Чжуан-Цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский

Ведь созвучен со мной, согласен, только тот, кто похож на меня, а тот, кто не согласен со мной, выступает всегда против, ибо он не похож на меня.

И потому каждый считает, что прав тот, кто согласен с ним, а если некто не согласен, значит, правда не на его стороне.

Заимствованные слова обычно используются в семи случаях из десяти, и применяют их для того, чтобы прекратить споры. Предполагается, что они, подобно древним старикам, обладают мудростью, которая способна навести порядок вокруг себя.

Однако если человек значительно старше тебя, но не разобрался в тонкостях устройства этого мира, поняв суть канонов, поперечных и продольных смысловых нитей, корней и вершин древа жизни, то пусть он и преклонен своими годами, его нельзя рассматривать как образец лишь потому, что он прежде тебя появился на свет.

Так что если такой человек родился на много лет прежде тебя, значит, он не владеет человеческим Путем. Если человек не обладает человеческим Путем, то и пользы в нем нет никакой, то есть можно считать его столь же ценным, что и вещи в мусорной куче.

Обычные слова изрекаются день за днем, и лад в них достигается через соединение с основами небесной силы. Они меняются день за днем, постоянно обновляясь. И именно поэтому они способны длиться долгие годы, не истощая свои смыслы.

Если слова не говорить, то достигается ровное состояние сознания. Ровное состояние сознания, соединяясь со словами, опять делается неровным. То есть слова, возникая в ровном состоянии, тревожат его, делая неровным. Потому и говорится о необходимости пребывать в отсутствии слов. Если состояние отсутствия слов изрекать словами, тогда до конца своей жизни будешь говорить об этом, но ничего так сказать и не сможешь. А если до конца существования своего тела не говорить слов, то тоже ничего ценного не скажешь.

Наличие истока самости делает происходящее возможным. Наличие истока самости делает происходящее невозможным. Наличие самости делает всё обладателем качества таковости. Наличие истока самости лишает все вещи качеств. Так откуда же появляются качества предметов в сознании? Что делает их не такими, какими они являются? Согласуются ли качества предметов с качеством согласованности? И если предметы обладают не такими качествами, которые тебе представляются, то несогласованность этих качеств тоже находится в несогласии с качеством согласованности?

Сама возможность существования возможности происходящего, из какой возможности она проистекает? Какова возможность возможного? А невозможность проявления качеств и свойств, не является ли она невозможностью невозможного?

Очевидно, что в предметах содержится то, что наделяет их определенными качествами, согласуя со всеми остальными предметами сознания. Очевидно, что в предметах есть то, что дает им возможность существования вместе с другими предметами в сознании.

Нет предмета, у которого не было бы качеств, нет предмета, у которого не было бы возможности существования. Таково устройство сознания.

Но если бы не было ежедневного потока слов, выражающих обыденное сознание, то разве могло бы это длиться долго без созидания лада, проистекающего из небесного начала?

Все множества предметов представляют собой единое явление общего рода, эти множества мелькают в сознании благодаря своим различиям внешней видимости. Но с начала до конца существования они движутся в едином круге, представляя собой замкнутое кольцо движения мира в сознании. И невозможно постичь связи между ними. Это определяется как небесное уравнение, а небесное уравнение – это и есть небесное начало.

Круг Сила с такими словами обратился к Добряку Мудрому:

– Дыров прожил на этой земле шестьдесят лет, и с ним произошло шестьдесят преобразований. И то, что он в начале утверждал как правду, в конце становится неправдой. Потому неизвестно, нынешние его утверждения об истине, отрицающие отрицание прошлого, не являются ли пятьюдесятью девятью отрицаниями правды?

Добряк так ему ответил:

– Но Дыров всю свою волю подчинил служению знаниям.

Круг Сила ответил:

– Дыров давно от этого отказался, но только словами об этом ничего пока не сказал. Он же говорил: «Мы обретаем наши способности из великого корня, и в жизни своей должны возвратиться к великому волшебству проживания жизни. Пение наше должно согласовываться со строем истинного звучания, а речи наши должны следовать образцам и служить образцами. Выгода и совесть должны вместе показываться людям, служа им путеводными маяками в жизни, а предпочтения и нелюбовь, истина и ложь должны напрямую служить людям, делая их жизнь лучше. Веди себя так, чтобы люди добровольно подчиняли свое сердце искреннему служению истине. Только так в Поднебесной можно установить настоящий порядок». Ну да ладно. Ну и пусть. Разве я могу справиться с этим?

Предыдущий дважды служил и оба раза менялся в своем сердце. Он говорил:

– Когда я служил своим родителям, мне, для того чтобы пребывать в радости, было достаточно и трех мер риса, а когда был чиновником, жалование мое составляло три тысячи. Но я не мог поднести эти блага родителям, что очень меня огорчало и печалило.

Ученики спросили у Дырова:

– Если у него все так перепутано, то разве можно говорить о нем как о человеке, свободном от привязанностей, и не обвинять его в этом грехе?

Дыров ответил:

– Это правда, и он действительно опутан привязанностями и пристрастиями. Ибо если бы в душе его не было этих пут, то разве мог бы он печалиться? Без этих привязанностей для него что три меры, что три тысячи были подобны пичужкам и комарам, что пролетели в воздухе перед глазами.

Странник Совершенного Образа обратился с такими словами к Путанику из Восточного предместья:

– Когда я в первый раз услышал ваши мудрые речи, учитель, я первый год пребывал в дикости и глупости, на второй год стал следовать вашим наставлениям. На третий год я стал понимать то, что вы говорите. На четвертый год я стал просто вещью. На пятый год я приблизился к сути учения. На шестой год в меня стали проникать духи. На седьмой год ко мне пришло небесное совершенство. На восьмой год я перестал различать смерть и жизнь. На девятый год я постиг великую тайну ваших речей.