Магия отступника - Робин Хобб

Почти физическим усилием мальчик-солдат привлек к себе мое внимание.

— Сейчас я хочу думать как герниец, — обратился он ко мне мысленно. — Помоги мне видеть яснее. Что мне следует теперь делать?

Мне не требовалось времени на размышление. Многолетние тренировки всплыли в памяти, словно засов скользнул в паз. Я торопливо перебрал его воспоминания последних нескольких недель, осваиваясь с ситуацией. Он нехотя это позволил. К моему удивлению, как военный, я одобрил большую часть им сделанного. Как герниец, я пришел в ужас.

Он сплотил свои войска, словно отряд каваллы. Установил простейшую командную цепочку. Пытался учить людей основам строевой подготовки, но вынужден был отступиться. Его «солдаты» не понимали, зачем это нужно, и попросту не умели действовать согласованно. В их обычаи не входило ни военное повиновение, ни понятие ступенчатой иерархии, а у мальчика-солдата не было времени ее устанавливать. Ему пришлось удовлетвориться тем, что он научил их быстро перестраиваться по его команде. Сложнее всего было объяснить им, что нельзя самим решать, где и как встать, но следует ждать его распоряжений. Обучение проходило мучительно. Его войска в основном собрались по зову Дэйси из разных кланов. Предположительно, они насчитывали триста человек. Но на самом деле они приходили и уходили, когда им заблагорассудится. По его приказу порой собиралась лишь сотня. Эта слабость могла привести к чудовищным последствиям при нападении на Геттис. Но в этом я его поддерживать не собирался. Сам я больше тревожился о здешних делах.

— Ты должен собрать и сплотить собственные силы, — объяснил я. — Ты считаешь основным противником гернийцев. Возможно, так и есть, но и Кинроув с Дэйси на самом деле тебе не союзники. Они оба используют тебя, и у каждого имеется личная охрана, часть твоих основных сил, верная им. Если ты погибнешь у них на службе, их это не огорчит. Возможно, они даже сочтут это выгодным для них. Большая часть войск, которые ты обучаешь, пришла из клана Дэйси. При малейших осложнениях они кинутся к ней, чтобы она их возглавила и чтобы защищать ее. Лишь немногие воины преданы тебе. Даже люди из клана Оликеи не слишком-то верны тебе; кое-кто, возможно, до сих пор считает тебя чужаком, поскольку ты и не пытался изменить их отношение. Нужен хотя бы небольшой отряд воинов, подчиняющихся именно тебе. У тебя мало времени. Семпайли, кажется, верен лично тебе. Скажи ему, пусть он бросает работу кормильца и становится твоим заместителем.

— Но…

— Тихо. Дай мне договорить. — У меня не было времени на его сомнения и возражения — его упущение казалось мне очевидным. — Ты думаешь как солдат или, в лучшем случае, сержант. Ты должен стать генералом, а не прислугой для остальных. Как только ты обретешь полную власть, ни Дэйси, ни Кинроув не смогут отобрать ее обратно. Ты должен добиться от солдат верности и повиновения, если хочешь выжить и вернуть Ликари.

Он возвел было между нами стену упрямства, но сразу же ее опустил.

— Что ты предлагаешь? — сухо спросил он, подчеркивая, что решение остается за ним.

Отлично. Лишь так он сумеет развить в себе подлинную уверенность главнокомандующего.

— Я предлагаю для начала обратиться к собственному клану. Позаботься о них, и они ответят тебе тем же. Отправь Семпайли в главное поселение справиться, кто был призван. Составь список потерь. Пошли кого-нибудь к Фираде, сообщи ей, что Ликари ушел. Попроси ее прийти и утешить сестру. Отправь весточку ее отцу Киликарре. Ему стоит знать, что его внук призван. Пусть твой клан узнает о том, что тебе это небезразлично. Объяви об утрате Ликари, пусть они знают, что ты тоже скорбишь. Общие потери сплотят вас.

