боюсь, это невозможно… — заметил Цаи, чем бы