Соперница королевы - Виктория Холт

Я была взволнована и обрадована возможностью вернуться ко двору. Она так много значила в моей жизни. Она была частью меня. Я всегда осознавала ее присутствие в моей жизни, так же, как и она мое. Без Лестера она была так же одинока и растерянна, как и я. Пусть под конец я ошибочно убедила себя, что больше не люблю его, теперь это не имело никакого значения.

Я хотела поговорить с ней. Мы обе были слишком стары для ревности. Я хотела вспомнить с ней те далекие дни, когда она любила и хотела выйти замуж за Роберта. Я хотела от нее лично узнать, что ей известно о смерти первой жены Роберта. Мы будем так близки. Роберт Дадли связал наши жизни воедино, и именно друг другу мы должны доверять свои тайны.

Такого волнения я уже давно не испытывала.

В назначенный день я оделась с большим тщанием, но весьма сдержанно, не вызывающе, а скромно, потому что именно это соответствовало тому впечатлению, которое я надеялась произвести. Я хотела выглядеть смиренной и благодарной, одновременно демонстрируя свою неописуемую радость.

Я поднялась на галерею, где уже были другие люди, и заметила, что некоторые из собравшихся украдкой переглянулись, настолько их удивило мое присутствие.

Шли минуты, но она не появлялась. Придворные начали перешептываться и опять коситься на меня. Прошел час, но она так и не пришла.

Наконец на галерею вошел один из ее пажей.

— Ее Величество сегодня не пройдет по этой галерее, — объявил он.

От разочарования мне стало дурно. Я была уверена, что она не появилась именно потому, что знала о моем присутствии.

Позже в Лестер-хаус приехал Эссекс.

— Ты ее не увидела, я знаю, — сказал он. — Я сказал ей, что ты ожидала и уехала разочарованная, и она ответила, что чувствовала себя слишком плохо и не смогла покинуть свою опочивальню. Но она пообещала, что предоставит тебе другую возможность.

Что ж, это могло быть правдой.

Неделю спустя Эссекс сказал мне, что он так настаивал, и королева согласилась увидеть меня. Она собиралась обедать в гостях и должна была выйти из дворца, чтобы сесть в карету. Она сказала, что если я подожду еще раз, это станет началом наших отношений. Она даже пообещала обратиться ко мне, проходя мимо. О большем я и не мечтала. В этой ситуации я могла испросить позволения вернуться ко двору. Но без ее дружеского обращения я была бессильна.

Эссекс страдал от одного из своих периодических приступов лихорадки и был прикован к постели в отведенных для него дворцовых покоях. В противном случае он сопровождал бы меня во дворец, несколько облегчив мою задачу.

Тем не менее я была не новичком и дворцовые обычаи хорошо знала. Я еще раз оделась наиболее подходящим образом. Взяв с собой бриллиант стоимостью около трехсот фунтов из оставшихся у меня после того, как мне пришлось оплачивать долги Лестера, я отправилась во дворец.

И опять я ожидала в приемной вместе с другими желающими привлечь к себе ее внимание. Спустя некоторое время я заподозрила, что история повторится, и оказалась права. Карета уехала, а нам сообщили, что королева решила сегодня никуда не выезжать.

Я в ярости вернулась в Лестер-хаус. Я поняла, что она не собирается со мной встречаться. Она обращалась со мной так же, как и со своими поклонниками. Она хотела, чтобы я продолжала надеяться и предпринимать новые попытки, одновременно готовясь к неудаче.

От сына я узнала, что, когда он услышал о ее решении остаться во дворце, он встал с постели, отправился к ней и взмолился, чтобы она не разочаровывала меня опять. Однако она была непреклонна. Она решила, что никуда не поедет, и точка. Эссекс насупился и вернулся в постель, предварительно заявив, что раз уж она так пренебрежительно относится к его просьбам, то будет лучше, если он вообще покинет двор.

Должно быть, это произвело на нее впечатление, поскольку вскоре он приехал ко мне по поручению королевы. Она согласилась принять меня наедине.

Это был триумф! Насколько будет лучше, если я смогу поговорить с ней, вспомнить прошлое, напомнить о нашей былой дружбе, возможно, даже сидя рядом с ней. Не то, что несколько оброненных на ходу слов!

Я надела платье из нежно-голубого шелка и расшитую нижнюю юбку более бледного оттенка, изящный кружевной воротник и светло-серую бархатную шляпу с волнистым голубым пером. Я была одета красиво (поскольку я не могла позволить ей подумать, что я утратила свою красоту), но в то же время скромно.

Входя во дворец, я спросила себя, не изыщет ли она очередной предлог, чтобы прогнать меня. Но нет, в этот раз я действительно встретилась с ней.

Стоя перед ней, я испытала небывалое волнение. Я опустилась на колени и стояла так, пока не почувствовала на своем плече ее руку и не услышала ее голос, приглашающий меня встать.

Я встала, и мы присмотрелись друг к другу. Я знала, что она оценивает каждую деталь моей внешности и моего платья. Я не смогла подавить чувство удовлетворения при виде того, как она постарела. Этого не могли скрыть ни изысканный наряд, ни умело наложенные румяна, ни рыжий парик. Ей уже перевалило за шестьдесят, но она выглядела моложе благодаря стройной фигуре и прямой осанке. Шея выдавала ее возраст, но ее грудь была, как и прежде, белой и упругой. Она была в усыпанном жемчугом платье своего любимого белого цвета с алой подкладкой. Я спрашивала себя, уделяет ли она своей внешности столько же внимания, сколько и я. Когда она подняла руку, широкий рукав отвернулся, демонстрируя алую подкладку. Она всегда умела показать свои руки во всей их красе. Белые, все еще идеальной формы, они почти не изменились. Они казались очень нежными и хрупкими, что еще больше подчеркивали тяжелые перстни, сверкавшие на ее пальцах.

Она положила руки мне на плечи и поцеловала меня. Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам. Я была этому рада, потому что она приняла это за волнение. На самом деле я торжествовала. Я вернулась.

— Мы так давно не виделись, кузина, — произнесла она.

— Ваше Величество, эти годы показались мне вечностью.

— Прошло больше десяти лет с тех пор, как он меня покинул. — Ее лицо сморщилось, и мне показалось, она сейчас заплачет. — Мне кажется, он по-прежнему со мной. Я никогда не привыкну к тому, что его нет рядом.

Разумеется, она говорила о Лестере. Мне хотелось сказать ей, что я чувствую то же самое, но это прозвучало бы неискренне, потому что последние десять лет я была замужем за Кристофером.

— Как он умер? — спросила она. Судя по всему, она хотела еще раз услышать то, что ей уже было известно.

— Во сне. Это был очень мирный конец.

— Я рада. Я все еще перечитываю его письма. Он как живой стоит передо мной… совсем еще юноша. — Она грустно покачала головой. — Это был необыкновенный человек. После его смерти ходили разные слухи.

— О нем всегда ходили разные слухи.

— Он был самым близким мне человеком. Мои Глаза… Поистине, он был моими глазами.