Мне самому казалось бездушным вот так использовать несчастье в собственных целях. Когда я успел стать настолько черствым? Но отец, подумал вдруг я, наверняка поступил бы именно так. Мальчик-солдат явно уловил мою мысль и обязательно ею воспользуется. Я хотел лишь уберечь его и Оликею от интриг Дэйси и Кинроува. Он же устремился дальше, и тут только я заметил свою убийственную ошибку.

— Я дам им понять, что скорблю вместе с ними. Но нельзя допустить, чтобы они обратились против Кинроува. Мы будем вместе оплакивать потери, но когда это выльется в ненависть к его магии, я оберну ее против захватчиков. Я скажу моим воинам и моему клану, что существует лишь один способ вернуть наших близких, лишь один путь, ведущий к мирной и спокойной жизни. Чтобы танец Кинроува снова перестал быть необходим, мы должны собрать всех, кто способен держать оружие, вместе обрушиться на Геттис и уничтожить его!

— Нет! — взревел я, злясь не столько на него, сколько на себя.

Он легко смирил мой гнев, а затем принялся яростно спорить со мной, пытаясь заглушить мои мысли собственной логикой отчаяния.

— Совсем не тревожишься о людях, приютивших тебя, когда твой собственный народ пытался тебя убить и тебе пришлось бежать? Почему ты считаешь, что все еще хоть чем-то обязан гернийцам? Разве ты не боишься того, что непременно случится с деревом Лисаны? Ты же понимаешь, почему нужно защитить деревья предков. Ты даже ходил к полковнику Гарену и убеждал его остановить строительство. Или ты забыл его высокомерие и пренебрежение твоими словами? Я понимаю, как тебе трудно, Невар. В каком-то смысле и мне тоже непросто. Но ты не можешь снова стать гернийцем. Даже если бы я уступил тебе тело и ты вернулся в Геттис, тебя бы просто убили. Почему бы не отказаться от глупой верности людям, отвергшим тебя. Давай жить там, где нас любят. Но для этого мы должны защитить тех, кто принял нас и заботится о нас. Народ должен подняться против захватчиков и прогнать их прочь. Другого выхода нет. Многие погибнут, но пусть лучше наше противостояние наконец разрешится, хотя бы такой ценой, чем смерти и сражения будут длиться поколениями. Мне не по душе то, что мы должны сделать, но другого пути к миру нет. Знаю, ты хочешь, чтобы жертв было как можно меньше. Мой способ обеспечит это ради нас обоих. Так что ты должен мне помочь.

— Нет.

Мой отказ прозвучал устало и безнадежно. Я мог отказать ему в помощи, но не помешать ему.

— Ты нужен мне, Невар. Ты необходим народу. Ты знаешь, что мы сражаемся за правое дело. Подумай об Оликее, лишившейся сначала матери, а теперь и сына. И это сделали захватчики. Можем ли мы допустить, чтобы это повторялось снова и снова, поколение за поколением? Мы должны прекратить это.

— Это сделал Кинроув.

— А Кинроува создали захватчики. Если бы не их вторжение, он бы не потребовался магии. Изначально виной всему захватчики. Есть лишь один способ положить этому конец. Мы пытались изгнать их танцем. Они не ушли. Значит, их придется убивать.

— Эпини, — спокойно напомнил я. — Спинк. Сем. Кара. Малютка Диа. Эбрукс. Кеси. Тайбер. — Я вложил в свой шепот чувства, превращая его в мольбу. — Эмзил. Что насчет Эмзил? Я отношусь к ней так же, как ты к Лисане. Ты способен закрыть глаза на мою любовь к ней? Несмотря ни на что, она сказала, что любит меня. Желаешь ли ты смерти Эмзил и ее детям?

— Оликея! — парировал он, — Ликари. — Уравновесив жизни на весах, словно Орандула, он продолжил: — Мы оба любим Лисану. И она любит нас. Если не остановить захватчиков, мы потеряем ее навсегда и само «навсегда» потеряем тоже.